Одно время он и в самом деле хотел умереть, хотя до сих пор этого не сознавал. Возможно, поэтому он с холодной уверенностью в сердце терпеливо ждал приговора, не чувствуя ни страха, ни отчаяния, давно приготовившись к худшему. Все это и будет с ним позже, если худшие подозрения подтвердятся. Мужчины частенько боятся встречи с Творцом. Бог свидетель, он тоже боится. Но когда он заговорил, голос его звучал, как обычно, твердо.
– Весьма признателен за вашу откровенность, доктор. Что-нибудь еще?
Доктор Хислоп всплеснул руками.
– О, да к дьяволу все это! – вскричал он. – Лично я уверен, что у вас кровоточащая язва желудка. Готов поставить пару моих лучших лошадей, что я прав, – в конце концов, черт побери, я занимаюсь этим делом почти сорок лет! Вы слишком много пьете, милорд. И слишком много курите. Судя по всему, вы почти не спите – и одному Богу известно, что вы едите – или, точнее, что гложет вас самих. Хотите знать мое мнение? Так вот, все, что вам нужно, – это воздержание!
Камилла громко охнула.
– Вы так думаете? – чуть слышно спросил Ротуэлл. В груди у него робко шевельнулась надежда.
Хислоп сурово сдвинул косматые брови.
– Только не вздумайте радоваться, милорд, поскольку это не так-то просто, как вам кажется! – рявкнул он. – Эта чертова язва может с легкостью свести вас в могилу, и при этом очень быстро, учтите! Вам предстоит лечить желудок, а это будет нелегко.
– Просто скажите, доктор, что нужно делать. – Камилла, стиснув подлокотники кресла, подалась вперед, умоляюще глядя ему в глаза. – Скажите, а я уж лично прослежу, чтобы это было сделано!
Хислоп оглядел ее с головы до ног и понимающе хмыкнул.
– Да уж, нисколько не сомневаюсь, – добродушно проворчал он. Потом вытащил из кармана смятый листок и огрызок карандаша и, положив бумажку на колени, принялся писать. Ротуэлл попытался успокоиться. Его глаза не отрывались от лица Хислопа. Похоже, доктор не врет, подумал он. И вдруг поймал себя на том, что верит ему. Больше того, грубоватый здравый смысл доктора Хислопа пришелся Ротуэллу по душе.
Закончив писать, доктор откашлялся.
– Итак, – объявил он, – вот тут я перечислил, что вам следует есть, милорд. И запомните: вы ни на йоту не должны отступать от этой диеты! Отварные корнеплоды – картофель, пастернак и тому подобное. Слизистые каши, рисовая например, говяжий бульон…
– Бульон?! – взвыл Ротуэлл. – Бульон?! Какого дьявола? Чем мне поможет бульон?
Хислоп взглядом моментально поставил его на место. Барон послушно захлопнул рот.
– Укусите его! – бросил он, обращаясь к Камилле.
Ротуэлл замахал руками.
– Все, все, сдаюсь. Попытаюсь привыкнуть к нему, – проговорил он. – Давайте дальше.
– Тушеные цыплята, яйца всмятку, пюре из горошка или фасоли – только как следует протертое, вы меня поняли? Ну и, может быть, тоненький ломтик хлеба.
– Боже милостивый! – застонал Ротуэлл.
– Ах да, и минеральная вода, конечно, – жизнерадостно добавил доктор, торопливо внеся еще один пункт в свой список. – Она должна нейтрализовать желудочный сок, и это будет смягчать боль. Никакой другой жидкости, вы меня поняли? Даже вина с водой. На этой диете вам, милорд, предстоит прожить следующие шесть недель.
– Шесть недель?!
Хислоп, словно желая помучить Ротуэлла, помахал своим листком перед носом барона.
– Да, и при этом строгий постельный режим всю первую неделю, – неумолимо добавил он. – Полный покой и отдых! После этого еще неделю под домашним арестом, и тоже – покой и отдых! Никакой физической активности – я надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду, когда говорю «никакой»? – добавил он, бросив многозначительный взгляд на Камиллу. – А уже потом – и только потом – можете ненадолго выходить из дома. Легкий моцион, не более того. А после всего этого, милорд, вы либо почувствуете себя лучше, либо умрете.
– С голоду, – похоронным тоном предрек Ротуэлл. – Или от скуки.
Хислоп сделал вид, что не слышит.
– Если по прошествии этих шести недель вы вое еще будет живы, – невозмутимо продолжал он, – и если кровотечения и боль прекратятся, думаю, мы сможем с уверенностью предположить, что никакого рака у вас нет.
Камилла, облегченно вздохнув, закрыла глаза.
– С другой стороны, – продолжал доктор, – если вы будете вести прежний образ жизни, иначе говоря – пить, курить и изводить себя, одному Богу известно по какому поводу, то ваша язва закончится прободением, и тогда вы очень пожалеете, что у вас не рак.
– Он будет все делать, как вы велели, – выхватив у доктора из рук исписанный лист, сказала Камилла. – Я сама за этим прослежу.
Ротуэлл только молча ухмылялся.
– Значит, вы двое решили попросту уморить меня голодом, так? – ехидно буркнул он наконец. – И при этом даже лишили меня бренди? Господи, доктор, да любой мужчина от такой жизни тут же протянет ноги.
В ответ доктор Хислоп имел дерзость покровительственно похлопать барона по колену.
– Тогда продолжайте жить как раньше, милорд, – сурово отрезал он, – и очень скоро у вас появится шанс лично засвидетельствовать свое почтение Творцу. И я, черт побери, буду бессилен вам помочь, так что уж сделайте одолжение, не посылайте за мной, ладно? Терпеть не могу наблюдать агонию молодых людей вроде вас – а это мучительное и страшное зрелище, поверьте, тем более что благодаря воздержанию этого вполне можно было избежать.
– Хорошо, – ответила Камилла, бросив на Ротуэлла грозный взгляд. – Все, что следует делать, будет сделано, доктор.
Хислоп подхватил свой саквояж.
– Ну и отлично. С вас десять фунтов шесть пенсов за визит, милорд, – бодро проговорил он. – И был бы крайне вам признателен, если бы вы расплатились сразу.
– Десять фунтов шесть пенсов?! – Глаза Ротуэлла округлились от удивления. – Да вы просто разбойник с большой дороги!
– Понимаю ваше недоумение, милорд, но я заметил, что высокая плата за визит заставляет пациентов с гораздо большим вниманием относиться к моим советам, – ухмыльнулся доктор. – А с тяжело больных я требую деньги немедленно. Причем наличными. Мало ли что, сами понимаете…
Ротуэлл ошарашенно заморгал.
– Но… – заикаясь, проговорил он, – вы же сказали… если я стану есть отварных цыплят и…
– Хе-хе! – рассмеялся доктор, с хитрой ухмылкой взглянув на Камиллу. – Помните, милорд! Шесть недель – и не вздумайте жульничать!
Камилла самолично проводила доктора вниз и велела Трэммелу принести шкатулку с деньгами. Уже у двери она взялась вновь благодарить Хислопа.
– Рано радоваться, миледи, – фыркнул он. – Предупреждаю сразу, это будет нелегко. Я повидал немало таких людей, как его милость, – уж мне ли их не знать!
– Да, возможно, – кивнула она. – Зато вы не знаете меня.
Доктор Хислоп улыбнулся и лакей предупредительно распахнул перед ним дверь. Пока они прощались, возле крыльца остановилась элегантная двуколка и из нее с огромным свертком в руках выпорхнул сияющий мистер Кембл.
Камилла поначалу опешила.
– Доброе утро, мистер Кембл, – спохватилась она. – Если честно, мы вас не ждали.
Кембл рассеянно кивнул доктору, тот в ответ приподнял шляпу.
– Все верно, зато я вас ждал, – весело бросил он. Но потом, присмотревшись к ней, испуганно схватил ее за руку. – Какой ужас!
– Это долгая история, – хмуро сказала она.
Чуткий Кембл тут же сменил тему.
– Могу я на минутку зайти? Я привез вам кое-что показать.
– Только ненадолго, – предупредила она. – Боюсь, мой муж серьезно болен.
Кембл помрачнел.
– Тогда мне тем более стоит зайти, – пробормотал он, решительно протиснувшись мимо нее и поставив сверток на пол.
– Что это у вас? – смущенно спросила Камилла.
Кембл молча развернул бумагу – и ошеломленная Камилла ахнула, когда у ног ее словно вдруг выросло искусственное дерево, серебряные ветки которого были украшены хрустальными подвесками дивной работы, при малейшем движении воздуха издававшими мелодичный звон. От восторга у нее перехватило дыхание.
– Канделябр! – гордо объявил мистер Кембл. – Ну разве он не великолепен? Жан-Клод имел неосторожность выставить его в зале, и леди Соллуорт уже успела положить на него глаз. Поэтому, когда вы так и не приехали, я решил, что будет лучше, если я сам привезу его… впрочем, не важно. А где Ротуэлл? Что он сотворил с собой на этот раз?
– На этот раз? – выразительно переспросила Камилла.
Кембл криво улыбнулся.
– Ну, он ведь точно сам ищет смерти, – буркнул Кембл. – Очень надеюсь, миледи, что вам удастся выбить у него из головы эту дурь.
– Да, конечно, – мрачно кивнула она. – Можете на меня положиться.
Кембл уверенным шагом двинулся вверх по лестнице, словно бывал тут не раз.
Киран с трудом оторвал голову от подушки.
– Господи помилуй! – ахнул он. – Ты?
– Да, это я, – весело проговорил Кембл. – Только умоляю, постарайся сдержать радость, которую ты испытываешь при виде меня!
– Присаживайтесь, месье Кембл, – предложила Камилла.
Кембл покосился на Камиллу и сел на стул возле кровати.
– Видите ли, я предупреждал его, что этот самый клуб «Сатир» – просто грязная крысиная нора и бывать там опасно, а этот бедняга чуть не поселился там, и вдобавок он пьет и курит столько, что теперь лицо его выглядит так, словно пьяный каменотес пытался высечь его, держа нетвердой рукой молоток и стамеску.
– О Боже! – Ротуэлл закатил глаза. – Что за чушь ты мелешь? Ничего подобного ты не говорил!
Шутовская улыбка слетела с лица Кембла.
– Нет, мой дорогой, говорил, и ты прекрасно это знаешь, – бросил он, с упреком взглянув на барона. – Впрочем, если ты забыл, у меня отличная память. Тебе достаточно только сказать, и я тотчас тебе напомню.
– Еще одно слово – и я дам тебе такого пинка под зад, что ты мигом вылетишь за дверь!
– Что ж, рискну. – Кембл с невозмутимым видом закинул ногу на ногу.
Камилла обошла вокруг постели и пристроилась возле ног Кирана.
– Боюсь, Кембл, у моего мужа… как это сказать? Язва. Доктор считает, что это очень опасно, и теперь Ротуэллу предстоит провести в постели несколько недель подряд.