Мне она не нужна, да и вам не пригодится.
— Но он говорит, что опасность грозит и мне! — воскликнула женщина. — Эта запись чрезвычайно для меня важна!
— Знаете что? — предложил Игорь. — Возьмите кассету и отнесите ее в милицию. Делом вашего мужа занимаются?
— Разумеется…
— Ну, так они будут просто счастливы. Это матерьяльчик скорее для них, чем для нас. А вот когда они найдут преступника — я с удовольствием предоставлю вам место на полосе…
— В милицию? — нерешительно переспросила она. — Но, понимаете ли, то, что говорит Костя… Я не уверена, что милиция…
— Понял. То, чем занимался ваш муж, выглядит не совсем этично, так? — усмехнулся Игорь. — В самом деле, шантажистам не везет с этикой… Тем более вы должны понять — публиковать такой материал о своем бывшем друге я не могу. Зачем мне его чернить? Вам нужна дешевая слава? А вы знаете, что это такое? Поберегите нервы!
— Это было заказное убийство! — опять вмешался Саша. — Понимаете, что Иру тоже могут заказать?
— Сомневаюсь, — отрезал тот. — Ирина, вы что — каким-то образом причастны к этому?.. — Он брезгливо указал на диктофон.
— Нет! — воскликнула она. — Я даже не знаю, с кем он говорит!
— Ну и слава богу. Успокойтесь. Никто вас убивать не будет. Ваш муж действительно кому-то помешал, но при чем же тут вы?
— Но Костя сказал, что мне грозит опасность… — Она была вконец уничтожена. «Старый друг» оказался вовсе не таким, каким она его помнила… Ей хотелось встать и уйти, но она не могла — ноги не держали.
«Никому я теперь не нужна… — подумала она. — Только Сашке… Да и тот женатый…»
— Те, кто заказывали Костю, могут подумать, что он все рассказал жене, — предположил Саша. — В таком случае Ире действительно грозит опасность.
— Перестаньте, — отмахнулся Игорь. — Не надо преувеличивать.
Ира встала:
— Когда меня убьют, вы об этом напишете?
— Знаете что? — Игорь тоже встал. — Не надо говорить со мной таким тоном! Как будто я вам что-то должен!
— Все, до свидания…
Она повернулась и уже собиралась выйти из кабинета, но ей в спину полетело презрительное:
— Заберите эту гадость!
Она поняла, что говорят о диктофоне, но не обернулась. Вышла в коридор. Там ее нагнал Саша.
Он задыхался от гнева:
— Хороший совет тебе подал бывший супруг!
К такому типу прийти за помощью!
— Ты забрал кассету? — вяло спросила та.
— Конечно, Если бы я ее оставил, он бы все стер. Я уверен.
— Пошли отсюда.
Уже на улице ей стало дурно. Она резко остановилась, покачнулась и вцепилась Саше в плечо:
— Постой…
Он приобнял ее, поддерживая под локти, заглядывая в ее обморочно-неподвижное лицо. Наконец она открыла глаза:
— Этого еще не хватало.
— Чего?
— Да ничего. Мне нужно где-то посидеть.
— Поищем скамеечку? — предложил он.
— Лучше кафе… Видишь, столики под тентами?
Они медленно прошли туда, сели за пластиковый нечистый столик. Саша взял себе пиво, она:
— кока-колу. Обоим было сильно не по себе.
— Он догадался, что мы любовники, — сказала Ира, поворачивая в пальцах свой стакан с колой и глядя сквозь него на свет.
— Тебя это очень смутило?
— Меня давно уже ничего не смущает. Но я почему-то думаю, что, если бы пришла одна, он бы говорил по-другому.
— Ну, конечно. Наобещал бы тебе с три короба, потом пригласил в ресторан… — хмуро кивнул Саша. — Закончилось бы все в постели.
— Да кому я нужна? Что от меня осталось?
А ты все еще ревнуешь!
— Ты такая же красивая, как раньше, — вздохнул он. — Хотя рыжие волосы тебе больше шли. Почему ты все время красишься в блондинку?
— Привычка… О чем говорим, господи помилуй! — вдруг возмутилась женщина. — Мне, может быть, пора гроб заказывать, а ты предлагаешь вернуться к естественному цвету волос… А впрочем, все равно. Мы с тобой неудачники, Сашка…
— Ты думаешь?
— Знаю. Как актеры мы с тобой не состоялись…
— Ну ты скажешь… — попробовал вмешаться он, но Ира не слушала:
— Да и правильно ли мы сделали, что пошли во ВГИК? Никто у нас не находил потрясающих талантов… Ну, закончили мы этот киноинститут с грехом пополам. Никто нами не заинтересовался…
И вот теперь мы с тобой — ни то ни се, ни рыба ни мясо… Дипломы есть — а настоящей жизни нет…
Ты нищий, женатый, ты уже отец…
— У меня всего один ребенок!
— Неважно… Один или десять — ты от жены уже не уйдешь. Она в тебя крепко вцепилась. А если захочешь развестись — где возьмешь средства платить ей алименты? Что мне делать?
— Сменить квартиру.
— Это ты уже предлагал. Не вижу смысла.
Если захотят — везде найдут.
— Уехать из Москвы, хотя бы на время. Это самый лучший выход.
— Некуда ехать, пойми… Куда?
— Да хоть в Питер, — неожиданно предложил он. — У тебя же в институте была подруга из Питера? Кажется, она у тебя не один раз переночевала, когда вы учились?
— А, да… — вяло кивнула она. — Надо же, что вспомнил!.. Но когда это было… Не могу я к ней завалиться. Да еще на месяц, не меньше. А в гостиницу? Денег лишних нет.
— Ну в таком случае ты очень облегчаешь задачу своим врагам! — рассердился тот. — Что я могу тебе еще предложить?
— Живи со мной… — вдруг просто сказала она, протягивая руку и касаясь его щеки. — Давай жить вместе. Давно пора было к этому прийти.
— С ума сошла?
— Немного.
Саша помолчал.
— А когда тебе перестанет угрожать опасность? — спросил он. — Настанет же такое время?
Я должен буду уйти?
— Не говори глупостей!.. Я всерьез предлагаю жить вместе.
— А моя семья?
— У тебя нет семьи! — жестко сказала она. — И никогда не было! Все, чем ты пытался от меня прикрыться — нелепая жена, ребенок, которого ты не любишь, — это не удержит. Это не имеет никакого веса, сам знаешь. Стоит пальцем шевельнуть — и все они исчезнут… Как призраки!
— Ты чересчур красиво рассуждаешь, — покачал он головой. — Но алименты мне придется платить не призракам!
— А у тебя зарплата почти призрачная — как раз будет впору. — Женщина недобро улыбалась. — Сколько ты получаешь? Алименты, кажется, составляют двадцать пять процентов? Так пожертвуй этими жалкими копейками! На них даже штанов не купишь! Так и будешь ходить в старых! И потом… Настоящий актер должен хоть раз в жизни развестись!
— Зачем издеваться? — тяжело проговорил Саша. — Не моя вина, что не стал актером… И что теперь? Надо долбить меня этим сто раз в день?!
Спасибо, сыт! Жена достала!
Но она опять его не слушала:
— Я издеваюсь только над собой… Почему я люблю такое ничтожество?! Лакей! Лакей из российского телесериала! — Она резко отвернулась и закурила другую сигарету.
Саша сидел, как оплеванный. Если бы мог — давно бы ушел. Но в том и была беда, что не мог он уйти. Слишком сложно было от нее уходить. Ира часто-часто затягивалась, потом все еще не оборачиваясь, спросила:
— Ну так что? Решился?
— Ладно, я приеду и буду с тобой жить, — медленно проговорил мужчина. — Но ты не подумала, что про нас…
— Будут говорить? А мне плевать!
— А мне нет!.. И тебе тоже не советую на это плевать! Потому что твой муж только что был убит!
Как это будет выглядеть?
— Тебя не будут подозревать.
— Предположим, я не тяну на роль убийцы, и у меня никогда не будет таких денег, чтобы кого-то заказать… Но нервы нам следователь попортит.
— У меня уже нет нервов, все сгнило, рассыпалось, — ответила та. — Я предлагаю все, что от меня осталось. Вот — я перед тобой. Глаза, волосы, характер…
— Ты иногда говоришь, будто роль читаешь, — рассмеялся он. — Двойка, ненатурально сердишься. Поехали.
— Куда это?
— Ко мне. За вещами.
— И я… — Она вдруг испуганно ссутулилась, пряча глаза. — Я что же — увижусь.., с ней?
— Кто напрашивался на скандал? Ты? Вот и скандаль. А я вещи соберу.
Скандала не вышло, Сашиной жены не было дома. Ребенок находился в садике. А ведь Ира пришла сюда, как на казнь. Она бы с радостью осталась на лавочке у подъезда, но, во-первых, там было прохладно — все же ноябрь. А во-вторых, побоялась, что жена уломает Сашу остаться, и она опять останется с носом. Уж лучше пойти помучиться… И хотя никого не оказалось дома, она все равно мучилась, сидя на разложенном диванчике с неубранной еще постелью, пока Саша рылся в шкафах, выбирая оттуда предметы своего гардероба.
— Быстрее, — стуча зубами, поторапливала его Ира. — Еще вернется…
— Не вернется, она на работе до восьми вечера. Придет только в девять.
— Что ж пугал скандалом?
— А я хотел посмотреть — храбрая ты или нет.
Будешь за меня бороться?
— Убедился?
— Все еще не верится. — Саша сильно дернул на себя заевший ящик, и на пол выпали дамские кружевные трусики.
Ира брезгливо улыбнулась, а он, очень смущенный, нагнулся и спрятал кружевную тряпицу обратно в ящик. Женщина сказала:
— Я тебя никогда не ревновала. Представляешь? А вот теперь ревную.
— Ты не ревнуешь, просто нервничаешь. Ты вообще не умеешь ревновать. Боюсь, что и любить не умеешь.
— А она не знает моего адреса?
— Хочешь оставить? У нас и так будет нелегкая жизнь. Может, придется держать оборону. А если еще и она прибежит…
— Ты все шутишь…
А вечером Ира затосковала. Они сидели с Сашей на кухне, в ее квартире, и ужинали. Ира впервые что-то приготовила за эти дни. И вдруг, случайно поглядев в угол, где стояла миска из-под собачьей еды, она вздохнула:
— Плюшки все еще нет. Наверное, бедняжка уже погибла.
— Вернется, — убеждал ее Саша. — Собака пережила сильное потрясение, у них это в порядке вещей после смерти хозяина. Сколько ей лет?
— Восьмой год. Почти лысая… Зубы начали выпадать, глаза слезились… Очень плохо видела… На улице, без кормежки, без тепла ей не выжить… Она пропадет.
— Ты не пробовала пройтись по району, поискать ее?..
— Что ты?!. Мне было страшно лишний раз выходить из дома.