— Что за бред? — громко спросил Жумагалиев.
— Вы прочитайте, тут не так много.
— Кто это говорит? — Жумагалиев быстро заглянул в последний листок и вдруг выпрямился на стуле:
— Дана?!
— Дания Сулимова, ваша подруга. Да вы прочитайте, потом обсудим.
Жумагалиев углубился в чтение. Теперь он читал молча. Наконец отложил листки:
— Полный бред! Невероятный бред! Как вам удалось заставить ее дать такие показания?!
— Она дала их совершенно добровольно.
— Она больной человек! Наркоманка. Бывшая.
Не знаю, что с ней случилось, почему… — Жумагалиев оттолкнул от себя листки:
— Она наняла Мухаббат, которую, кстати, я знал лично?! Она убила Мухаббат?!
— Да, сегодня на рассвете. Сделала ей укол. Мы пока не знаем, что это был за препарат, тело на вскрытии.
— Нет, я этого просто не могу осознать… — Жумагалиев опять схватил протокол допроса:
— Можно?
— Сколько угодно.
Жумагалиев прочел все еще раз, пока следователь курил. Окончив чтение, молча пожал плечами.
— Вы ничего не можете прокомментировать? — спросил следователь.
— Ничего.
— Считаете, что Сулимова лжет?
— Абсолютная ложь. Чего ради только… Этого Константина Кукушкина, Ирину Кукушкину я видел по разу! По одному разу! Константин вел себя глупо, Ирина говорила не свои глупые слова — но что же, я ради этого должен был заказать убийства? Нелепо. Мне приходится выслушивать куда более глупые вещи, куда более оскорбительные!
Почему же я тогда не заказал второго ведущего этого дурацкого шоу?!
— Да вы не нервничайте, — посоветовал следователь. — Если можете предоставить доказательства, что Сулимова солгала, — предоставьте их. А мы будем сопоставлять факты.
— Почему я должен доказывать невиновность?
Тут правовое государство или нет? Я что — должен еще одного следователя нанять, личного?
— Можете нанять частного детектива, это не запрещено. Только у него должна быть лицензия.
А правовое государство тут ни при чем. Убивать не позволено ни в одном государстве.
— Могу я поговорить с Сулимовой?
— Обязательно поговорите. Попозже.
— Она арестована?
— Да, сегодня утром взята с поличным.
— То есть…
— Да, с телом Боссарт.
— Значит, вы и меня… — протянул Жумагалиев.
— К сожалению, сегодня я уже не могу отпустить вас домой.
Жумагалиев встал:
— Грандиозно.
— Что вы говорите? — не понял следователь.
— Я сказал — грандиозная афера. Я не имел в виду следствие и лично вас.
— Да вы сядьте, сядьте. Разговор еще не окончен.
Жумагалиев устало сел и кивнул:
— Ну, если вы так считаете…
* * *
— Я три дня назад просила вас прийти! — сказала Ира, кутаясь в халат и поджимая под кровать голые ноги, обутые в тапочки.
Она сидела на своей неудобной постели, а следователь, в халате внакидку, расположился рядом на стуле. Ире было неловко, что он видит из-под халата ее ночную рубашку, и потому она немного растерялась.
— У меня сейчас совсем нет времени. Мне передали, что вы звонили, — сказал следователь. — Как себя чувствуете?
— Пока неважно. Я вам так много хотела сказать…
— Что-то вспомнили?
— Да. Вам кассету отдал этот журналист, Игорь? Я слышала, что он. Я уже не помню, говорила или нет, что диктофон мне подкинули? А он не говорил?
— Подкинули? — переспросил следователь. — Он же принадлежал вашему мужу?
— Нет!
— Как нет? Кассета его, значит, и диктофон его.
— Я никогда не видела диктофона! Мы были не настолько богаты, чтобы иметь вещи, которые нам не нужны.
— Ну, вы могли не знать, что у него был диктофон. Еще что-нибудь?
— Я никогда не видела этого диктофона! Кто его мне принес?
— Вы у меня спрашиваете?
— Простите, я не хотела… — Ира опять засмущалась, натянула на грудь расходящиеся борта халата. — Я хотела сказать… Нет, больше ничего. Но надо же понять, как он у меня оказался?
Я уверена, что до похорон его не было! И когда делали обыск, не было! А потом появился. У меня даже такое ощущение, что в квартиру кто-то входил, пока я была на кладбище, и подкинул его…
— Ну, посудите сами — разве вам было до диктофона? Вы могли его не заметить в те дни.
— Заметила бы} — Ирина Викторовна, это, может, интересно, но не так существенно.
— Почему?
— Потому что дело, в общих чертах, закончено.
— Жумагалиев сознался?
— Это неважно.
— Да почему неважно?
— Он может и не признать своей вины. Он и не признает ее. Но есть факты, есть показания.
— Он арестован?
— В предварительном заключении. Будет суд, и вы, разумеется, можете присутствовать в качестве свидетеля.
— Я… Я не буду свидетелем! Поймите, я чувствую — что-то не так Почему кассета появилась после смерти Кости? Почему Костя говорил на кассете, что мне угрожает опасность? Я тогда еще не работала на телевидении!
— Ирина Викторовна, все это возможно объяснить. Телевидение, вероятно, ни при чем.
— А что при чем?
— Ваш муж в процессе подготовки передачи, вероятно, столкнулся с некими фактами деятельности Жумагалиева.., которые мог передать и вам.
Это объясняет его опасения.
— А я все-таки не согласна!
— Ирина Викторовна, — следователь встал, — у меня сейчас очень много работы. Давайте увидимся позже?
Ира проводила его взглядом и легла в постель, не снимая халата. Она лежала, согнув ноги, глядя в потолок, скрестив руки на груди. Потом резко села, поморщилась — сильно закружилась голова. Ира обулась, вышла из палаты.
Сестричка, листавшая за своим столиком журнал, подняла на нее глаза:
— Звонить, Ирочка?
— Звонить.
— Ты бы спала больше.
— Я все равно не усну.
Ира спустилась на первый этаж, где были бесплатные телефоны-автоматы. Здесь гуляли сквозняки, стояли в коридорах каталки, грелись возле батарей мужчины в мешковатых пижамах и их родственники. Кончалось время посещений.
Она дождалась, когда освободится автомат, набрала номер, украдкой стрельнула глазами по сторонам Но рядом никого не было — коридоры быстро пустели, близился сончас. Ира выслушала долгие гудки, которые издавал аппарат, стоявший в ее собственной квартире. Потом нажала на рычаг, задумалась и набрала другой номер.
— Да? — сказал музыкальный девичий голос.
— Позовите, пожалуйста, Сашу… — почти беззвучно выдохнула она.
— Его нет, — ответил музыкальный голос, с каждой секундой теряя очарование. — А кто его спрашивает?
— Вы — Наташа? — резко сказала Ира.
— Да, я его жена, — торжественно ответила девушка.
— Я вас поздравляю, — сказала Ира. — Он живет у вас?
— А… Я поняла. Это Ирина, верно? Ирина, может быть, хватит? Пять лет это тянется.
Теперь девушка говорила обычным голосом, без единой мелодичной нотки.
— А может, вы и правы, — вдруг сказала Ира. — Может, и в самом деле хватит. Я.., не буду больше звонить.
И повесила трубку. А когда Ира поднялась на свой этаж, вошла в палату, кивнув сестричке, сняла халат и легла на постель, она уже не думала ни о Косте, ни о диктофоне, ни о Жумагалиеве. Вместо мыслей была какая-то невыносимая тоска, серое пятно.
— Капельницу будем ставить, — заглянула сестра.
— Давайте. Во мне уже, наверное, крови не осталось из-за ваших капельниц, — сказала Ира, стараясь улыбаться.
— Ничего, новая образуется, — приговаривала сестра, выкатывая из угла штатив, укрепляя капельницу и беря иглу. — Еще родишь, кровь тебе пригодится.
Ира вырвала у нее руку и заплакала.
* * *
— Вот скажи. — Галка подняла стакан на уровне глаз и поболтала его так, что водка ходуном заходила. — Хорошее было время, да?
— Еще бы, — подтвердил Иван. — Да ты пей, ведь налито.
Они выпили. Галка оглядела стол, отодвинула на край пустую посуду, навалилась на столешницу грудью, вылезающей из расстегнутой блузки.
— Разве теперь такие люди, как раньше? — сентиментально продолжала Галка. — Вот ты ко мне пришел. «Галя, помоги… Запутался». Я хоть один вопрос задала?
— Ни одного.
— Видишь? А я знаю, что ты ко мне к последней пришел.
— И вовсе нет.
— Не ври… Потому что брезгуешь. А что мною брезговать? Необразованная я? Так и ты необразованный. Нигде не учился. Потому, что я алкоголичка? Ну, скажи — алкоголичка?
— Нет.
— Я алкоголичка! — значительно, едва не с гордостью произнесла Галка. — А ты не алкоголик?
— —Нет.
— И ты алкоголик. Третий день не просыхаешь.
Я же не спрашиваю, что с тобой случилось. Я твой друг. Да?
— Друг, — кивнул Иван.
Его с души воротило от Галки, но он почему-то не мог встать и уйти из ее запущенной, грязной квартиры. Парень запил — впервые в жизни.
— А теперь скажи… — вдруг перешла на шепот женщина. — Ты ее убил?
— С ума сошла?!
— А если не ты — зачем меня на коленях умолял?
— Где это на коленях? За тысячу баксов ты согласилась дать показания. Подруга, тоже мне… — , Иван заставил себя встать.
Галка схватила его за руку:
— Обиделся? Сядь, я пошутила. Ты ее не убивал… Им бы только дело на кого-то повесить. У меня папаша так сидел, ни за что, за тьфу! И что с ним стало? Он вышел — и через полгода снова сел, только уже за дело. А чего он сел? Нервы стали ни к черту. Подрался, схватил нож… Он что — придурок? Нет! А что нож схватил? Потому что сидел… Тут, знаешь, все связано… — глубокомысленно заметила она. — Он мне говорил, когда я на свиданку пришла во второй раз: «Галя, я уже не человек…»
Она устремила взгляд в стол, помолчала и пожала плечами:
— Так разве я могла тебе не помочь?
— Галь, мне надо идти.
— Сиди! Я что хотела тебе сказать? Да… — Она встала, обошла стол и припала к нему всей тяжестью раскормленного тела, так что Иван чуть не пошатнулся:
— Если что — иди ко мне жить.
Она отпустила его.
— Нет? Я тебе не нужна? Деньги… А что мне эти деньги? Я их пропью.
— Хоть за ква