— Это официально наш двухлетний юбилей.
Мой голос тих, словно я не хочу быть пойманным делая это. Я поворачиваю камеру на себя и свет фонаря освещает мое лицо. Я выгляжу моложе, может быть, на год или два. Я угадал, мне было шестнадцать, основываясь на том, что я только что сказал.
Это был наш двухлетний юбилей.
Я смотрю на то, как я подкрадываюсь к окну.
— Я собираюсь разбудить тебя, чтобы поздравить с юбилеем, но сейчас почти час ночи перед учебным днем, так что я снимаю это в случае моего убийства твоим отцом.
Я поворачиваю камеру в сторону окна. На экране темно, но мы можем услышать, как поднимается окно и звук того, как я пытаюсь залезть внутрь. Наконец, я оказываюсь внутри комнаты и свечу фонарем на кровать Чарли. Под одеялом виден комок, но он не двигается. Я поворачиваю камеру вокруг остальной части комнаты. Первое, что я замечаю, это то, что комната на видео, не похожа на комнату в доме, в котором сейчас живет Чарли.
— Это не моя спальня, — понимает Чарли, приглядевшись к видео, что проигрывается на моем телефоне. — Сейчас моя комната даже не половина того размера. И я делю ее с сестрой.
Комната на видео определенно не похожа на совместную, но нам не достаточно хорошо видно, потому что камера направляется обратно на кровать. Комок под одеялом начинает двигаться и это выглядит, как будто я ползу по кровати.
— Чарли, детка, — шепчу я ей.
Она натягивает одеяло на голову, защищая глаза от света камеры.
— Сайлас? — бормочет она.
Камера по-прежнему снимает ее с неудобного угла, как будто я забыл, что держу ее. Звуки поцелуя. Я должно быть целую ее руку или шею.
Просто звук того, как мои губы касаются ее кожи, уже является достаточной причиной, чтобы выключить видео.
Я не хочу заставлять Чарли чувствовать неловкость, но она сосредоточена на моем телефоне с такой же интенсивностью, как я. И не из-за того, что происходит между нами на видео, а потому что мы этого не помним.
Это я… это она… это мы вместе.
Но я не помню ни одной вещи из этой встречи, так что это ощущается, будто мы наблюдаем за двумя совершенно незнакомыми людьми в их интимный момент.
Я чувствую себя извращенцем.
— С юбилеем, — шепчу я ей.
Камера отодвигается, и это похоже на то, что я положил ее на подушку рядом с головой. Вид, который у нас сейчас есть — это профиль лица Чарли, ее голова покоится на подушке.
Это не самый лучший ракурс, но этого достаточно, чтобы увидеть, что она выглядит точно так же, как сейчас. Ее темные волосы разбросаны по всей подушке. Она смотрит вверх, и я предполагаю, что это я нависаю над ней, но я не вижу себя на видео. Я лишь вижу ее рот, как он изгибается в улыбке.
— Ты такой бунтарь, — воркует она. — Не могу поверить, что ты сделал это, чтобы сказать мне такое.
— Я пробрался к тебе не для того, чтобы сказать это, — шепчу я тихо. — Я пробрался для этого.
Мое лицо, наконец, появляется в видео и мои губы мягко прижимаются к ее.
Чарли шевелится на сиденье рядом со мной. Я проглатываю комок в горле. Мне вдруг захотелось, чтобы я сейчас был один, пока смотрю это видео. Я бы прокручивал этот поцелуй снова, снова и снова.
Мои нервы накаляются, и я понимаю, что это потому, что я ревную к парню на видео, что абсолютно бессмысленно.
Мне кажется будто я наблюдаю за совершенно незнакомым человеком рядом с ней, хотя это я сам.
Это мои губы прижимаются к ее, но это расстраивает меня, потому что я не помню на что похоже это чувство.
Я спорю сам с собой, следует ли остановить видео, особенно потому, что поцелуй, который происходит сейчас, похоже, превращается в больше, чем просто поцелуй.
Моя рука, лежавшая на ее щеке, теперь ушла из поля зрения. От звуков, доносящиеся изо рта Чарли на видео, кажется, что она точно знает, где моя рука.
Она отодвигается от меня и смотрит в камеру, когда ее рука появляется перед объективом, сбивая камеру на кровать лицом вниз. Экран становится черным, но звуки по-прежнему слышны.
— Свет ослепляет меня, — объясняет она.
Мой палец, рядом с кнопкой «пауза» на телефоне. Я должен нажать на кнопку «пауза», но чувствую тепло ее дыхания, исходящее из ее рта, соприкасающееся с кожей на моей шее. Из-за этого и звуков, доносящихся из моих колонок, я хочу, чтобы видео никогда не заканчивалось.
— Сайлас, — слышен ее шепот.
Мы оба все еще смотрим на экран, пусть он черный как смоль, поскольку она опрокинула камеру. Нет ничего, на что можно смотреть, но мы не можем отвернуться.
Звуки наших голосов все еще звучат вокруг нас, наполняя машину, наполняя нас.
— Никогда-никогда, Чарли, — выдыхаю я.
Стон.
— Никогда-никогда, — шепчет она в ответ.
Вздох.
Еще один стон.
Шорох.
Звук молнии.
— Я так люблю тебя, Чарли.
Звуки тел, шевелящихся на кровати.
Тяжелые вздохи. Много. Они выходят из динамиков, окружающих нас и из наших уст, а мы сидим здесь и слушаем это.
— О, Боже… Сайлас…
Два быстрых вздоха.
Отчаянные поцелуи.
Звучит гудок автомобиля, поглощая звуки, доносящиеся из моих колонок.
От неожиданности я ударяю по телефону и он падает на пол. Фары освещают мою машину. Чья-то рука опускается на стекло со стороны Чарли, и прежде чем я могу найти на полу телефон, ее дверь распахивается.
— Ты ощущаешься так невероятно, Чарли, — звучит мой голос из динамиков.
Громкие взрывы смеха исходят от девушки, которая теперь держит открытой дверь Чарли. Она сидела с нами на обеде сегодня, но я не могу вспомнить ее имя.
— О, мой Бог! — орет она, толкая Чарли в плечо. — Вы, ребята, смотрите порнуху?
Она оборачивается и кричит на автомобиль, чьи фары по-прежнему светят через окна.
— Чар и Си смотрят порнуху!
Она все еще смеется, когда я, наконец, беру телефон обратно в руки и нажимаю на кнопку «пауза» и уменьшаю громкость динамиков.
Чарли смотрит на девушку, на меня, ее глаза широко раскрыты.
— Мы уже уезжаем, — обращаюсь я к девушке. — Чарли нужно попасть домой.
Девушка смеется, покачав головой.
— О, да ладно, — тянет она, глядя на Чарли. — Твоя мама, скорее всего, настолько пьяна, что думает, сейчас ты в постели. Следуйте за нами, мы отправляемся к Эндрю.
Чарли улыбается, покачав головой.
— Я не могу, Анника. Я увижусь с тобой завтра в школе, ладно?
Анника выглядит очень обиженной. Она усмехается, когда Чарли продолжает закрывать дверь, несмотря на препятствие на пути. Девушка отодвигается в сторону и Чарли захлопывает свою дверь.
— Поехали, — бросает она.
Я и уезжаю. С удовольствием.
Мы примерно в миле от АЗС, когда Чарли прочищает горло. Но не помогает, ее голос по-прежнему похож на хриплый шепот.
— Тебе, вероятно, следует удалить это видео.
Мне не нравится ее предложение. Я уже планировал воспроизвести его сегодня, когда вернусь домой.
— Там может быть ключ, — объясняю я ей. — Я думаю, мне нужно посмотреть его еще раз. Послушать, чем оно заканчивается.
Она улыбается. В это время мой телефон моргает от входящего сообщения. Я открываю его и вижу уведомление в верхней части экрана от «отца». Открываю сообщение.
Отец: «Приди домой. Один, пожалуйста».
Я показываю сообщение текст Чарли и она просто кивает.
— Ты можешь отвезти меня домой.
Остальная часть поездки немного не комфортна. Я чувствую, что то видео, которое мы посмотрели вместе, каким-то образом заставило нас увидеть друг друга в ином свете. Не то чтобы в плохом, просто в другом.
Раньше, когда я смотрел на нее, она была просто девушка, которая испытывает ту же странность, что и я. Теперь, когда я смотрю на нее, она девушка, которую я якобы любил.
Девушка, которую я видимо люблю.
Девушка, которую я, судя по всему, по-прежнему люблю. Я просто хотел бы вспомнить то, что должен чувствовать.
Увидев очевидную связь, которая была раньше, меня еще больше смущает то, что у нее была связь с Брайаном Гайем. Теперь, мысли о нем наполняют меня намного большим количеством гнева и ревности, чем до того, как я увидел нас вместе в этом видео.
Когда мы заезжаем на ее подъездную дорожку и останавливаемся, она выходит не сразу.
Она смотрит вверх, на темный дом перед нами. Слабый свет в переднем окне, но никаких признаков движения в любом другом месте внутри дома.
— Я постараюсь поговорить с сестрой сегодня вечером. Может быть, получу какие-нибудь идеи о том, что произошло вчера вечером, после моего возвращения домой.
— Наверное, это хорошая идея, — подбодряю я. — Я проделаю то же самое со своим братом. Может быть, заодно выясню, как его зовут.
Она смеется.
— Хочешь, я заеду за тобой завтра перед школой?
Она кивает.
— Если ты не против.
— Я не знаю.
Снова тишина. Тишина напоминает мне мягкие звуки, которые были в видео, которое до сих пор в моем телефоне, слава Богу. Я буду слышать ее голос в своей голове всю ночь. На самом деле, я с нетерпением жду этого.
— Знаешь, — заявляет она, постукивая по двери пальцами. — Мы можем проснуться завтра и все будет отлично. Мы можем даже забыть, что произошло сегодня, и все снова будет в норме.
Мы можем надеяться на это, но мои инстинкты говорят мне, что этого не произойдет. Завтра мы проснемся в таком же замешательстве, как и сейчас.
— Я бы поставил «против», — возражаю я. — Я просмотрю все свои письма и сообщения сегодня вечером. Тебе следует сделать то же самое.
Она снова кивает, наконец поворачивает голову, чтобы встретиться со мной взглядом.
— Спокойной ночи, Сайлас.
— Спокойной ночи, Чарли. Позвони мне, если тебе…
— Я буду в порядке, — перебивает она меня быстро. — Увидимся утром.
Она выходит из машины и идет к себе домой.
Я хочу крикнуть ей вслед, остановить ее.
Я хочу знать, думает ли она о том же, о чем и я: что значит никогда-никогда?