– Тренер, я говорил ему, чтобы он не приходил на тренировку, – говорит он. – У него всю неделю была стрептококковая инфекция. Думаю, он обезвожен.
Я закрываю глаза, радуясь тому, что у меня есть такой брат. Мне нравится этот паренек.
– Что ты вообще тут делаешь, Нэш? – Теперь тренер стоит рядом со мной на коленях. – Иди в раздевалку и сделай что-нибудь с этим своим обезвоживанием. – Он встает и машет рукой одному из помощников тренера. – Дай ему азитромицин и сделай так, чтобы он был готов к завтрашней игре.
Лэндон помогает мне встать с земли. У меня все еще звенит в ушах, но теперь я хотя бы снова способен дышать. Я иду в сторону раздевалок, чувствуя облегчение от того, что могу покинуть поле. Мне вообще не надо было на него выходить. Это было глупо, Сайлас.
Я добираюсь до раздевалки и снимаю свою экипировку. Как только я обуваюсь, до меня доносятся шаги, приближающиеся к раздевалке со стороны коридора. Я оглядываюсь по сторонам и замечаю еще одну дверь, находящуюся на противоположной стороне. Я бросаюсь к ней, толкаю ее. К счастью, она открывается прямо на парковку.
И сразу же чувствую облегчение, увидев свою машину. Я пускаюсь бежать к ней и, когда подбегаю, вижу, как с водительского сиденья вылезает Чарли и спрыгивает на землю. Я так рад видеть ее – рад, что у меня есть кто-то, кто меня понимает, – что, не раздумывая, сжимаю ее запястье, притягиваю ее к себе и крепко обнимаю. Я утыкаюсь лицом в ее волосы и испускаю вздох. Она кажется мне такой знакомой. Надежной. Ее близость заставляет меня забыть, что я ничего не помню.
– Что ты делаешь?
Ее тело напряжено. Эта ее холодная реакция напоминает мне, что мы с ней не ведем себя так друг с другом. Это Сайлас и Чарли вели себя так.
Черт.
Я прочищаю горло, отпускаю ее и быстро делаю шаг назад.
– Прости, – бормочу я. – Это я по привычке.
– У нас нет привычек. – Она проходит мимо меня и огибает машину.
– Как ты думаешь, ты всегда так обижала меня? – спрашиваю я.
Она глядит на меня поверх капота моей машины и кивает.
– Готова поспорить, что да. Скорее всего, ты любишь такие вещи.
– Выходит, я мазохист, – бормочу я.
Мы оба забираемся в машину, и сегодня вечером я планирую заехать в два места. Во-первых, ко мне домой, чтобы принять душ, но я уверен, что, если я спрошу, хочет ли она поехать со мной, она ответит «нет», просто мне назло. Поэтому вместо того, чтобы спрашивать, я просто еду в сторону своего дома, не дав ей выбора.
– Почему ты улыбаешься? – спрашивает она, когда мы проезжаем три мили. А я не отдавал себе отчета, что улыбаюсь. Я пожимаю плечами.
– Я просто думаю.
– О чем?
Я смотрю на нее и вижу, что она ждет моего ответа, досадливо хмуря брови.
– О том, как прежнему Сайласу удалось пробиться сквозь твою броню.
Она смеется.
– А почему ты думаешь, что он пробился сквозь нее?
Мне хочется улыбнуться опять, но кажется, я и не переставал улыбаться.
– Ты же видела то видео, Чарли. Ты любила его. – Я на секунду замолкаю, затем поправляюсь. – То есть меня. Ты любила меня.
– Это она любила тебя, – возражает Чарли и улыбается. – А я еще даже не уверена, что ты хотя бы нравишься мне.
Я качаю головой и тихо смеюсь.
– Я не очень-то хорошо себя знаю, но я, должно быть, был чертовски напорист.
Потому что сейчас я воспринял это как брошенный мне вызов.
– Что именно ты воспринял как вызов? Ты думаешь, что можешь опять понравиться мне?
Я гляжу на нее и чуть заметно качаю головой.
– Нет, я заставлю тебя заново влюбиться в меня.
Я вижу, как она сглатывает, но она ослабила хватку только на мгновение и теперь снова напряжена и насторожена.
– Желаю удачи, – говорит она, снова повернувшись лицом вперед. – Наверняка ты станешь первым парнем, который будет соперничать за любовь девушки с самим собой.
– Может, и так, – отзываюсь я, когда мы подъезжаем к дому. – Но я готов поспорить, что мне это удастся.
Я заглушаю двигатель и выхожу из машины. Она же продолжает сидеть и даже не расстегнула свой ремень безопасности.
– Ты идешь? Мне надо по-быстрому принять душ.
Она даже не смотрит на меня.
– Я подожду в машине.
Я не спорю. Закрыв дверь, я иду в дом, чтобы принять душ, думая о легкой улыбке, которая – я мог бы в этом поклясться – играла на ее губах.
И хотя завоевание ее сердца и не главный мой приоритет, это однозначно мой новый запасной аэродром на тот случай, если ни она, ни я так и не сможем найти способ вернуться к тому, кем мы были до вчерашнего дня. Потому что, несмотря на всю эту лажу – несмотря на то, что она изменяла мне с Брайаном, а я ей – со школьным психологом и на вражду между нашими семьями, – мы явно старались сохранить то, что связывало нас. Значит, отношения между нами были более глубокими, чем простое влечение или детская привязанность, и именно это заставляло меня бороться, чтобы удержать ее.
Я хочу почувствовать это снова. Хочу вспомнить, каково это – любить кого-то так сильно. Нет, не просто кого-то. Я хочу узнать, каково это – любить именно ее, Чарли.
11
Чарли
Я стою на краю лужайки, глядя на конец его улицы, когда он подходит ко мне сзади. Я не слышу его приближения, но чувствую его запах. Я не знаю, как такое может быть, ведь от него пахнет просто-напросто так, как пахнет на открытом воздухе.
– На что ты смотришь? – спрашивает он.
Я не свожу глаз со здешних домов, таких безупречных, что это раздражает. Мне хочется выстрелить в воздух просто затем, чтобы увидеть, как эти нешумные люди торопливо выбегут наружу. Этому району явно не помешало бы, чтобы кто-нибудь вдохнул в него хоть какую-то жизнь.
– Странное дело, как деньги делают район тихим, – негромко говорю я. – На моей улице, где ни у кого нет денег, всегда так шумно. Воют сирены, кричат люди, хлопают двери машин, звучит музыка из стереосистем. Кто-то где-то постоянно производит какой-нибудь шум. – Я поворачиваюсь, гляжу на него, и я не ожидала, что такое впечатление произведет на меня вид его влажных волос и гладкого подбородка. Я концентрирую внимание на его глазах, но от этого мне не легче. Я откашливаюсь и отвожу взгляд. – Думаю, я предпочитаю шум.
Он делает шаг ко мне, и мы стоим бок о бок, смотря на безмолвную улицу.
– Ничего ты его не предпочитаешь. Ты не предпочитаешь ни то, ни другое. – Он произносит это так, будто знает меня, и мне хочется напомнить ему, что это совсем не так, но тут он берет меня за локоть.
– Давай уедем отсюда, – предлагает он. – И займемся чем-нибудь таким, что не принадлежит Чарли и Сайласу. Чем-нибудь таким, что принадлежит только нам.
– Ты говоришь о нас так, будто мы завладели чужими телами – их телами.
Сайлас закрывает глаза и откидывает голову назад.
– Ты даже не представляешь, сколько раз на дню я думаю о том, чтобы завладеть твоим телом.
Я вовсе не собиралась так хохотать, но от безудержного смеха я спотыкаюсь, и Сайлас подхватывает меня, чтобы не дать мне упасть. Мы оба хохочем, когда он снова ставит меня на ноги и несколько раз трет ладонями мои руки от запястий до плеч.
Я отвожу взгляд. Мне надоело, что он мне нравится. У меня есть воспоминания только о последних полутора днях моей жизни, но все они полны сознания того, что я отнюдь не испытываю ненависти к Сайласу. А теперь он еще поставил перед собой задачу заставить меня заново полюбить его. И меня раздражает тот факт, что мне это нравится.
– Да иди ты, – говорю я.
Он поднимает руки, будто сдаваясь, и делает шаг назад.
– Так достаточно далеко?
– Нет, еще дальше.
Еще один шаг.
– Так лучше?
– Да, – язвлю я.
Сайлас усмехается.
– Я не очень хорошо знаю себя, но могу сказать, что мне отлично удается такая игра, как съём.
– О, я тебя умоляю, – отвечаю я. – Если бы ты был игрой, Сайлас, то это была бы «Монополия». Игра, которая все продолжается и продолжается, пока все не начинают плутовать и обманывать друг друга, чтобы поскорее закончить с этим.
С минуту он стоит молча. Я жалею о том, что сморозила такое, пусть даже в шутку.
– Вероятно, ты права, – смеется он. – Поэтому ты и изменила мне с этим кретином Брайаном. Но, к счастью для тебя, я больше не Сайлас-«Монополия». Теперь я Сайлас-«Тетрис». Все мои детали и части четко подойдут ко всем твоим.
Я фыркаю.
– И к деталям и частям нашей школьной психологини.
– Это нечестный выпад, Чарли, – укоряет он меня, качая головой.
Я молчу несколько секунд, жуя нижнюю губу. Затем говорю:
– Кажется, мне не нравится, когда ты так меня называешь.
Сайлас поворачивается и смотрит на меня.
– Чарли?
– Да. Тебе это кажется странным? Но я не ощущаю себя ею. Я даже не знаю ее. И у меня такое чувство, будто это вовсе не мое имя.
Он кивает, пока мы идем к его машине.
– Выходит, я могу дать тебе новое имя?
– Да… пока мы не разберемся со всем этим.
– Красотка, – предлагает он.
– Нет.
– Люси.
– Черт возьми, нет. Да что это на тебя нашло?
Он открывает пассажирскую дверь своей машины, и я залезаю внутрь.
– Ладно… ладно. Я вижу, что тебе не по вкусу традиционные миленькие имена. Так что мы можем попробовать что-нибудь покруче. – Он огибает машину, подходит к месту водителя и садится. – Например, Зена…
– Нет.
– Роуг.
– Тьфу. Нет.
Мы продолжаем в том же духе, пока GPS Сайласа не сообщает нам, что мы прибыли на место. Я оглядываюсь по сторонам, удивляясь тому, что была слишком увлечена разговором с ним, чтобы замечать то, что окружало нас по дороге сюда. Посмотрев на свой телефон, я вижу, что Брайан прислал мне шесть сообщений. Но сейчас я не хочу иметь с ним дела. И засовываю свои телефон и бумажник под сиденье, чтобы их не было видно.
– Где мы?
– На Бурбон-стрит, – отвечает он. – В самом модном и оживленном месте в Новом Орлеане.