– Чарли! – кричу я.
Ничего.
– Чарли, ты там?
Когда я ступаю на нижнюю полку, проверяя, выдержит ли она мой вес, в мою голову что-то врезается. Я поворачиваюсь, но сразу же пригибаюсь, потому что вижу, как эта женщина швыряет в меня тарелку. Она разбивается о стену возле моей головы.
– Убирайся! – истошно вопит она. И явно ищет, что бы еще кинуть в меня, так что я вскидываю руки в знак того, что сдаюсь.
– Все, я ухожу! – говорю я ей. – Я ухожу!
Она отступает в сторону из дверного проема, чтобы дать мне пройти. Она все еще вопит, когда я иду по коридору. Идя к парадной двери, я беру с барной стойки письмо, адресованное Чарли. И даже не даю себе труда попросить мать Чарли передать ей, чтобы она позвонила мне, если вернется домой.
Я сажусь в свою машину и выезжаю на улицу.
Где же она, черт возьми?
Я отъезжаю на несколько миль, затем останавливаюсь, чтобы еще раз проверить ее телефон. Лэндон упомянул, что слышал, как он звонил под сиденьем, и нагибаюсь, засовывая руку под сиденье. Я достаю оттуда пустую банку из-под газировки, кроссовку и наконец – ее бумажник. Я открываю его, осматриваю, но не нахожу ничего такого, чего я бы и так уже не знал.
Она находится непонятно где, без своего телефона и без своего бумажника. И она не помнит наизусть ничьего номера телефона. Если она не вернулась домой, то куда же она подевалась?
Я бью кулаком по рулю.
– Черт побери, Сайлас! – Я ни за что не должен был отпускать ее одну. Все это моя вина.
На мой телефон приходит сообщение. Его отправил Лэндон, и он спрашивает меня, почему я уехал из школы.
Я роняю телефон обратно на сиденье и тут замечаю письмо, которое я украл из дома Чарли. На нем нет адреса отправителя, а на почтовом штемпеле в верхнем углу значится, что оно было отправлено во вторник – в день, предшествовавший тому, когда все это произошло.
Я вскрываю конверт и нахожу внутри несколько листков, сложенных вместе.
Сверху на них написано: Открыть немедля.
Я разворачиваю листки, и мой взгляд сразу же падает на два имени, написанных наверху первой страницы.
Чарли и Сайлас. Значит, оно адресовано нам обоим? Я продолжаю читать.
Если вы не знаете, почему вы читаете это, значит, вы все забыли. Вы никого не узнаете, даже самих себя.
Пожалуйста, не поддавайтесь панике и дочитайте это письмо до конца. Мы сообщим вам все, что знаем, хотя в данный момент нам известно совсем немного.
Какого черта? Я продолжаю читать, и мои руки дрожат.
Мы точно не знаем, что с нами случилось, но боимся, что если мы об этом не напишем, то это, возможно, произойдет снова. По крайней мере, записав все на бумагах и оставив их в нескольких местах, мы будем более готовы, если это и впрямь случится вновь.
На следующих страницах вы найдете всю информацию, которая нам известна. Возможно, она вам как-то поможет.
Я смотрю на имена внизу страницы так пристально, что мое зрение начинает туманиться. Затем снова смотрю на имена наверху страницы. Чарли и Сайлас.
Я перевожу взгляд на имена внизу страницы. Чарли и Сайлас.
Мы написали письмо самим себе?
Это не имеет смысла. Если мы написали письмо самим себе…
Я сразу же перехожу к следующим страницам. На первых двух перечислены вещи, которые я уже знаю. Наши адреса, номера наших телефонов. Название и адрес нашей школы, имена моего брата и сестры Чарли, имена наших родителей. Я прочитываю все это так быстро, как только могу.
Когда я перехожу к третьей странице, мои руки так трясутся, что я едва разбираю почерк. Я кладу страницу себе на колени, чтобы дочитать ее. На ней записана дополнительная информация личного характера – перечень того, что мы уже выяснили друг о друге, сведения о наших отношениях, о том, как долго мы вместе. В письме упомянуто имя Брайана и написано, что это кто-то, постоянно пишущий Чарли на телефон. Я пропускаю все то, что мне уже знакомо, пока не дохожу до конца третьей страницы.
Первые воспоминания, которые у нас есть, датируются субботой 4 октября и начинаются около 11 часов утра. Сегодня воскресенье, 5 октября. Мы сделаем копию этого письма для самих себя, но также отправим копии этого письма себе по почте завтра утром, чтобы перестраховаться.
Я перехожу к четвертой странице и вижу, что она датирована вторником, 7 октября.
Это произошло снова. На сей раз это случилось на уроке истории в понедельник, 6 октября. Похоже, это имело место в то же время дня, 48 часов спустя. В данный момент нам нечего добавить к этому письму. Мы оба изо всех сил старались весь прошедший с тех пор день держаться подальше от наших друзей и родных, делая вид, будто мы болеем. Мы звоним друг другу, сообщая все, что нам удается узнать, но, судя по всему, пока что это случилось с нами дважды. В первый раз в субботу, а второй – в понедельник. Нам бы хотелось иметь больше информации, но мы по-прежнему напуганы и не знаем, как нам с этим бороться. Мы сделаем то же, что и в прошлый раз, и отправим копии этого письма самим себе. И положим еще одну копию в бардачок машины Сайласа. Это первое место, в которое мы заглянули на этот раз, так что вполне вероятно, что мы заглянем туда снова.
А ведь я так и не заглянул в бардачок.
Мы положим оригиналы этих писем в какое-нибудь надежное место, чтобы никто, кроме нас, их не нашел. Мы боимся, что если кто-нибудь прочтет эти письма или что-то заподозрит, то подумает, что мы сходим с ума. Все будет лежать в коробке в задней части третьей полки чулана для одежды в спальне Сайласа. Если эта история продолжится, то, вероятно, это случится в среду в тот же час. В этом случае это письмо придет вам обоим в этот день.
Я снова смотрю на почтовый штемпель на конверте. Это письмо было отправлено рано утром во вторник. А в среду ровно в 11 часов утра это произошло с нами обоими снова.
Если вы выясните что-нибудь полезное, то запишите эти сведения на следующей странице и продолжайте делать записи, пока мы не поймем, что положило этому начало. И как это прекратить.
Я открываю следующую страницу, но она пуста.
Я смотрю на часы на приборной доске. Сейчас 10.57. И сегодня пятница. Это произошло с нами почти сорок восемь часов назад.
Моя грудь ходит ходуном. Не может быть.
Сорок восемь часов истекут менее чем через три минуты.
Я открываю консоль и ищу ручку. Но не нахожу ее и открываю бардачок. На самом верху лежит копия этого самого письма с моим именем и именем Чарли. Я поднимаю его и обнаруживаю несколько ручек, так что я хватаю одну из них и кладу листок на руль.
Это произошло опять, пишу я. У меня так трясутся руки, что я роняю ручку, но подбираю ее и пишу дальше.
В 11 часов утра в среду, 8 октября, мы с Чарли оба потеряли память, похоже, третий раз подряд. Вот что мы узнали за последние сорок восемь часов:
Раньше наши отцы работали вместе.
Отец Чарли сидит в тюрьме.
Я пишу так быстро, как только могу, пытаясь решить, какие из сведений мне необходимо записать прежде всего – какие из них наиболее важны, потому что у меня почти не осталось времени.
Мы посетили гадалку на Сент-Филип-стрит. Возможно, стоило бы посетить ее снова.
Чарли упомянула одну девушку из школы – она называла ее Креветкой. Она сказала, что хочет с ней поговорить.
В чулане для одежды в спальне Чарли есть люк, ведущий на чердак. Она проводит там много времени.
Мне кажется, я зря теряю время. Кажется, что не добавляю ничего важного к этому чертову перечню того, что нам надо знать. Если все это правда, и мы вот-вот снова потеряем память, у меня не будет времени отправить это письмо, не говоря уже о том, чтобы снять с него копии. Будем надеяться, что если я буду держать его в руках, то мне хватит ума прочесть его, а не просто отбросить в сторону.
Я кусаю кончик ручки, пытаясь сосредоточиться на мысли о том, что записать еще.
Мы выросли вместе, но теперь наши семьи ненавидят друг друга. Они не хотят, чтобы мы были вместе.
Сайлас спал со школьным психологом-консультантом, а Чарли с Брайаном Финли. Но мы порвали с ними обоими.
Лэндон хороший брат, наверное, ты сможешь положиться на него, если тебе это будет необходимо.
Я продолжаю писать. Я пишу о наших татуировках. О закусочной «Электрическая дробилка», об Эзре и обо всем, что я могу вспомнить за последние сорок восемь часов.
Я смотрю на часы. 10.59.
Чарли не знает об этом письме. Если все в этом письме соответствует действительности и все это в самом деле происходит с нами, начиная с субботы, значит, она вот-вот забудет все, что узнала за последние сорок восемь часов. А я понятия не имею, как ее отыскать. Как ее предупредить.
Я снова начинаю водить ручкой по бумаге и записываю последнее, что знаю.
Вчера вечером Чарли села в такси на Бурбон-стрит, и с тех пор никто ее не видел. Она не знает об этом письме. Найди ее. Это первое, что ты должен сделать. Пожалуйста.
Часть II
15
Сайлас
Он начинается медленно, этот дождь.
Одна капля тут, одна капля там. Сначала на ветровом стекле передо мной, затем на окнах вокруг меня. Стук этих капель начинает звучать как тысячи пальцев, нестройно барабанящих по крыше моей машины. Тук-тук-тук-тук. Теперь этот звук окружает меня со всех сторон. У меня такое чувство, будто он звучит внутри меня и пытается вырваться наружу. Дождь струйками начинает стекать по ветровому стеклу, образуя длинные полосы, напоминающие слезы. Они скатываются в самый низ стекла и исчезают из виду. Я пытаюсь включить дворники, но двигатель моей машины заглушен.