Серьезно? Я умудрилась угадать, хотя на деле пыталась лишь добиться ответа.
«Почему? – написала я пораженно. – Это несправедливо!»
«Историческая необходимость, Сабрина, и опыт общения с людьми. Мы когда-то пытались делиться знаниями. Но людям всегда было мало. Жадность довела их до убийств собственных учителей. Наши попытки закончились сокрытием Аниила от всех».
Последнее послание растворилось в руках, а я схватилась за новый лист.
«Это очень грустно. Правда. Но ведь ты понимаешь, что все люди разные?»
И почему мне было важно, чтобы он понимал?
«К чему тебе мое понимание? И нужно ли оно?»
Ян словно прочел мои мысли. Я же крепко задумалась над новым листком, машинально ведя по нему карандашом. Важно ли? Нужно ли? Смяла лист, а он вдруг исчез. Я что, умудрилась написать ответ? Звезды! Да почему только с Яном всякий раз выходило подобное? То отправлю ему письмо вместо брата, то задумаюсь так глубоко, что ухитряюсь ответить.
На стол спланировали красные и желтые листочки, их легко было принять за изменившие цвет листья наступающей осени, но они сложились в письмо.
«Значит, важно и нужно… я удивлен».
Вот коррозия! Теперь понятно, что я ему написала. Всплеснула руками и быстро вытащила еще один лист.
«Я не собиралась касаться наших отношений, само собой вышло».
«У нас есть отношения? Или нужно расценивать слова кузена Сабестьяна как намек?»
Высшие силы! Я же так надеялась, что у посла случится провал в памяти и он будет делать вид, будто я к нему не приставала.
«Как понять тебя, Сабрина? И что, нося маску, ты проявляла ко мне интерес?»
Я прижалась лбом к холодной столешнице.
«Я тогда думала, что отношение кузена заставит тебя уйти из сада. Это было ошибкой. И мне теперь неловко об этом говорить. И беспокоить тебя я тоже не желала. Хотела лишь узнать о минерале. Но если это тайна, пускай остается неразгаданной. В любом случае я не собиралась использовать минерал во вред. Мне важно понять, неужели он и правда бесполезен при столь уникальных свойствах? С ним невозможно работать, он постоянно меняет форму. И совсем уже измучил меня».
Я отправила шарик и устроила голову на скрещенных ладонях, бездумно глядя на лучи солнечного света, в которых плавали пылинки. Я думала, Ян больше ничего не ответит, но, замерцав блестящей пылью, в воздухе сплелась серебристая лента и расстелилась передо мной ответом. В красивых проявлениях магии индигиец оставался верным себе.
«Ты хочешь намека? Разве он не нарушение правил? Для тебя мучительна сама невозможность понять, как работает минерал, и все же ты смогла обратить его в порошок, когда я попросил. В тот миг ты едва ли сомневалась в собственных силах».
Я прочитала последние строчки, и письмо исчезло, но сердце заколотилось быстрее.
Это все-таки был намек, правда? Завуалированный под отказ. Просто не нужно сомневаться в своей способности обратить кристалл тем, чем захочу!
«Спасибо!»
«А есть за что?»
«За конец мучений!»
«Пожалуйста».
Короткий ответ, но я улыбнулась ему, поскольку он звучал иначе, чем его предыдущее «пожалуйста». Схватив со столешницы минерал, я положила на ладонь и представила, какими свойствами он в данный момент обладает.
Энис прислала сообщение, прервав мои эксперименты, которые я теперь проводила каждый день, пытаясь совмещать уникальный минерал с другими предметами и продолжая изучать его свойства. Одним из самых поразительных было то, что при вплавлении Каменного света, например, в кусочек ржавого металла сам металл вдруг начинал избавляться от коррозии и восстанавливаться.
Скинув с себя рабочий фартук, я заперла специально купленный тайник для хранения удивительного камня. Теперь я ощущала себя ответственной за доверенную мне тайну и на всякий случай прятала минерал. Затем я потуже затянула косынку, укрывавшую завитые на кожаные жгутики волосы. Мои кудри для красивой прически не годились, только для творческого беспорядка на голове, а я хотела сделать красивые локоны. Подхватив подаренный папой к выпуску чемоданчик со сложенными в него инструментами, я поспешила к двери.
Получив сообщение от Энис, я в первый момент даже обрадовалась, решив, будто платье готово, но потом дочитала до конца, где девушка просила прихватить инструменты, поскольку машинка снова забарахлила. Однако, выйдя за дверь, я столкнулась на пороге с клиенткой, которая, заметив, что я вставляю ключ в замок, спросила в неподдельном волнении:
– Лавка закрыта?
Словно до этого на двери не висело соответствующего объявления.
– Да. Мне требуется срочно уйти.
– Но это вопрос жизни и смерти!
– В каком смысле?
– Ну вот, взгляните сюда, взгляните, – она протянула ко мне руки со сверкающим колье, – застежка сломалась! А я покупала его исключительно под платье на бал. Что мне теперь делать? Помогите, пожалуйста!
К ателье Энис мне пришлось добираться бегом.
– Энни! – Я заскочила в мастерскую и, прижав чемоданчик к груди, попыталась отдышаться.
– Сабрина! Наконец-то! – Девушка выглянула из вороха кружев, тесьмы, отрезов ткани. – Я уже начала волноваться и шить вручную, а это ведь еще дольше! Машинка снова барахлит. То шьет, то встает и ни строчки не делает. Посмотри, пожалуйста, в чем дело? Я ужасно переживаю, как мне успеть закончить работу.
Я кинулась к ее машинке, которой за неделю довелось выполнить едва ли не годовой объем работы.
– Ну фто там?
Голова девушки вновь показалась над грудой ткани, во рту она зажала булавочные головки, а рука, ловко орудующая иглой, то взлетала над столом, то снова исчезала в пене кружев.
– Посерьезнее, чем в прошлый раз. Сейчас попробую исправить.
Пока я справлялась с машинкой, Энни продолжала шить, попутно причитая:
– Не неделя, а конец света какой-то! Особенно сегодня. То машинка, то все как с ума посходили, то здесь поправьте, то там. Я еще никогда не была так груба с клиентками. Мне нужно детали стачать и молнию вшить, и вот эти кружева… А еще до шести необходимо успеть. Договорились с девочками поехать в общем экипаже, а они ждать не станут. Ну что за выдумка со старыми каретами?
– Господин министр обожает древности.
– Приглашения, кареты, бальные платья! А сколько тайн вокруг этого вечера! Я слышала, будто магов-реставраторов вновь из столицы вызвали, прямо как перед явлением в Кончинку министра и всех остальных. Однако никому, ни единой душе, кто хоть как-то принимал участие в организации бала, не велено ничего говорить.
– Поскольку задуман грандиозный и незабываемый вечер. Обидно, если сюрприз заранее раскроют. И кстати, не знай я, что невозможно влиять на погоду, решила бы, будто тоже министр постарался. Вся неделя вышла дождливая, а сегодня выглянуло солнце и стало тепло.
– Еще несколько погожих деньков ожидается, а потом уже окончательно похолодает. Здесь всегда так. Ты, кстати, как поедешь? Я слышала, возницам перед самим балом сообщат, куда везти гостей. А еще несколько дополнительных извозчиков будут ждать у стоянки, возле лавки мясника, на случай, если кто-то останется без экипажа.
– У меня был вариант добраться до санатория и отправиться с Эриком, Джеком и Вермонтом, но поскольку ты говорила, что успеешь только к вечеру, я попросила их ехать вперед, чтобы не задерживать, а после отправить того же извозчика за мной. Он подъедет прямо к лавке.
– Это отлично! Всегда лучше заранее обо всем позаботиться. Извини, я так старалась справиться побыстрее! Но явно завершу не раньше шести.
– Не переживай на этот счет. Спасибо, что вообще взялась.
Я потянула рычажок, проверяя машинку, та мигом застрочила, а катушка ниток радостно запрыгала на вертикальной подставке.
– Работает, Энни. Тогда побегу обратно, еще много надо успеть, к шести вернусь.
– Спасибо, Сабрина. Ты только не задерживайся. В шесть пятнадцать мы уже уедем, официальное открытие в семь.
– Хорошо, Энни, до вечера.
И я поскорее отправилась обратно в лавку, поскольку у самой еще была масса приготовлений почти столь же важных, как подготовка настоящего бального платья. Однако приступить к ним вышло не сразу. Дверной колокольчик моей лавки тоже сошел с ума. Несмотря на табличку «Закрыто», внутрь то и дело ломились посетители и посетительницы, у которых в их приготовлениях что-то пошло не так. То срочно починить молнию, то застежку, то камень выпал из оправы. И все они находились в панике, на грани отчаяния, не знали, что поделать, и все в том же духе. За окном уже начало темнеть, когда я поняла, что человеколюбие и умение войти в чужое положение прекрасные черты, но и им надо знать меру. В очередной раз заперев дверь, я попросту погасила свет, а сама выбралась на улицу через сад, чтобы снова не натолкнуться на кого-то, и помчалась окольными путями до лавки Энис.
К ателье я подлетела в шесть ноль три. Девушка, которой тоже пришлось собираться наспех, мигом вынесла мне готовое платье.
– Энни, – у меня дух захватило, – и ты сотворила это из штор и за такой короткий срок?
– Я очень хотела помочь тебе, Сабриночка, честно. Оно правда нравится?
– Конечно! Спрашиваешь!
– Быстрее надевай!
Она принялась помогать мне втиснуться в платье, при этом мы впопыхах совсем растрепали стянутые на макушке завитые локоны и разрушили то, что я до этого сооружала, с самого утра накрутив волосы, укрыв их косынкой и полдня принимая в таком виде страждущих и отчаянно нуждающихся в реставраторе.
– Сабрина, твоя прическа!
– Ничего. Поправлю.
– Стой, стой, не наступи на подол, вот так, вытяни руку. Погоди, бантик развязался.
С улицы донеслись звуки громкого сигнала и крики подруг Энис, которые поторапливали ее ехать.
– Я еще лавку не закрыла. – Девушка бегала по кругу, оправляя кружева юбки и расправляя подол.
– Иди, Энни, иди скорее. Я сама справлюсь. И так задержала тебя. Если хочешь, закрою лавку и погашу здесь все, скажи только, куда положить ключ.