– Не понял, – произнес министр.
Он высунулся из окна и принялся смотреть то вперед, то назад.
– Похоже, мы пересекли границу, – обрадовался секретарь.
– Мы да, а остальные где?
Прочих экипажей дипломатической миссии не было видно.
– Может, только нам четверым дозволили въехать? – робко уточнил секретарь господина посла.
Министр втянулся обратно на сиденье и задумался.
– Ну что же. Предлагаю двигаться дальше, раз нас впустили. Не зря столько ехали. Вперед!
Глядя на главу неожиданно урезанной дипломатической миссии, я задумалась, а смогли бы мы пересечь границу, не будь на мне этого пропуска? Сжалились бы аниилийцы над людьми, колесящими по безграничному простору полей? Интуиция подсказывала, что вряд ли, и она же говорила мне, что официального приглашения министру выпало бы дожидаться очень долго. Пришлось бы нам тогда бесконечно ехать среди однообразных холмов, пока совсем бы не выбились из сил, а после возвращаться назад.
Пока все отвлекались на красоту окружающей природы, любовно лелеемую народом Аниила, наш транспорт все ехал и ехал по дороге, а виды становились только прекраснее. Среди цветущих деревьев мелькали хрустальные озера или серебристая лента реки, открывались красивые зеленые холмы и долины.
– А где жители? – Министр выглядывал из окна, как и я, любовался видами, но тщетно искал аниилийцев. – Дорога только одна, и полное безлюдье.
– Господин посол говорил, что чужакам не любят показываться на глаза, – произнес секретарь Яна.
– Как не любят? А кто нас встретит? Господин посол что-нибудь рассказывал, как у них визиты проходят?
– На один такой вопрос он однажды ответил: «Если въедете, то вас встретят».
Секретарь развел руками.
– Отлично, – прокомментировал министр, – а мы ведь даже не знаем, правильно ли…
– Этрейт!
Транспорт так резко затормозил, что я слетела с сиденья и стукнула министра головой в грудь. Он охнул, но начать ругаться не успел.
– Приказ остановиться, – проговорил испуганный секретарь.
Собственно, мы и так уже стояли.
– Нам выходить? – уточнил министр.
– Наверное. В общем-то и по правилам хорошего тона принято выходить, если остановили. Или нет?
– Девушки вперед, – министр тоже решил вспомнить о манерах, а проще говоря, сразу пойти с козырей. Хоть и удивительно, что после отъезда Яна он продолжал считать меня козырем.
Я вышла и остановилась, разглядывая высокие фигуры в очень интересных одеждах. Металлические, сверкающие, точно золотые, пластины, плотно пригнанные одна к другой, закрывали тела, а на головах красовались шлемы. Лиц было не видно, только глаза.
Министр, который выбрался следом, замер, оглядывая нашу, я бы сказала, стражу.
– Доброго дня. Мы с дипломатической миссией, – выдал он.
Стража синхронно вытянула руки в одном направлении, вероятно, указывая, куда нам следовать уже пешком. Я посмотрела. В колеблющемся мареве воздуха постепенно проступали очертания нереально прекрасного здания. Дорога впереди делала изгиб, и среди густой рощи на берегу озера стоял удивительной красоты дворец. Мне хотелось подобрать ему более точное определение, но подобного архитектурного стиля в нашей стране не доводилось встречать. Смесь дворца, особняка и пагоды. Все вместе, и гармонично встроенное в окружающий ландшафт.
– Они говорят, – господин секретарь очень терялся и ужасно робел, – что нам не высылали приглашения.
Я его растерянность понимала. Такое количество прекрасных созданий вокруг, никаких масок и, насколько я могла судить, бездна очарования. Мужчины, женщины, вероятно, кто-то вроде придворных, а еще подобие трона, свитого из ветвей деревьев с золотыми и серебряными листочками. Два ответвления переходили в удобные сиденья, на которых восседали золотоволосая девушка и темноволосый мужчина.
– А сейчас что они говорят?
– Плохо понимаю, вероятно, уточняют, как мы сюда попали.
– Переведи им, что это дипломатическая миссия.
Пока министр с секретарями, тщетно пытаясь взять себя в руки от оглушающего очарования, налаживали контакт с удивленными визитом аниилийцами, я достала из-за ворота подарок Яна, сняла с шеи и подняла в вытянутой руке.
– У нас был пропуск.
Разговоры быстро стихли. А девушка на «троне» вдруг поднялась и летящими неслышными шагами приблизилась ко мне.
– Эрри мьен?
Я не понимала ее слов, но подумала, что она уточняет или про бляшку, или про основание и цепочку, выполненные из Каменного света.
– Это подарок, а остальное я сделала сама. Можете рассмотреть.
Вытянула руку к ней, она же удивленно рассмеялась, пристально воззрилась на меня, затем обернулась к мужчине на «троне».
– Ньен энчалит.
И только потом опустила взгляд на мою ладонь. Ее лицо, до этого светящееся озорной улыбкой, делавшей ее совсем юной, вдруг изменилось. Мигом стало серьезным. Даже морщинки прочертили идеальный лоб, а взгляд сделался совершенно иным: очень пронзительным и в то же время словно потемнел. Девушка отступила, прижала ладонь к груди.
– Ильнаркир, – проговорила она, а я мигом узнала имя и сжала пальцы, безотчетно повторив ее движение и прижав руку к сердцу. Девушка обернулась к остальным, тем, кого я отнесла к придворным, и что-то приказала, сопроводив слова властным жестом. И спустя несколько минут ожидания и молчания в красивую комнату вошел мужчина. В первый миг у меня перехватило дыхание, но, когда увидела его лицо, поняла, что это не Ян. Он напоминал его фигурой, ростом, темными волосами, а еще сразу заговорил на нашем языке:
– Добрый день, господа.
Изъяснялся он легко и без труда, а не как наш несчастный утиравший пот со лба секретарь-переводчик, однако в речи аниилийца отчетливо проскальзывал чужой акцент, и порой приходилось вслушиваться.
– Позвольте представиться, я Второй сераскир двора и стану на это время вашим переводчиком. Моя госпожа приветствует дорогих гостей. Друзья семьи Ильнаркир, приглашенные в Аниил самим магом пространства, наши друзья. Вам будет оказан должный прием. Госпожа считает, что все расспросы могут подождать, пока вы не отдохнете с дороги. Сейчас вас проводят в комнаты.
Полагаю, не меня одну шокировали неожиданные перемены в отношении к незваным гостям, стоило показать обычную бляшку с оттиском воронки на ней. Зато министр сразу воспрянул духом и ужасно обрадовался должному приему.
– Благодарю вас! – Он поклонился. – Мы за тем и ехали, чтобы встретиться с господином Ильнаркиром, принести ему большую благодарность за визит в нашу страну, а особенно за совершенный подвиг, когда он спас очень много людей. Сможем ли мы увидеть его лично, чтобы поблагодарить?
Слова главы дипмиссии были с запинками переведены на аниилийский нашим секретарем, поскольку Второй сераскир двора отчего-то молчал, словно не желал передавать суть произнесенных фраз. Однако золотоволосая девушка обернулась именно к нему:
– Тэ?
И тогда он с явной неохотой заговорил, более точно изложив смысл, а после опять замолчал. И девушка снова прижала ладони к груди и не спешила ответить. Все кругом хранили молчание. И это была невероятно странная тишина. Мы совсем уже растерялись, но слово взял мужчина, занимавший вторую часть трона. Он поднялся и произнес что-то по-аниилийски, а затем махнул рукой в сторону длинной галереи, поскольку дверей в зале не наблюдалось, с коротким «этне». Для меня оно прозвучало, как «идите».
– А что нам сказали? – переспросил министр, провожаемый приглашенным ради нас темноволосым мужчиной в сторону галереи. – Ты понял? – уточнил он у секретаря.
– Очень приблизительно… даже как бы не совсем, – растерянно ответил тот.
– Вы не будете так добры нам перевести? – спросил министр, становясь вдруг бесконечно вежливым, у нашего провожатого. Тот шагал впереди, но при этом вопросе замедлил шаг, хотя не обернулся.
– Мой господин сказал, что Радъярдаян Ильнаркир, величайший маг пространства, больше не с нами. И мы скорбим об этой потере.
– Я не понял, – наверное, министр никогда еще не был столь ошарашен, а я вовсе не поверила.
Мужчина наконец обернулся.
– Ваш визит состоялся слишком поздно. Радъярдаян был болен, и, когда болезнь одержала верх, он ушел в сад креол. Если вашей целью была встреча с ним, то жаль, что вы зря проделали весь путь.
– Болен? – повторил министр. – Он был болен? Был? Но как… но почему… мы ведь не знали… как же…
– Если были заключены некие договоренности, господа, то их никто не оспорит. Но на время мы вынуждены взять передышку. Надеюсь, вы способны понять. А пока вас проводят на отдых.
Он указал на ожидавших в конце галереи нескольких аниилийцев, которым предполагалось провести нас дальше.
Трое стройных парней в светлых одеждах вытянули руки в направлении еще одного ответвления, ошалевший министр и секретари молча последовали за ними, но я осталась. Ноги не слушались и одеревенели. Я облокотилась спиной на резной столб позади и смотрела на темноволосого мужчину, провожавшего взглядом дипломатическую миссию. Он повернул голову и заметил меня.
– Будьте добры последовать за остальными, – проговорил аниилиец, в голосе почти прозвучал металл.
– Он ведь не умер, – произнесла я.
– Мы все скорбим, – ответил он словно заученной человеческой фразой, а в голос прокралась сдерживаемая усталость. – Нам понятно, как тяжела для вас, людей, может оказаться подобная новость.
– Нет. – Я вцепилась ладонью в столб. – Нет, вам непонятно.
– Мне жаль.
– Но так не должно быть. Это ведь… ведь несправедливо! Он так ярко жил, он ценил каждый миг… он поэтому ценил? Потому что знал, как мало отпущено? Он давно это знал?
– Раян был вам особенно дорог? – спросил мужчина, не ответив на мои вопросы. – Мне действительно жаль. Если пожелаете, ваше имя мы напишем на свитке памяти тех, кто будет тосковать без него. Большего я не могу предложить. Как вас зовут?
– Сабрина.
Я прижала ладони к лицу и закрыла глаза. Как темно мне стало теперь. Темно, беспросветно, словно все звезды погасли. Все до последней.