Я крепче стиснула руки вокруг тела Яна и прижалась к темным волосам. Они просохли за то время, что мы неподвижно лежали вот так, над водой. Я коснулась губами потускневших прядей. И грудь под ладонями слегка приподнялась и опала.
Я застыла.
– Ян, – прошептала я, потому что весь испытанный накануне ужас накатил снова. Ужас поверить и понять, что я ошиблась.
Вздох. Тихий, но я ощутила его ладонями.
– Ян!
Мне только чудилось, будто я уже выплакала все слезы. Я ошиблась, в моей груди осталось очень много не нашедших выхода рыданий, но теперь они не разрывали ее, они дарили облегчение.
– Ты всему научишься снова. Твоя сила будет постепенно накапливаться.
Я поддерживала Яна, пока он делал новые первые шаги, а потом помогла устроиться в древесном гамаке.
Усевшись в корнях дерева, словно в кресле, я наклонилась поближе и крепко сжала в руках его ладонь.
– Только посмотри, уже сумел выбраться из источника и стоишь на ногах. Пускай с моей помощью, но это ведь не ползком.
– Каменный свет всегда действует быстро.
Он и отвечал теперь хоть негромко, но не на пределе слышимости, как прежде.
– Значит, очень скоро ты сам выйдешь отсюда.
Я еще крепче сжала его ладонь, он ответил тем, что притянул мою руку к своей груди.
– Знаешь, – я набрала в грудь больше воздуха, – ведь вчера я решила, что ничего не вышло и ты погиб… поскольку креолы закрылись.
– Они закрываются на ночь, Сабе, как многие другие цветы.
В его голосе звучала улыбка, а я зажмурилась, сморгнув с ресниц вновь набежавшие слезы. Если бы он знал, что я тогда испытала, даже не подумав об этой особенности цветов. Ведь и во времени суток я не ориентировалась совершенно. А сам вчерашний день вспоминался с трудом, и большая часть тонула во мраке моих эмоций.
Ян провел пальцами по моей щеке, а я открыла глаза и взглянула теперь на это место иначе. Голубые блики воды, которые плясали по розовеющим в разгорающемся свете цветам и деревьям, нежные чашечки креол, раскрывавших свои лепестки, легкое облако утреннего тумана, постепенно таявшее над водой.
– Это очень красивый сад, Ян. Не видела ничего прекраснее. Если не считать нашего сада. Здесь хорошо.
Правду говоря, мне было хорошо везде, где был он.
– Нашего сада.
Я повернула голову, повинуясь его руке. Ян был близко-близко. Хотелось и смотреть бесконечно, и спрятать глаза от его взгляда. Это было так пронзительно остро, острее любой иной близости, потому что прежде не существовало того абсолютного доверия, которое мы оба ощущали сейчас.
– Нашего. Потому что я не могу представить его без тебя, и мой дом тоже. Хотя там почти не осталось места.
Я подняла выше его ладонь и прижалась к ней губами.
– Аниилийцы верят, что на той стороне сна блаженство. И вчера я решил, что ты мой сон. Так долго ждал тебя, моя Сабе.
– Почему ты ничего не рассказал?
– Злость придает тебе сил. А грусть их отнимает.
Он потянул меня на себя, заставляя подняться.
– Иди ко мне, Сабе.
Я посмотрела с сомнением.
– А если придавлю неудачно? Тебе будет больно.
– Не будет.
Он улыбался, а мне очень хотелось оказаться поближе. Я забралась в древесный гамак и устроилась в кольце рук, нежась в мужских объятиях. Так спокойно и хорошо было теперь. Миг отдыха после всех испытаний. Миг уверенности, что все наладится. Даже чувство голода начало потихоньку возвращаться, прежде напрочь вытесненное шквалом эмоций. Я забыла, когда в последний раз ела. Однако и голоду не под силу было вытащить меня сейчас из рук Яна.
– Ты вернешься со мной?
– Вернусь, – он провел ладонью по моим волосам и плечу. Даря ласку и рождая трепет. Снова начинало возрастать напряжение, когда мы находились так близко.
– Я еще не видела твой дом, но думаю, он так же красив, как и сад.
– В нем почти нет стен, – произнес Ян, а я покраснела немного, и мужские пальцы ласково очертили контур щеки, чутко реагируя на любое проявление моих эмоций.
– Твой сад открыт для посетителей?
– Лишь часть, где больше всего креол. Есть вторая, что примыкает к дому.
– Значит, это единственный сад с креолами на весь Аниил? Удивительно.
– Удивительно, – согласился он, продолжая смотреть на меня.
Я спрятала лицо на его груди.
– Твоя семья не захочет отпустить тебя сразу. Да и нужно время, чтобы восстановиться. А потом ты сможешь опять управлять пространством и легко перемещаться, куда пожелаешь.
– Смогу.
Он прижался губами к моим волосам и обнял меня крепче.
– Знаешь, твой облик не пугает больше. Нет того странного озноба. – Я чуть запрокинула голову, он коснулся губами лба.
– Мой подарок, Сабрина.
В этот раз я и не подумала возражать.
– Знаешь, Ян, ты, конечно, уже все понял. – Я перевернулась в его руках и оперлась ладонями о ветки. Посмотрела ему в глаза и сглотнула вставший от волнения комок в горле. – Я люблю тебя. Ми таре авэлло.
Он выдохнул, словно от боли и радости одновременно, и обхватил ладонями мое лицо:
– Нужно быть очень уверенным в этих словах, Сабе, прежде чем произнести.
– Я мало в чем бывала настолько уверена, как в этом.
И снова то яркое напряжение между нами, которое ищет выхода, разрядки и которое сложно выносить, а потому Ян закрыл глаза, а я снова спрятала лицо у него на груди:
– Ты молчишь?
– Привычка. – Он начал аккуратно перебирать мои волосы. – Привык молчать, когда кажется, что слова не нужны. Прежде так копил силы.
Я прижалась к нему еще теснее, а он обнял, но пока не так крепко, как раньше, когда было не вырваться.
– Ми таре авэлло, Сабе. До конца долгих дней.
В этот миг я все же не выдержала и, быстро приподнявшись на руках, поцеловала его, а Ян ответил. Его ладони гладили меня, губы ласкали. Этот напор более не пугал, напротив, заставлял желать большего. Легко было забыться от его поцелуев, все мысли о состоянии мага пространства попросту вылетали из головы. Но оторваться пришлось, потому что под моей ладонью хрустнула веточка, и я чуть надавила Яну на грудь, вырвав у него болезненный вздох.
– Звезды! Извини, Ян. Прости.
– За что?
– Забылась.
– Я не возражаю, Сабе. – Он провел ладонью по щеке. – Но каждый раз забываю про всех. А нужно сообщить родным, что ты меня спасла.
– Высшие силы!
Я мигом принялась выворачиваться из объятий, из которых совсем не хотелось выбираться, чтобы вылезти из гамака.
– Сабе, что случилось? – Он снова протянул ко мне руки.
– Девичья память случилась, Ян! Твой бедный брат уже сутки дежурит на воротах, а я забыла о нем!
Дипломатическую делегацию выпроводили с почестями и подарками. Министр был доволен, искренне верил в развитие отношений и жаждал в будущем увидеть господина Ильнаркира. Он все повторял, что совершенно неправильно воспринял слова про уход и уже испугался. Однако аниилийцы умели воздействовать исподволь, так что министр и сам не понял, когда успел загрузиться в свой транспорт вместе с двумя секретарями и отправиться домой. Полагаю, он вспомнил, что его козырь-то остался, только когда пересек границу Аниила. Впрочем, ему было невдомек, что оставили меня на правах почетной гостьи, ведь в глазах жителей я стала героиней. Двор выражал глубочайшее уважение и каждый день в знак почтения присылал подарки, а я предпочитала от высочайшего внимания прятаться в доме мага пространства.
Ян говорил, отношения двух стран точно будут развиваться, ведь нужно договориться о поставках минерала. Он даже упомянул однажды, что, вероятно, сама природа была за налаживание связей с людьми, потому всячески подталкивала оба народа друг к другу, сосредоточив в человеческих руках важные составляющие лекарства Аниила. Но столько всего теперь предстояло сделать, столько всего наладить, очень многое обсудить в долговременной перспективе. Министр до сих пор рассчитывал на уникальные знания о пространственной магии для нужд собственной страны. Оставалось повести все иным курсом с учетом прежних исторических ошибок. И мне представлялось, что с таким послом, как Ян, успех гарантирован. Он точно мог повернуть любые переговоры в нужное ему русло.
А вот мне предстояло воссоздать и описать до мелочей весь процесс лечения и спонтанного безумного эксперимента. Ведь не сложись обстоятельства именно таким образом, едва ли хоть кто-то решился бы действовать подобно мне. Обычно говорят, что наука – двигатель любого прогресса, а в нашем случае им стала любовь. И теперь следовало доработать многие моменты, в том числе продумать и период восстановления. Полагаю, не для всех магов пространства найдутся персональные сильные реставраторы, рядом с которыми тем будет стремительно становиться лучше. Потому, почти неотлучно находясь подле Яна, я без спешки и очень тщательно фиксировала все детали его выздоровления.
Ну и конечно, за это время успела снова встретиться с его братом, познакомиться с тетей, дядей и остальными родственниками. И их искренняя сердечная благодарность была ближе моему сердцу, чем все дарованные статусы. В эти минуты меня охватывала огромная радость, что все сложилось подобным образом.
Однажды вечером, когда я вооружилась листом и карандашом, собираясь вычертить одну из схем, прилетело письмо от Эрика. Брат спрашивал, когда мы возвращаемся. Я бросила взгляд на Яна. Мужчина закончил упражнения, назначенные ему лучшим лекарем двора для более быстрого восстановления, и отдыхал, наблюдая за мной. Ветерок ласково трепал темные пряди, проходясь между резными столбами с ажурными перегородками, и свободно пролетал по комнате. Ян не шутил, говоря, что в его доме почти нет стен. Их заменяли растения, лианы, цветы, но сам дом был частью окружавшего ландшафта и, несмотря на непривычный для меня стиль, в нем было очень уединенно, уютно и тепло. Здесь никто не смел беспокоить, не прислав предварительного сообщения с вопросом, а можно ли вообще прийти. Даже лекарь, являвшийся ежедневно, и даже родные Яна пользовались подобным способом. И в этом уважении личного пространства было колоссальное отличие от того, к чему я привыкла в собственной семье. Хотя подобная предупредительность не являлась такой уж необходимостью. Ведь никому из визитеров не грозило застать нас в неподходящий момент.