Он стоял на углу Фордем-роуд и Юниверсити-авеню – теперь его называют бульваром Мартина Лютера Кинга – и смотрел на две башенки церкви Святого Николая Толентинского. В обеих висели колокола, которые звонили по воскресеньям.
В следующий вторник они тоже зазвонят. Его сердце бешено колотилось от предвкушения. Наконец-то это произойдет. Ему не пришлось возвращаться на прошлое место. Он знал, что полиция обнаружила останки бедной Сары Лоуренс. Она была замечательной женщиной и, сложись все иначе, вероятно, прожила бы длинную и счастливую жизнь. Но она послужила благой цели, и, возможно, потом, когда люди поймут значение его поступков, ее имя будет увековечено, как и имена Марка Рейерса, и этих двух студентов, и предстоящей жертвы. И конечно же, его имя – имя того, кто показал миру величие магии. Хотя он понимал, что в его случае на это рассчитывать вряд ли приходится. Ведь мир не оценил гениальности Персиваля Сэмюэлса, а он жил в те времена, когда люди были гораздо восприимчивее к оккультизму, чем в современном мире с его сайтами, факсами, мобильными телефонами, айподами, электронной почтой и прочей технической чепухой.
Но все это неважно. Ведь он сможет вернуть Эдгара По в мир, который оценит его талант. В мир, где тот сможет рассказать правду.
Только это имеет значение. Что такое жизнь Марка Рейерса, Сары Лоуренс и тех двух студентов по сравнению с этим?
Не говоря уж о жизни того, кого он найдет для завершающего ритуала.
Вообще-то для заключительной части ему не нужен был человек. Колокольня – четвертый и последний сигил, и ему просто нужно воссоздать «Звон».
Вопрос в том – как. Он помнил строки, в которых многократно повторялось слово «звон». У По был прирожденный талант к рифме и звукоподражаниям, чем не могли похвастаться многие его американские соратники-поэты. Когда читаешь «Звон», словно оказываешься посреди «медно-стонущего прибоя».
Особенно его волновал вопрос: что же потребуется для ритуала? Он выбрал «Бочонок амонтильядо», «Убийство на улице Морг» и «Сердце-обличитель», потому что во всех трех рассказах были убийства. Из своих исследований он знал, что в самых сильных ритуалах требуется забирать жизнь, и человеческая жизнь сильнее жизни животного. Но в «Звоне» такой смерти не было.
Но потом он вспомнил один отрывок:
Все отчаянье взыванья пред безжалостным огнем,
Все безумье состязанья с яростным, глухим огнем,
Что стремится выше, выше,
Безнадежной жаждой дышит,
Слился в помысле одном,
Никогда, иль ныне, ныне,
Вознестись к луне прозрачной, долететь до тверди синей!
И еще один:
Сам восторгом упоен
Под пэан колоколов.
Вопит он, скакать готов,
В ритме верном, верном, верном,
Словно строфы саг размерном
Под пэан колоколов
И под звон[36]…
Да! Вот то, что нужно. Он найдет жертву и подожжет ее, звоня в колокола. Горящий человек уж точно будет скакать и вопить, и вскоре упокоится.
Идеально.
Сейчас, поздно ночью, церковь была заперта. Завтра после работы он вернется и поговорит со священником. Скажет ему, что должен во вторник в полночь позвонить в колокола. Конечно, придется сделать щедрое пожертвование. Но это не проблема. Приобретение всего необходимого для ритуалов, да еще так, чтобы полиция не выследила, обходилось недешево, но после смерти жены денег у него было полно. Ее смерть – лучшее, что она сделала. Обеспечила его деньгами и избавила от своего надоедливого присутствия.
Убедившись, что план продуман и готов к исполнению – оставалось только найти жертву, но на это есть еще половина недели, – он повернулся, чтобы двинуться в сторону машины, оставленной в нескольких кварталах от Юниверсити-авеню.
Однако дорогу ему преградил невысокий мужчина в некрасивом костюме, которого он уже видел – на главной странице довольно скучного сайта.
Человек, который взял себе псевдоним Артур Гордон Пим в бессмысленной попытке доказать свою преданность автору, сказал:
– Верно говорят, что преступник возвращается на место преступления, но мне кажется довольно забавным, что вы решили прийти на место преступления до того, как оно им стало. – Пим покачал головой. – Я должен был догадаться, что это вы.
– Простите, – сказал он, – но я не понимаю, о чем вы. – Он начал обходить Пима, но тот опять встал у него на пути. – Я вас не знаю, но…
– Нет, знаете.
Конечно, он знал, но не видел причин признаваться.
– Слушайте, я просто любуюсь этой прекрасной церковью…
– В среду в одиннадцать вечера? Мне это кажется крайне маловероятным, особенно учитывая, что эта церковь и есть место для ритуала, который вы намереваетесь совершить в следующий вторник. Я упустил вас в понедельник ночью из-за этой проклятой растяжки, но уверяю, любезный, я не позволю вам еще кого-нибудь убить.
Он вдруг занервничал. Сначала хотел как-то выкрутиться, но если Пим видел его в квартире на 199-й, то надежды нет. Он явно его преследует.
И тут он понял, что надежда есть, и улыбнулся.
– Вас что-то рассмешило?
– Да, вы. – И он ударил Пима в лицо.
Боль пронзила костяшки и запястье, и он потряс рукой. Так всегда делали по телевизору, и жертва каждый раз падала на пол без сознания. Пим же схватился за лицо и сплюнул кровь.
– Вы меня ударили! – воскликнул он.
Конечно, я тебя ударил, болван, жаль только, что ты не упал. У него с собой не было пистолета – его сорок четвертый остался дома, – поэтому он оказался беззащитен, когда якобы безотказный прием не сработал.
Оставалось одно – бежать. Это всегда выручало его в чрезвычайной ситуации.
Ноги у него были длиннее, а кроме того, Пим явно не ожидал, что он сбежит, поэтому ему удалось оставить невысокого преследователя далеко позади. Заклиная ноги бежать быстрее, он мчался по тротуару Юниверсити-авеню. Проносясь мимо домов и таунхаусов, он вспомнил, что в машине есть леска, которой он связывал жертв. Она помогла ему обездвижить Сару Лоуренс, которая довольно энергично сопротивлялась, пока он не вколол ей снотворное.
Сунув в карман куртки здоровую руку – в правой до сих пор пульсировала боль, – он достал брелок от машины и нажал кнопку, открывающую багажник.
Леска лежала именно там, куда он ее положил. Он схватил ее вместе с мячом, который валялся там с тех пор, как он поймал его на игре «Янкиз» – это жена уговорила его сходить. Он повернулся и увидел Пима, который, прижимая телефон к уху, бежал по тротуару прямо к нему.
Не знаю, кому ты звонишь, но со мной этот номер не пройдет. Он бросил мяч в голову Пима.
Попал в живот, но этого было достаточно, чтобы Пим рухнул на асфальт.
Он подбежал к Пиму, который хрипел на тротуаре, выхватил у него из рук телефон и швырнул в стену ближайшего дома, заломил руки за спину и принялся связывать запястья.
– Что вы делаете?! – спросил Пим, тяжело дыша, и вскрикнул, когда леска впилась в кожу.
– Выбираю последнюю жертву, – ответил он, затягивая леску. Мимо проходили люди, но они были заняты своими делами и не обращали внимания на происходящее. Но у них наверняка были мобильные телефоны, поэтому убираться отсюда следовало как можно скорее. – Не волнуйтесь, ваше имя войдет в историю. Вас запомнят как того, кто помог осуществить одно из самых великих начинаний человечества. – Он усмехнулся. – Хотя сомневаюсь, что вы сможете это оценить. Не волнуйтесь, я сам воздам должное вашей жертве. Например, сошлюсь на ваши работы.
Он встал, схватил Пима за связанные запястья и поставил на ноги. Судьба снова ему улыбнулась. Это было его предназначение, он был в этом уверен.
Очень скоро я наконец узнаю ответ!
Глава 17
Дом Манфреда Афири, Бронкс, Нью-Йорк
23 ноября 2006 года, четверг
Сэм помнил, что в старых детективах главным было собрать всех подозреваемых в одном месте. В «Убийстве на улице Морг» такой сцены не было, но авторы криминальных историй, писавшие после Эдгара По, вовсю пользовались этим приемом. Конечно, в реальном мире это нечасто срабатывало, поэтому шанс провернуть такое вызывал у него, говоря словами Дина, острые ощущения.
Он попросил Манфреда собрать в четверг вечером всю группу у него дома. Манфред намекнул, что таких «встреч» у них давненько не было.
– Не думаю, что мы вообще когда-нибудь вот так встречались, не считая репетиций, – сказал он. Но тем не менее все устроил, обзвонил ребят и попросил прийти к нему вместо репетиции у Тома Дейли.
Неудивительно, но Томми приехал последним. Сэм заметил, что он и на выступления являлся последним, хотя барабанщику требовалось больше времени для подготовки, потому что он не хранил барабанную установку в «Парковке сзади». «Я слишком много заплатил за эту малышку», – сказал он, когда в субботу вечером Сэм спросил его об этом. Хотя все равно было непонятно, почему он не может забрать с собой дорогой маленький барабанчик, а остальное оставить, чтобы сэкономить время на установку и демонтаж.
Когда Томми наконец появился, клавишник Робби и Альдо, сидя на диване, ныли и жаловались друг другу на свои основные работы, Дин и Манфред стояли у проигрывателя и обсуждали плюсы и минусы восстановления записей Роберта Джонсона (Сэму было интересно, собирается ли Дин упомянуть, что они недавно встречали демона, которому Джонсон продал свою душу). Басист Эдди стоял у окна и смотрел на задний двор.
– Извините, опоздал, – сказал Томми. Он был в ярко-розовой футболке, которую, подозревал Сэм, видно из космоса. Другие члены группы были в свитерах и джинсах. Все, кроме Эдди – тот был в тех же черных шмотках, в которых обычно появлялся на сцене.
– Ну и что здесь происходит?
Сэм повторял про себя заклинание. Это был простой вызов, который отец записал в дневник (непонятно почему, но эти строки оказались между записью ритуала вызова жнецов и ритуалами индейцев калуса), и Сэм держал его под рукой для подстраховки – там были какие-то мудреные латинские слова, а неправильное произношение могло привести к фатальным последствиям. (Он до сих пор пугающе отчетливо помнил, как в десять лет произнес первое заклинание-ловушку. Вот только произношение у него было тогда таким скверным, что вместо этого он вызвал духа, который разнес домик, в котором они остановились. Отцу удалось вернуть демона туда, откуда тот пришел, но залог за домик им так и не вернули…)