Или оно было в «Матрице»? В общем, дело было к вечеру, солнце садилось, и все купалось в его золотых лучах. Я услышал крик и, не выпуская из рук книгу, подошел к окну в спальне. Выглянув, я увидел Дженет, которую мы прозвали Зефиркой, потому что она была самым миролюбивым и мягким человеком на свете. Она развешивала во дворе выстиранное белье. Как ни стыдно это признавать, но девочки обстирывали нас и готовили еду. Дженет стояла, прижимая к груди простыню, а мне казалось, что передо мной разыгрывается сцена из истории Дикого Запада: «жена поселенца в беде».
– Как это из истории? – спросил Сэм.
– С другого конца двора на Дженет уставился индеец в полной боевой раскраске, с луком и стрелами. Теперь их называют коренными американцами, но тогда мы таких слов не знали. Это был индейский воин. Я стоял и смотрел, а он натянул тетиву и выпустил стрелу в Дженет. Стрела попала ей прямо в сердце, как я потом узнал. Она упала на землю и лежала неподвижно. На простыне, которую она прижимала к груди, пока билось сердце, расползлось кровавое пятно. Книга выпала у меня из рук. Я так никогда и не дочитал ее. Я бросился на улицу. Когда я к ней подбежал, она уже была мертва. Возможно, ее еще можно было спасти, но я не знал, как ей помочь. Именно поэтому я потом решил стать врачом.
– Индеец, – задумчиво повторил Дин.
– Я так и сказал полиции, когда они приехали. И газетчикам. Мне никто не поверил, но я могу поклясться на Библии, что говорю правду. Индеец застрелил Зефирку из лука.
Глава 16
– Индеец, – снова повторил Дин, когда они сели в машину, чтобы вернуться в мотель. На этот раз за рулем был Сэм.
– Час от часу не легче. Если бы наш старик был похож на индейца, мы бы об этом знали.
– Я тоже об этом подумал, – откликнулся Сэм, крепко держа руль и не отрывая взгляда от дороги, потому что Дин всегда нервничал, когда «Импалу» вел его брат. – Но зато многое встало на свои места. Ведь в магии коренных американцев часто используются тотемы животных.
Дин щелкнул пальцами.
– Как с медведем. И с вороном. Или с медведем-вороном.
– Медведи-оборотни у чиппева, колдуны-оборотни у навахо, церемония перекидывания у хопи… Оборотни и духи животных известны во многих индейских племенах.
– Значит, мы не можем его поймать, потому что он меняет обличье, – сказал Дин, передернувшись. – Ненавижу оборотней.
– Я тебе понимаю….
– А скальпы? – продолжил Дин. – Это тоже дело рук индейца?
– Может, и нет, – возразил Сэм. Иногда от стэндфордского образования все-таки был толк. – Некоторые историки утверждают, что скальпирование – это европейская традиция, которую переняли индейцы, хотя, согласно другим источникам, скальпы снимали по обе стороны Атлантики еще задолго до путешествия Колумба.
– Ладно, пусть так. Но если мы имеем дело с индейцем-оборотнем, нужно двигаться в другом направлении. Нет смысла разыскивать старика, если он… уже не старик.
Сэм подъехал к мотелю.
– Значит, надо искать новую информацию. Может, найдем упоминания об индейце, шамане или знахаре, который мог затаить обиду на город.
– Просто замечательно, – отозвался Дин. – Люди гибнут, а нам придется начинать все с нуля.
– Круг сужается, Дин. Мы делаем все, что в наших силах.
Сэм остановился прямо у их домика, Дин выскочил из машины и хлопнул дверью. Но тут же поморщился, пожалев, что так обошелся со своей «крошкой».
– Знаю. Просто хочется поскорее найти ублюдка и надрать ему задницу. И мне плевать, старик это, индеец или отряд девочек-скаутов.
Сэм провел карточкой по магнитному замку на двери. Даже в таких захолустных мотелях уже не пользовались обычными ключами.
– Думаю, девочек-скаутов можно исключить.
– Я ничего не буду исключать, – ответил Дин, – до тех пор, пока у нас не будет других свидетельств, помимо воспоминаний пожилого врача со странностями о событиях сорокалетней давности. Он хоть и уверял, что не курил травку, но я ему не особо верю.
Войдя в номер, Сэм упал на кровать.
– Еще он сказал, что не помнит, куда делся индеец. Но мне кажется, он что-то недоговаривает.
– Ну, он был в шоке от нападения на бедняжку.
– Это правда, но остальное-то он помнит хорошо. Помнит, какую читал книгу, и что солнце садилось. Как он мог забыть, куда подевался индеец – сбежал, растворился в воздухе или превратился в дятла и улетел? Уверен, он нам не все рассказал.
– А почему ты его не спросил, пока мы еще были там?
Сэм пожал плечами.
– Он хранил свой секрет сорок лет. Вряд ли он так сразу выложит все двум незнакомым парням. Он рассказал только то, что мы уже знали из газет. Может быть, более подробно, но ничего нового мы не услышали.
– Значит, ты уже был в курсе всей этой истории с индейцами? – с подозрением спросил Дин. Он терпеть не мог, когда Сэм скрывал от него факты.
– Да, я видел упоминания в интернете, но хотел услышать это от него самого.
Дин уселся на вторую кровать. Он чистил никелированный «Кольт» сорок пятого калибра, когда Сэм оторвал его от этого занятия, попросив найти телефон Питера Панолли. На покрывале остались лежать шомпола и щетки, а на столике у кровати стоял флакон, который, убегая, Дин не забыл закрыть. Будто никуда и не уходил, он взял щетку и принялся чистить магазин. Отец с детства вбил им в голову, что оружие требует тщательной заботы, и Дин хорошо усвоил урок.
– И что теперь?
Сэм включил радио, но, судя по всему, новых происшествий пока не было. Он зевнул.
– Думаю, надо передохнуть, пока есть время. Что хорошего, если мы будем падать с ног от усталости, когда, наконец, поймаем эту тварь?
– Если.
– Что «если»?
– Если мы поймаем эту тварь. – Обычно Дин был настроен более оптимистично. До сих пор им удавалось находить и обезвреживать всех сверхъестественных существ, которые попадались им на пути. Этот случай оказался труднее прочих, и терпение Дина подходило к концу.
Сэм тоже не был в восторге от ситуации, но ему лучше удавалось сдерживать гнев, он давал ему волю только тогда, когда считал, что это принесет пользу. Сэм был более эмоциональным и импульсивным, чем брат, который всегда был сдержан в проявлении чувств. Но гнев контролировать не умел.
– Впрочем, отдых нам и правда не повредит, – сказал Дин.
Сэм проснулся от осторожного стука в дверь. Стучали тихо, а не бесцеремонно, как полицейские. Сэм с тоской взглянул на электронные часы, которые показывали два часа ночи. Хоть раз в жизни он хотел как следует выспаться.
Дин уже сидел на своей кровати, сжимая в руке «Кольт».
– Я тебя прикрою, – прошептал он.
Сэм подошел к двери и приоткрыл ее.
– Сэм?
За дверью стояла Хизер Панолли. Золотистые волосы нимбом светились над ее головой в свете уличного фонаря.
– Хизер? Не надо было выходить одной так поздно. Это небезопасно.
– Я знаю. Просто папа поздно ложится, а я не могла уйти, пока он не уснет.
Сэм закрыл дверь, чтобы отпереть щеколду, а когда вновь открыл ее, вдруг сообразил, что он в одних трусах.
– Я же говорил, – бросил Дин, когда девушка вошла. Перед сном он уверял Сэма, что единственной причиной, по которой Хизер сидела с ними во время разговора с отцом и слушала историю, которую наверняка знала наизусть, был Сэм.
«Говорю тебе, Сэмми, она на тебя запала», – повторял он с усмешкой.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Сэм, поднимая с пола джинсы и поспешно натягивая их.
– Мне нужно было рассказать вам… мой папа… – начала она сбивчиво. – Он так часто рассказывал эту версию, что сам поверил в нее.
– Он сказал нам неправду?
Сэм сел на кровать и жестом пригласил ее тоже сесть. Хизер сняла толстый пуховик. На ней был тот же самый свитер и джинсы, на ногах кожаные ботинки с меховой оторочкой.
– Он сказал правду, но не всю.
– Что ты имеешь в виду, Хизер?
– Я слышала, что он рассказывал другим. Маме, когда она еще была жива, и близким друзьям. Если честно, только пара глотков развязывает ему язык. В общем, он вам не все рассказал. А вы ведь не просто так спрашивали… Вы сказали, что пытаетесь остановить убийства, и я вам верю. Так что я решила рассказать вам все как есть… Вдруг это важно.
– Выкладывай, – сказал Дин.
Хизер тяжело вздохнула и принялась разглядывать свои ботинки, как будто видела их в первый раз.
– Когда он рассказывает про те дни, звучит так, будто у них там царила сплошная любовь, мир и всеобщее братство. Все слушали музыку, читали фантастику, протестовали против войны и плели корзины.
– А это не так? – спросил Дин. Сэм не мог припомнить, чтобы ее отец упоминал что-то о корзинах.
Хизер снова тяжело вздохнула, по-прежнему избегая смотреть на них.
– Не все, кто жил в доме вместе с отцом, были такими уж безобидными, – продолжила она. – Может, музыка им и нравилась, но из тех историй, что отец рассказывал друзьям, я поняла, что двоих парней, один из которых потом ограбил банк, интересовали в основном доступный секс и дешевое жилье. Один даже держал в доме пистолет.
Она замолчала, обхватив руками колени. Сэм боялся спугнуть ее, поэтому не торопил и терпеливо ждал, когда она продолжит. Наконец, она собралась с силами.
– Когда он выглянул в окно и увидел индейца с луком и стрелами, то сразу бросился в комнату к тому парню. Тот как раз уехал в город, но все знали, где он прячет пистолет. Отец схватил его и подбежал к окну. Он рассказывал, что выстрелил одновременно с индейцем. Стрела попала в девушку, но и сам он не промахнулся. Мой дед был охотником, и сам отец умел стрелять и много раз участвовал в охоте, пока не завертелась вся эта пацифистская история.
– Так, значит, он подстрелил индейца и никому об этом не рассказывал? Почему?
– Наверное, из-за того, что случилось после. Он говорил, что, когда попал в индейца, тот упал на землю. А потом он… Знаю, это звучит странно, поэтому он никому и не рассказывал… но, честно говоря, вся эта история очень странная. В общем, индеец стал то исчезать, то снова появляться. А потом поднялся на ноги, как ни в чем не бывало. И ушел или растворился в воздухе, тут отец плохо помнит. И стрела, которую тот выпустил, тоже исчезла. Так что у них во дворе лежал труп с неизвестно откуда взявшейся дырой в груди, а отец выпустил пулю в воздух. Он не считает, что сошел с ума, но до сих пор никак не может объяснить. Но это как-то связано с убийствами, которые происходят раз в сорок лет. Он клялся, что не стрелял в девушку, а целился в исчезнувшего индейца.