Дин заглянул в щель между валунами. Солдат, прятавшийся за ними, целился в сторону деревьев. Дин позавидовал, что призракам не приходится перезаряжать оружие. Он просунул дуло «Ремингтона» в просвет и нажал на спусковой крючок.
Когда дым рассеялся, солдат испарился, за валунами было пусто.
– Сэм!
– Я в порядке, Дин! – откликнулся Сэм. – Как ты?
– Все нормально! Тут чисто, давай сюда!
Сэм показался из-за деревьев. Лицо его было мрачным и бледным. Чем бы он ни занимался, вместо того, чтобы помогать Дину, его это явно не обрадовало.
Дин дотронулся до щеки. Рваная рана, оставленная клювом орла, кровоточила.
«Можно подумать, мне все это нравится», – подумал Дин.
Глава 27
– Мы не будем откладывать открытие! – твердил мэр Милнер. Он уже давно перешел на повышенный тон, но тут почти сорвался на крик. Щеки его пошли красными пятнами, он дергал узел галстука, как будто тот душил его.
– Дональд, пойми, я сделал все, что мог, – возразил Джим Бекетт. Он сидел в роскошном кожаном кресле в кабинете мэра, украшенном редкими изделиями мастеров из племен навахо и хопи, и Бекетт подозревал, что не все они приобретены законно. Больше всего ему сейчас хотелось убраться отсюда. – Просто не представляю, что еще можно сделать.
– Значит, надо позвать на помощь национальную гвардию! Губернатору звонил?
– Ты же знаешь, что междугородние звонки не проходят, – устало повторил Бекетт.
Они уже сто раз обсуждали все это, но Милнер, видимо, перестал объективно воспринимать реальность. Он хотел сделать по-своему, и никто не мог убедить его, что это невозможно.
– Выехать за пределы города мы тоже не можем. Трейс попытался и погиб.
– Что ты хочешь сказать? Что вокруг Сидар-Уэллса какая-то невидимая стена? Очень забавно. Могу поклясться, час назад я видел грузовик курьерской службы. Значит, он как-то сквозь нее проехал?
– Так и есть, – подтвердил Бекетт. – Мы перехватили его и предупредили водителя, что он пока не сможет покинуть город. Он, конечно, не обрадовался, но попробовал дозвониться диспетчеру, и у него не получилось. Так что пока он тут застрял.
Милнер схватил со стола маленький глиняный горшок, сделанный индейцами пуэбло, и принялся крутить его в руках.
– И что ты предлагаешь? Повесить на дорогах предупреждения, что тот, кто въезжает в город, не сможет его покинуть? Представляешь, какой ущерб это нанесет туризму? А что будет с продажами в торговом центре?
– Думаю, мы обязаны оповестить людей, – сказал Бекетт. – Наверняка это повредит бизнесу и, может, даже выставит нас на посмешище. Но неужели будет лучше, если люди приедут к нам и окажутся в ловушке? Мы не можем подвергать их жизнь опасности.
– Джим, но ты ведь сам знаешь, что за пределами города мы никого не можем предупредить. Об открытии торгового центра мы объявили несколько недель назад. Даже если удастся связаться с местными радиостанциями, мы сможем оповестить только небольшую часть тех, кто видел рекламу и листовки и слышал об открытии по радио и телевидению. Но ведь в Сидар-Уэллсе нет радиостанции, так что мы даже так никого предупредить не сможем. Остается только выставить посты на подъезде к городу и останавливать машины.
Мэр со злостью поставил горшок обратно на стол. Его все раздражало – горшок, Бекетт, вообще все вокруг.
– Ты-то сам понимаешь, что это чушь? Не могу поверить, что мне вообще приходится это обсуждать.
– Я был бы рад не обсуждать это, Дональд.
– А спутниковую связь пробовали? Коротковолновое радио?
– Я все перепробовал, разве что сигналы дымом не подавал. – Шериф был и на это готов, если бы надеялся, что кто-то сумеет их разобрать. Он даже думал о том, чтобы поджечь лес. Тогда явятся ребята из Федерального лесного управления. Но потом передумал, потому что, скорее всего, они тоже застрянут тут вместе со всеми.
– Почему это все случилось не тогда, когда мэром была Дженни Дженнингс? Я бы посмотрел, как бы она запрыгала. А так успела выйти сухой из воды.
– Это происходит раз в сорок лет, Дональд. И длится всего несколько дней. Скорее всего, уже к понедельнику все закончится.
Милнер оттянул ворот рубашки.
– К понедельнику? И сколько еще народу погибнет до понедельника? Если все эти события омрачат открытие торгового центра, будут ли в него ездить люди?
– У меня нет ответов на твои вопросы, – отозвался Бекетт. – И, честно говоря, торговый центр меня сейчас интересует меньше всего.
– Тогда что же, черт возьми, тебя интересует, Джим?
– Я хочу спасти как можно больше людей. И пока единственный способ – выследить и обезвредить убийц до того, как они доберутся до своих жертв. – Он не стал упоминать, что на призрачных ублюдков действовала только каменная соль, которую смели с прилавков, как только слух об этом просочился наружу. Винчестеры позвонили ему, чтобы предупредить об этом, он рассказал своим ребятам, и вот уже весь город повально разбирает соль.
– То есть ты предлагаешь убивать людей еще до того, как они совершили преступление?
Бекетт покачал головой, удивляясь способности мэра все поставить с ног на голову.
– Они не люди, Дональд. Они… Не знаю, как объяснить. Призраки, что ли. Но они могут убивать людей, и их самих тоже можно прикончить.
Милнер закрыл пунцовое лицо руками. Пальцы у него были, как сосиски из рекламы. Шериф вспомнил слоган «Только меня разогрей, и я стану в два раза длинней» и усмехнулся.
– Потрясающе, – не унимался Милнер, глядя на него сквозь пальцы. – Ты что, хочешь поставить плакаты на дорогах: «Въезд воспрещен, на город напали призраки»?
– Не думаю, что стоит писать про призраков, – сказал Бекетт. – Наоборот, надо придумать более реалистичную причину. Какую-нибудь эпидемию или утечку химических веществ. Чтобы люди не вздумали к нам соваться, а когда опасность минует, мы объявим, что все в порядке и ситуация под контролем.
– Если будет кому делать объявления.
– Если будет, Дональд. А может статься, что и нет. Мы не знаем точно, сколько все это будет продолжаться. Остановятся они или же решили перебить нас всех.
– Лучше бы меня самого убили, – пробормотал Милнер, убирая руки от лица. – Тогда это была бы уже не моя проблема.
«Бойся своих желаний, – подумал Бекетт. – Они могут сбыться».
В компании Сэма и Хармона Байрда Дин еще раз оглядел убежище за валунами. Кажется, там больше никого не было. На снегу виднелись отметины лишь от каменной соли и никаких других следов.
– Ставлю на то, что это призраки, – сказал Дин. – Просто мы с такими еще не встречались. – Он дотронулся до саднящей щеки. – И я не прощу, что они подпортили мою сногсшибательную внешность.
– Скорее всего, ты прав, – согласился Сэм. – Но все равно нужно понять, почему это происходит и как их остановить. Хармон, вы больше ничего не припоминаете про это ранчо?
– Ну как же, я много чего помню, – ответил Байрд. – Только вроде ничего такого, что может быть связано с сорокалетием.
– Например? – не унимался Дин. – Может пригодиться любой факт, на первый взгляд и не имеющий отношения к делу.
– Поговорим по дороге к машине, – предложил Сэм. – Надо быть начеку, вдруг они снова полезут.
Они стали пробираться через снег обратно к дороге. По пути Байрд погрузился в воспоминания.
– Когда я жил там, еще мальчишкой, ранчо называлось «Медный колокол», – начал он. – На логотипе были буквы М и К. А до этого у него было какое-то другое название. Перед усадьбой стоял большущий колокол, отлитый из меди с шахты на южной окраине.
– Там, где сейчас национальный парк? – уточнил Сэм.
– Совершенно верно.
– Я и не знал, что там есть шахты.
– Были когда-то. Сначала там добывали медь, а потом уран.
– Большой каньон. Национальный радиоактивный парк, – усмехнулся Дин. – Мне нравится.
– Шахты там были давно, – повторил Байрд. – После смены шахтеры шли пропустить кружку-другую в бар «Светлый ангел», куда и туристы захаживали. Некоторые, небось, светились в темноте. В общем, не помню, как ранчо называлось до того, а когда я там рос, новые владельцы называли его «Медный колокол». Но шахту открыли в 1890 году или около того, а ранчо тогда уже лет сорок как существовало.
– Получается, эту местность заселили в пятидесятых годах прошлого века? – уточнил Сэм.
– Тогда тут уже были люди, хоть и немного. Поэтому первый владелец и смог отхватить себе такой большой участок. Чем больше появлялось людей, тем сложнее ему было управлять своим владением. Потом часть его земель купила семья Мерфи, на которую работали мои родители. Им принадлежало двенадцать тысяч акров, и это была только часть первоначального участка.
– И первый цикл убийств начался в 1926 году, когда вы еще жили на ранчо? И им владела семья Мерфи?
– Все верно.
– И вы не помните, что такого могло произойти раньше? Что могло кого-то разозлить? Из-за чего у кого-нибудь может быть зуб на город и его жителей? – снова спросил Дин.
– Я пытался вспомнить, – ответил Байрд. – Но на ум ничего не приходит.
Они добрались до машины, Дин сел за руль, Байрд – на заднее сиденье, а Сэм – на пассажирское.
– А почему ваша мать считала, что во всем виновато ранчо? – не отставал Сэм.
– И этого я не помню, – вздохнул Байрд. – Кажется, кто-то рассказывал мне, что к чему, то ли в 1926 году, то ли в 1966-м, но кто это был и о чем шла речь, убей бог, не помню.
Дин завел «Импалу» и нажал на педаль газа, с удовольствием прислушиваясь к реву двигателя. Когда все катится к чертям, приятно, что хоть что-то остается неизменным.
– Иногда о таких больших старинных усадьбах пишут книги, – продолжал Сэм. – Конечно, их не издают большими тиражами и печатают, в основном, для себя. Может, в библиотеке что-то такое сохранилось?..
– Вряд ли, – ответил Байрд.
– Почему?
– Потому что он так и не закончил.
– Кто? – подскочил Дин. – Кто-то писал такую книгу? Что с ним случилось? Кто он такой?