Сэм тоже убрал фонарик, и они принялись раскапывать мусор, скопившийся за десятилетия, голыми руками роясь в ледяной грязи, перебирая сгнившие ветки, помет и, скорее всего, трупики и скелеты мелких животных и птиц.
Работа была не из приятных, но вскоре они откопали большой деревянный сундук, видимо, тот самый, о котором говорил Байрд. Петли и замок насквозь проржавели, но все еще были на месте. Дин ударил ногой по замку, и тот рассыпался в пыль.
– Думаешь, тут что-то сохранилось?
Сэм пожал плечами.
– Не узнаем, пока не посмотрим. – Он откинул крышку сундука. Дин вытащил фонарик и посветил внутрь.
Сверху лежали сгнившие бумаги. Как только они дотронулись до них, листки рассыпались в пыль прямо на глазах. Но под ними, защищенные верхним слоем, обнаружились школьные папки, на каждой из которых аккуратным почерком было выведено имя ученика. Под папками лежали книги для записей. Они были в кожаных переплетах и неплохо сохранились, хотя кое-где насекомые их повредили. Дин осторожно вытащил одну и открыл. Хрупкие пожелтевшие страницы были исписаны тем же аккуратным почерком.
– Видимо, это и есть те самые книги, – сказал он.
– Похоже на то, – ответил Байрд.
– Кажется, их около двадцати, – уточнил Сэм. – Немало же он собрал историй.
– Небылиц, – возразил Байрд.
– Думаю, среди небылиц отыщется и правда.
– Не могу вам ничего обещать.
– Нам что, придется читать их прямо здесь? – спросил Дин. Читать он вообще не любил, кроме того, люди раньше писали излишне пространно, и почерк разобрать тоже было непросто.
– Если попытаемся забрать, они могут рассыпаться, – ответил Сэм. – К тому же на это нет времени…
– Тогда будем читать тут, чего тянуть. – Дин сел прямо в грязь, очевидно, решив, что одежду уже не спасти. Все книги выглядели одинаково, поэтому он взял первую попавшуюся.
С первых же страниц он понял, что выбрал не то, что нужно. Ему попались бухгалтерские записи помощника на ранчо. Лето выдалось засушливое, трава сохла, вспыхивали пожары, и скот голодал. Приятного мало, но никаких намеков на сверхъестественные происшествия он не нашел. Почерк оказался вполне разборчивый, но чернила выцвели, бумага пожелтела, и разбирать текст было сложно, даже с фонариком.
Он переворачивал страницы, надеясь найти какое-то упоминание о ведьме или событии, которое могло навлечь на город чей-то гнев. Бытовых мелочей было хоть отбавляй – то поход в город за припасами окончился дракой, то кого-то обсчитали в лавке. Дин знал, какими мелочными бывают люди, но ничего настолько важного, чтобы положить начало циклу убийств, он все же не нашел.
Пролистав книгу до конца, он принялся за следующую. Сэм тоже довольно быстро перелистывал страницы. Байрд сидел, положив раскрытую книгу на колени, но взгляд его блуждал по комнате, как будто он вспоминал свои школьные годы. Дин сомневался, что старик понимает, как много поставлено на карту. С другой стороны, он со своим ветхим ружьишком не побоялся рисковать жизнью, чтобы помочь жителям города, среди которых уже давно не было близких ему людей. Хармон Байрд сделал больше всех остальных для того, чтобы остановить зло.
Дин прямо чувствовал, как утекает драгоценное время, каждая секунда как будто оставляла на его теле зарубку.
Он заканчивал уже третью книгу, когда Сэм удивленно присвистнул.
– Что-то нашел? – спросил Дин.
– Кажется, да, – отозвался Сэм. – Сейчас. – Он продолжил чтение, водя пальцем по строчкам. Дин отвлекся от своей книги и наблюдал, как мрачнеет лицо брата.
Спустя пару минут Сэм поднял голову.
– Думаю, это то, что мы искали. Хармон, вы помните женщину по имени Элизабет Клэр Марбро?
– До Мерфи этим ранчо владела как раз семья Марбро, – отозвался Байрд, щелкнув пальцами. – В жизни бы сам не вспомнил эту фамилию.
– А эта женщина? Ее имя вам о чем-то говорит?
– Вроде нет, – ответил Байрд. – Первый владелец был, кажется, Дженс Марбро. Еще до моего рождения моя семья работала на него, а потом он продал ранчо семье Мерфи, но мои родители остались тут.
– Кто такая эта Марбро? – спросил Дин.
– Судя по рассказу девушки, которая работала на ранчо служанкой и прачкой, Элизабет Клэр Марбро была ведьмой, – ответил Сэм. – Она явилась сюда откуда-то с востока, и о ней ходили слухи еще до ее появления. А уже тут истории получили подтверждения. По словам этой девушки, Мэри Бет Гибсон, однажды Элизабет превратила в ящерицу лошадь, которая сбросила ее внука на землю.
– Похоже на страшилки, которые рассказывали в Салеме, – усомнился Дин.
– Нам ли с тобой не знать, что доля правды в них была. Ведьмовство само по себе, может, и не преследует злые цели, но некоторые люди используют знания, чтобы получить власть, и могут обращать свою силу во вред другим.
– У многих ведьм душа и правда черная, – согласился Дин. – А то, что происходит в Сидар-Уэллсе, явно дело рук кого-то с черной душой. Есть что-то, из-за чего она могла наложить проклятие на город?
– Пока только то, о чем я рассказал.
– Тогда нам надо искать другие упоминания об этой Элизабет. – Дин вернулся к своей книге.
– Элизабет Клэр Марбро, – напомнил Сэм. – Да, давайте искать дальше.
Перелистав как можно быстрее остальные книги, стараясь не терять драгоценное время, они сумели восстановить историю Элизабет Клэр Марбро, описанную со слов работников ранчо и членов семьи, которых в течение двенадцати лет расспрашивал школьный учитель Невилл Штайн. Эти воспоминания были записаны спустя много лет после случившихся событий, порой о них рассказывали люди, которые сами не были им свидетелями. Переданные из уст в уста истории всегда обрастают подробностями, и рассказы об Элизабет не стали исключением.
Некоторые больше напоминали откровенные выдумки. Например, что Элизабет носилась над пастбищами на горящей метле. Или что она заклинанием убила шамана апачей Джеронимо, хотя Сэм помнил, что согласно историческим свидетельствам, тот умер от воспаления легких в Оклахоме, а не от того, что за обеденным столом у него лопнула голова. Упоминались многочисленные любовники Элизабет – котолаки, ублажавшие ее в своем человечьем обличье. Ну ладно, в это Дин еще мог поверить, он разное слышал про сексуальные предпочтения ведьм.
Но, даже если не принимать в расчет всякие байки, картина прояснилась. Элизабет была матерью Дженса Марбро, первого хозяина ранчо. Она жила в Нью-Йорке или в Новой Англии, а потом разразился какой-то скандал, который заставил ее покинуть насиженные места. Дженс согласился принять ее у себя на ранчо, но с большой неохотой.
В те дни владеть и управлять ранчо в Аризоне было делом непростым. Земли постоянно подвергались набегам индейцев. Законы тогда были неписаны, и Дженсу приходилось самому разбираться с воровством, угоном скота и тому подобными неприятностями. Солдаты, воевавшие с индейцами, наносили не меньший урон, чем индейцы, снося изгороди и вытаптывая пастбища.
Большой каньон тогда еще не был объявлен национальным заповедником, и людей в этих краях было мало. Дженс был хорошим соседом и лидером маленького сообщества. Все изменилось, когда в усадьбе появилась его сварливая, злобная и мстительная мать. Ее приезд вызвал всеобщее недовольство и стоил Дженсу многолетних отношений с друзьями. В конце концов, и этой истории нашлось много свидетелей, она наслала медленную смерть на работника фермы за то, что тот недостаточно низко поклонился ей, встретив однажды утром на пути от дома к конюшне. Здоровый и крепкий парень за неделю стал выглядеть так, будто его много месяцев подтачивала какая-то болезнь. Ровно через неделю после той злополучной встречи его не стало.
Этот случай переполнил чашу терпения Дженса. Выгнать из дома собственную мать у него не поднялась рука, но он решил отселить ее подальше. Он построил для нее домик в уединенном ущелье на окраине усадьбы и попытался убедить, что делает это для ее же собственного спокойствия, чтобы она могла отдохнуть вдали от людей.
Она воспротивилась его плану с первого же упоминания, и это только ухудшило ее отношение к местным жителям. После нескольких новых ссор ей запретили появляться в поселении, которое со временем превратилось в город Сидар-Уэллс. Вскоре ее новый дом был достроен, и Дженс перевез туда все ее пожитки.
Последовала ужасная ссора. Видимо, Элизабет не была готова обратить свои силы во вред ближайшим родственникам, но свидетели сходились в том, что только это удерживало ее от расправы. Рассказывали, что она была разгневана как никогда.
Дженс не оставил ей выбора, и ей пришлось согласиться и переехать в маленький домик на окраине усадьбы. Там она обдумывала месть жителям ранчо и растущего неподалеку городка.
– Вот, нашлось и упоминание, в чем должна была заключаться месть, – сказал Сэм. Он примостился на углу полуистлевшей, облепленной грязью парты. – Очень похоже на то, что сейчас творится.
– Не тяни, Сэм, – поторопил его Дин. – Скоро стемнеет.
– Тут говорится, что жена одного из помощников на ранчо сочувствовала ей и навещала ее в хижине. Элизабет рассказывала этой женщине, что она наложила проклятие, которое будет оживлять всех, кто умер на территории усадьбы не своей смертью, людей и животных.
– Действительно, похоже, – согласился Дин. – А там не говорится, чего эта полоумная старуха хотела от своих оживших мертвецов?
– В этом-то вся соль, – откликнулся Сэм. – Каждые сорок лет они должны нападать на город, убивая всех без разбора так же, как были убиты они сами. Некоторые из них должны воскресать в своем обличье, а другие стать оборотнями, которые могут по своему желанию превращаться в животных.
– Сорок лет, – произнес Байрд. В его голосе слышался благоговейный ужас.
– Вот именно, – подтвердил Сэм.
– Я правильно понимаю, что графика к рассказу не прилагается? – спросил Дин. – Так что непонятно, сколько это все продлится?
Сэм покачал головой.
– Тут говорится, что Элизабет Клэр Марбро умерла в 1886 году. Цикл должен был начаться после ее смерти. Так что первый раз это случилось в том же году, потом в 1926-м, в 1966-м и теперь – в 2006-м. Даже если свидетельница и знала, будет ли всему этому конец, она ни словом об этом не обмолвилась.