Верховный жрец чувствовал, как жизнь вместе с кровью покидает его тело, и понял, что Трое Богов не оставили их, иначе они не подсказали бы ему способ, как дать калуса возможность отомстить.
Когда придет время…
Второй пролог
Шесть месяцев назад
Демоны пришли.
Азазель предупредил их, что скоро все начнется. Конечно, не все ему поверили. Несмотря на все его могущество, он был демоном, а демоны лгут. Никто не знает этого так хорошо, как другие демоны. Но даже если Азазель говорил правду, далеко не все исчадия ада были убеждены, что у старого мерзавца все получится.
Некоторым казалось, что план слишком сложен – соблазнить детей и заставить их бороться за право вести за собой армию Азазеля.
Другим план не понравился сам по себе – ведь согласно задумке Азазеля демонами должен был командовать человек. Избранный и воспитанный самим Азазелем, но все же человек. Большинство демонов уже давно потеряли всякую связь с человечеством, к которому они когда-то принадлежали, а те, у кого остались смутные воспоминания о пребывании в мире смертных, ностальгии не испытывали.
Но все-таки многие поверили Азазелю. Они готовы были пойти за ним, если это позволит вырваться на свободу. Готовы были подчиниться человеку, если это поможет им выбраться. Они будут стоять у врат и ждать, ждать, ждать, только бы выбраться.
Врата построил человек, которого демоны ненавидели больше всего, – Сэмюель Кольт, охотник и изобретатель револьвера, из которого можно убить демона. Не просто отправить обратно в ад, а покончить с ним навсегда. Он же создал и Врата Ада, которые закрыли проход между мирами, заставив демонов искать изощренные способы проникнуть в мир смертных.
Большинство демонов были слишком ленивы или глупы, чтобы выбраться из ада самостоятельно. Или им не нравилось, что приходится терпеть ограничения и выполнять требования тех, кто призывал их своим заклинанием.
Поэтому они пришли.
И ждали.
Врата, созданные Кольтом, можно было открыть только его револьвером. И вот, спустя целую вечность, по аду эхом прокатился лязг револьвера, вложенного в железные врата.
Демоны вопили от радости и толкали друг друга. Вот она, свобода! Наконец-то! Можно разгуливать по земле и сеять хаос.
Заскрипели петли, которые никто не смазывал сотни лет, и врата распахнулись.
Свобода! Демоны поползли, побежали, полетели наружу. Некоторые, однако, не торопились. Они помнили, что Кольт окружил врата железной пентаграммой, но Азазель все предусмотрел – пентаграмму разрушил человек, который поведет их за собой. Еще один аргумент в пользу тех, кто верил Азазелю и считал, что он все сделал правильно.
Но человек, который должен был возглавить их, так и не явился. Никто не отдавал им приказы, никто ими не командовал.
Они были по-настоящему свободны.
Демоны разлетелись на все четыре стороны, позабыв о плане Азазеля, упиваясь тем, что теперь можно свободно гулять по земле и делать все, что заблагорассудится…
Глава 1
«Отличный способ встретить Рождество и Новый год», – думала Меган Вард, делая глоток крепкого янтарного пива, которым угостил ее какой-то парень в надежде на более близкое знакомство.
Басы отдавались в груди, им вторили барабаны, гитара визжала как циркулярная пила. Меган не могла вспомнить названия рок-группы, которая играла сейчас в баре «Дыхание вепря», но получать удовольствие это ей не мешало. Это была кавер-группа, как и большинство из тех, что выступали в барах на Дюваль-стрит в Ки-Уэст. В репертуаре у них был стандартный набор классического рока. Сейчас они исполняли «Magic Carpet Ride». Голос у солистки был глубокий, с хрипотцой, она сама играла на гитаре, запиливая гитарные соло группы Steppenwolf.
Они играли так громко, что слышно было даже на улице. Между баром «Дыхание вепря» и тротуаром Дюваль-стрит находилась большая парковка, засыпанная гравием. Слушатели наслаждались музыкой в баре под открытым небом, в центре которого росло огромное дерево. Меган не возражала против громкой музыки. Не в последнюю очередь потому, что так было проще игнорировать парня, угостившего ее пивом. Отказываться от дармовой выпивки она, конечно, не стала, ведь на скромный студенческий бюджет особо не разгуляешься. Но и отвечать на ухаживания не собиралась. Когда парень говорил, то брызгался слюной, просто ужас. Но это всего лишь пиво. Если бы он купил ей джин-тоник или «отвертку», она, может, и дала бы ему шанс. Но пиво? Пусть даже не надеется.
Наконец, парень отвалил в поисках более легкой добычи, и Меган осталась одна за маленьким круглым столиком, окруженным высокими стульями. Он стоял между двумя барами – главным, в центре «Дыхания вепря», и небольшим, который находился у выхода на парковку. Конечно, ее одиночество долго не продлится, в субботу вечером тут полно народа. Кто-то заходил с парковки, как и сама Меган, мимо вонючки, продававшего сборники своих стихов, другие шли через заднюю дверь со стороны Фронт-стрит. Хорошо хоть, удалось сесть подальше от экрана, который висел над стойкой небольшого бара. Вокруг него толпились парни, собравшиеся посмотреть студенческий футбольный матч.
Если бы Меган хотела провести рождественские каникулы среди тупых футбольных болельщиков, она бы поехала домой в Атланту, к отчиму и сводным братьям.
Мама, конечно, расстроилась, что ее малышка не приедет на Рождество, но Меган напомнила, что она давно не «малышка», ей уже двадцать два и она учится в бостонском колледже. К тому же мама – единственный человек в доме, которому не хочется сразу дать кулаком в нос.
Меган не винила маму за то, что та снова вышла замуж после того, как папа погиб в аварии. Мама никогда не умела справляться с одиночеством, и общества дочери-подростка ей было явно недостаточно, тем более что Меган хотелось жить своей жизнью. Мама познакомилась с Гарри в группе психологической помощи. Он тоже был вдовцом, его жену убили во время ограбления винного магазина. У него было трое сыновей, и Меган никак не могла решить, кого из них она ненавидит больше – Гарри-младшего, который при каждом удобном случае щеголял перед ней обнаженным, Билли, который вечно лапал ее за грудь и которого она однажды поймала, когда он рылся в ее белье, или малыша Джои, который установил в ванной камеру и выложил видео с моющейся Меган в интернет.
Конечно, мама говорила, что ничего такого тут нет, это просто мальчишеские шалости. Но Гарри-младшему было уже двадцать девять лет, а Билли был ровесником Меган, так что их поведение трудно было списать на возраст. Что касается «шалости» Джои, то Меган пришлось два месяца отсиживаться у себя в комнате: видео из душа посмотрела половина колледжа.
Короче, домой на Рождество она точно не собиралась. Но и перспектива торчать в Бостоне ее не радовала. Приятное место, но для девчонки из Джорджии зимы тут слишком холодные.
Поэтому Меган решила поехать в Ки-Уэст. Она скопила немного денег, подрабатывая в «Старбаксе» на Коммонвелс-авеню, и нашла в интернете дешевые билеты на самолет. Она забронировала номер с завтраком в уютном маленьком отеле прямо на Дюваль-стрит, там, где множество баров, и проводила каникулы в этом тропическом раю.
Меган была в восторге от Ки-Уэст. Не из-за баров, живой музыки, прекрасной погоды, дружелюбных людей и беззаботной атмосферы, и не из-за потрясающих морепродуктов. Хотя, конечно, все это ей очень нравилось. Она была в восторге потому, что в Ки-Уэст каждый вечер праздновали закат солнца. Каждый вечер люди собирались на набережной Фронт-стрит полюбоваться на закат над Мексиканским заливом, повеселиться и выпить пива. Набережную наводняли торговцы и артисты, и все это было похоже на чудесную вечеринку. Сначала Меган обрадовалась, что так удачно попала на праздник, но потом поняла, что тут каждый день так.
Сегодня она не пошла на набережную, ей хотелось посидеть в баре, послушать музыку. Днем она решила побыть туристкой и обошла несколько музеев спасателей, была в Малом Белом доме[45], в Доме-музее Хемингуэя и на маяке, и ноги у нее просто отваливались.
Единственное, чего ей пока не хватало, так это секса. Меган не очень-то умела завязывать отношения. Ей обычно везло на таких же тупиц, как ее сводные братья. А после истории с душем она и заговорить-то с парнями в колледже стеснялась.
В Ки-Уэст к ней уже не раз подкатывали, но с такими она и за один столик в баре не села бы, не то чтобы лечь в постель. А симпатичные парни либо оказывались геями, либо были уже заняты. Она получала предложения и от девчонок, но они ее не интересовали, хотя в общежитии некоторые соседки пытались завоевать ее расположение. Но если к ней продолжат подкатывать одни уроды, возможно, ей придется пересмотреть свою позицию.
Что ж, зато она общалась тут с приятными людьми. Не то чтобы они могли стать друзьями на всю жизнь, но с ними здорово было болтать о музыке, учебе и жизни. Каждый вечер компания была разной, но так даже интереснее. Меган считала, что поездка удалась, несмотря на то, что каждый вечер возвращалась в свой номер в одиночестве.
Группа закончила играть «Magic Carpet Ride», и солистка сказала:
– А теперь небольшой перерыв. Вернемся через пятнадцать минут!
Меган захлопала вместе с большинством посетителей, за исключением придурков, увлеченных футболом. Она допила пиво и огляделась в поисках Лизы, официантки.
– Простите, тут не занято?
Обернувшись, Меган увидела пожилую пару – на вид им было лет пятьдесят. Оба были в «униформе» Ки-Уэст – в футболках с коротким рукавом, шортах и шлепанцах. Меган показалось, что мужчина говорил с легким акцентом, похожим на европейский.
Вряд ли они станут приставать к ней, хотя Меган уже ничему бы не удивилась. И она ответила:
– Нет, свободно, садитесь.
Они подвинули стулья и сели напротив Меган. Мужчина был весьма привлекательным, смуглым, с орлиным носом, как говорил ее профессор истории. Меган не могла понять, почему нос называют орлиным. Может, потому, что сказать «клюв» было бы неловко. Однако мужчину такой нос не портил. У него были аккуратно причесанные короткие волосы, темные и густые.