У его спутницы, вероятно супруги, были длинные, тщательно уложенные темные волосы, выдающиеся скулы. Она улыбалась. Мужчина был стройным, а фигуру женщины, напротив, можно было назвать «аппетитной». Они были очень милой парой.
– Меня зовут Альберто, – представился мужчина, улыбнувшись. – А это моя жена, Федра.
– Спасибо, что позволили присесть, – добавила Федра, улыбнувшись еще шире. – Я уж думала, придется простоять весь вечер. – Федра тоже говорила с акцентом, но скорее с бруклинским, чем европейским.
– Пожалуйста. Я Меган.
– Приятно познакомиться, Меган.
Альберто спросил:
– Что привело вас в Ки-Уэст?
Меган не хотелось грузить их своими семейными проблемами, поэтому она просто сказала:
– Понимаете, Рождество лучше отмечать тут, чем в Бостоне.
– О, я вас прекрасно понимаю, – заметила Федра, положив руку на стол. Меган отметила безупречный маникюр, фиолетовый с блестками лак и множество серебряных колец. – Я сама не выношу снег. И этот холод, святые угодники!
– А вы как здесь оказались? – спросила Меган.
– Мы путешествуем уже несколько месяцев, – ответил Альберто. – Недавно у нас в жизни произошли перемены, и мы решили продать дом и посмотреть мир.
– Ого, – Меган удивленно заморгала. – Класс!
– Мы собираемся побыть тут какое-то время, – добавила Федра, наклоняясь вперед и заговорщически понизив голос. – Я в восторге от местной атмосферы, тут просто чудесно, – протянула она.
– Да, тут здорово.
Наконец, к ним подошла официантка Лиза, невысокая девушка с бронзовым загаром, длинными каштановыми волосами, собранными в хвост, в черной футболке с логотипом бара.
– Еще пива, Мег?
Меган вздохнула. Она терпеть не могла, когда ее так называли, но Лизе, очевидно, было лень тратить на одного человека целых два слога. Прошлым вечером Меган сидела тут в компании трех девчонок – Кристины, которую Лиза тут же стала звать Крис, Мелани – Мел и Элизабет – Бет, хотя та предпочитала, чтобы ее называли Лиз.
Взглянув на Альберто и Федру, официантка спросила:
– А что для твоих друзей?
– Можно мне «маргариту»? – сказала Федра. – С солью.
Альберто улыбнулся.
– Стакан красного вина, спасибо.
– Сейчас принесу. – Лиза растворилась в толпе.
– Значит, ты живешь в Бостоне? – спросила Федра.
Меган кивнула.
– Учусь в колледже.
Следующие десять минут Меган рассказывала о жизни в колледже – набор дежурных фраз, которые за последние несколько дней она уже не раз повторяла случайным знакомым во всех барах на Дюваль-стрит.
Но тут группа вернулась на сцену, и разговор пришлось прервать. Не обошлось и без «Кареглазой девчонки» – эту песню на Дюваль-стрит можно было услышать по три раза за вечер, как и другие популярные рок-композиции.
Альберто приятно удивил ее, оплатив счет. Она выпила еще три или четыре пива, болтая с новыми знакомыми в перерывах между песнями или крича им на ухо, когда певец возвращался к микрофону. Когда группа сделала очередной перерыв, голова у Меган уже начала слегка кружиться. Ноги все еще болели после экскурсий, так что, наверное, пора было отправляться в отель. Конечно, бар не закроется до утра, но Меган была не в настроении для загула. С начала каникул она кутила напропалую, но, видимо, пора уже сбавить обороты.
– Спасибо, что угостили меня. Было очень приятно познакомиться, но я, наверное, пойду. – Меган отодвинула стул, но тут земля ушла у нее из-под ног, и она чуть не упала.
Альберто успел подхватить ее под руку и поддержать. Меган стояла не двигаясь, но голова все равно кружилась, а «Дыхание вепря» вращалось вокруг, словно карусель.
– У-у-упс… Кажется, я перебрала.
– Где ты остановилась, Меган? – мягко спросил Альберто.
– М-м-м… – Она не могла вспомнить название отеля. Черт, она даже забыла, как ее зовут. Да что с ней такое, черт возьми? Всего-то выпила пару пива!
– Это… м-м-м… гостиница на Дюваль-стрит, за «Маргаритавиллем».
Федра сказала:
– Я знаю, где это. Пойдем, милая, мы проводим тебя.
Меган как сквозь сон видела, что окружающие, в том числе Лиза, провожают ее тревожными взглядами. Альберто и Федра повели ее к заднему входу. «Почему мы идем в ту сторону? Там же Фронт-стрит, а нам надо на Дюваль, через парковку». Но после заката на Фронт-стрит было меньше народу, так что, может быть, новые знакомые просто не хотят тащить ее сквозь толпу.
«Я хочу в кровать. Накрыться одеялом. И обнять своего плюшевого мишку». Она сохранила подарок отца – мишку, которого тот подарил ей на Рождество незадолго до своей смерти. Она всегда спала с этой игрушкой – еще одна причина, по которой у нее никак не получалось завести отношения. Парни смеялись над ней из-за того, что она спит с плюшевым медведем.
«Где мы?» Она не могла сориентироваться. Альберто поддерживал ее с одной стороны, Федра с другой, а сама она безвольно перебирала ногами. Альберто был высоким и худым, а Федра низенькой и пухлой, и Меган все время кренило на одну сторону.
«Что, черт возьми, происходит»?»
– Все в порядке, Меган, – говорил Альберто. – Мы обо всем позаботимся.
Федра тоже что-то говорила, но Меган не могла разобрать слов.
Они завернули за угол, и Меган поняла, что понятия не имеет, где они. Она бывала на Фронт-стрит только на закате и не знала, как эта улица выглядит без толпы гуляющих. До нее доносился шум – гитарные аккорды, крики, стук барабанов, голоса, – но звучал он где-то вдалеке.
Внезапно Меган поняла, что Федра продолжает что-то говорить. Нет, не говорить, а напевать… Что за черт? Кажется, это на каком-то иностранном языке. Ей удалось разобрать отдельные слова – invictus, spiritus, phasmae, ligata…
Зачем Федра поет на латыни? Они остановились. Меган хотела спросить, что происходит, но язык не слушался. Федра все пела, теперь громче. Меган не слышала ничего, кроме ее пения и слов Альберто:
– Не волнуйся, Меган, скоро все закончится.
Подняв глаза, она увидела у него в руке блестящий нож. Его глаза стали совсем черными. «Круто выглядит», – подумала она.
Он приставил нож ей к горлу.
Внезапно сознание прояснилось, и Меган попыталась закричать, когда лезвие коснулось ее шеи.
«О боже, нет, помогите, пожалуйста, мама, где ты, кто-нибудь, пожалуйста, о боже, помогите!»
Но вместо крика из горла вырвался хрип. Захлебываясь в крови, она упала на тротуар. Она видела, как на асфальте растекается темная лужа.
И слышала голос Федры, которая продолжала петь.
«О боже…»
Последнее, что она услышала, были слова Альберто, который произнес своим прекрасным голосом:
– Свершилось.
Глава 2
– С Новым годом, парни!
Сэм Винчестер поднял стакан для виски, до краев наполненный шампанским. В шкафу у Бобби Сингера фужеров не водилось.
– С Новым годом, Бобби, – сказал он.
Его старший брат Дин молча поднял стакан и залпом выпил шампанское.
Разглядывая стакан, Сэм сказал:
– Бобби, мне казалось, ты не любитель шампанского…
Бобби улыбнулся в бороду.
– Да, я предпочитаю что покрепче или пиво, но это же Новый год. Мы всегда пили шампанское на Новый год и смотрели, как на Таймс-сквер опускается шар. И я до сих пор припасаю бутылочку на конец декабря.
Сэм посмотрел на экран маленького телевизора в гостиной и увидел огромную толпу, собравшуюся на Таймс-сквер. Многие были в смешных красных колпаках и очках с оправой в форме цифр наступающего 2008 года.
Дин тоже смотрел на экран, на котором как раз появился один из ведущих.
– Какой гений додумался заменить Дика Кларка Райаном Сикрестом?
Допив шампанское, Бобби ответил:
– Его же удар хватил, Дин.
– Я знаю, но почему вместо него выбрали именно этого парня? Дик Кларк вел American Bandstand[46], а этот парень знаменит только тем, что постоянно опровергает слухи о том, что он гей.
– Он вел American Idol[47], – возразил Сэм.
Дин посмотрел на младшего брата взглядом, который ясно говорил, что Сэм только что вытер ноги о ту часть поп-культуры, которую Дин боготворил, а Сэм ни в грош не ставил.
– Чувак, ты же не станешь сравнивать эту убогую пародию на шоу Star Search с American Bandstand?
Сэм не стал отвечать, чтобы не нарваться на очередную лекцию. Вместо этого он сказал:
– Вообще-то, у меня есть идея.
Дин приподнял бровь.
– Просвети же нас.
– Нужно пересадить мозг Дика Кларка в голову Сикреста. – Он махнул рукой на экран. – Места там предостаточно.
Сэм гордился тем, что ему удалось не расколоться и произнести все это с серьезным лицом. Бобби таким же серьезным тоном ответил:
– Я как раз знаю подходящее заклинание.
Дин наконец рассмеялся.
– Давно бы так, – заметил Сэм. – Мы, вообще-то, праздновать собрались, а ты сидишь тут с мрачной миной.
– С мрачной миной? – Дин покачал головой. – Ну, спасибо, Гомер Куча[48], но знаешь, я просто задумался.
– Это меня и пугает, – сухо отозвался Сэм.
– Да пошел ты.
Посерьезнев, Бобби спросил:
– О чем ты думаешь, Дин?
– В основном, о две тысячи восьмом.
Распространяться Дин не стал. Сэм знал, что так и будет.
Этот год станет последним годом Дина на Земле. Конечно, если Сэму не удастся все исправить.
Дин заключил сделку с демоном перекрестка и отдал ему свою жизнь, пообещав через год отправиться в ад, если демон воскресит Сэма[49]. Сэма смертельно ранил Джейк, один из «особых детей», которых желтоглазый демон (его настоящее имя было Азазель) наделил сверхъестественными способностями. Он устроил детям смертельное испытание, и победитель должен был удостоиться чести вести за собой полчища демонов, когда они обрушатся на Землю. Последними остались Джейк и Сэм.