С чего я решил, что Дверь будет рада меня видеть? — спросил он себя. Она разглядывала свои ногти. Ноздри ее раздувались, видно было, что она всеми силами старалась сдержать свой гнев.
Огромный детина с гнилыми зубами, который толкнул Ричарда у моста, дрался с карликом. Они сражались на железных прутьях, и бой не был таким уж неравным, как могло показаться. Карлик отличался сверхъестественной ловкостью — он крутился, вертелся, подныривал и подпрыгивал. По сравнению с ним Варни выглядел неловкой, неповоротливой тушей.
— Что тут происходит? — спросил Ричард у маркиза, который внимательно следил за поединком.
Тот бросил на него презрительный взгляд и отвернулся.
— Ты влез в очень неприятную историю, — проговорил он, — и, как я понимаю, очень скоро тебя ждет преждевременная и некрасивая смерть. А мы выбираем телохранителя.
Варни наконец огрел прутом карлика, который тут же перестал прыгать и вертеться и без сознания грохнулся на пол.
— Довольно! — громко объявил маркиз. — Всем спасибо. Мистер Варни, подождите минутку.
— Зачем ты пришел? — холодно спросила Ричарда Дверь.
— А что мне оставалось делать?
Она вздохнула. Маркиз тем временем прощался со всеми остальными претендентами. Кого-то хвалил, кого-то одаривал советом. Варни терпеливо ждал в сторонке.
Ричард робко улыбнулся Двери, но та не ответила на его улыбку.
— Как ты попал на рынок? — спросила она.
— Ну, я попал к таким людям-крысам… — начал Ричард.
— К крыситам.
— А крыс, который доставил записку маркиза…
— Господин Долгохвост.
— …приказал отвести меня на рынок.
Она удивленно вскинула бровь и спросила, склонив голову набок:
— Тебя привел крысит?
Он кивнул.
— Крыситка. Ее звали Анестезия. Она… в общем, с ней что-то произошло… на мосту. И дальше меня повела одна женщина. Мне кажется, она… эта… — он запнулся, — проститутка.
Маркиз подошел к Варни, и тот самодовольно осклабился.
— Каким оружием владеете? — спросил маркиз.
— У-у! Скажем так: если чем-то можно искромсать человека на куски, снести ему башку, переломать кости или продырявить, — Варни в совершенстве этим предметом владеет.
— Предшествующие работодатели?
— Олимпия, Пастушья Королева, крауч-эндцы. Кроме того, я некоторое время следил за порядком на Майской ярмарке[23].
— Что ж. Ваши наработки произвели на нас впечатление.
— Я слышала, вы ищете телохранителя, — раздался женский голос. — Профессионального телохранителя, а не желторотых новичков.
Женщина с кожей цвета жженого сахара проговорила это с улыбкой, которая, казалось, могла бы остановить сражение. Одета она была в пятнистую серо-коричневую кожу, и Ричард тотчас ее узнал.
— Это она, — прошептал он Двери. — Проститутка.
— Варни — лучший наемник и телохранитель в Нижнем мире, — с негодованием заявил Варни. — Это всем известно.
Женщина посмотрела на маркиза.
— Вы уже выбрали телохранителя? — спросила она.
— Да, — ответил Варни.
— Может быть, и нет, — ответил маркиз.
— В таком случае я бы хотела показать, что умею.
На несколько секунд воцарилась тишина, и маркиз сказал:
— Отлично! — Он снова уселся на прилавок и приготовился наблюдать за поединком.
Варни был здоровым, крепким, безжалостным садистом, опасным для окружающих, но вот сообразительностью не отличался. Он уставился на маркиза, не понимая, что происходит. Постепенно — очень нескоро — до него дошло.
— Я должен драться с ней?
— Конечно, — ответила женщина в коже. — Если только ты не хочешь сначала прилечь отдохнуть.
Варни нервно заржал. Но тут же смолк — женщина двинула его коленом в солнечное сплетение, и он повалился на пол.
Он упал как раз рядом с железным прутом, которым дрался с карликом, и, поспешно схватив его, ударил женщину по лицу. Точнее, хотел ударить, но та ловко увернулась и резко хлопнула его по ушам. Железный прут отлетел на другой конец зала. Несмотря на звон в ушах, Варни вытащил из-за голенища нож. …Он так и не понял, что произошло, но в следующую секунду уже лежал на животе, из ушей у него шла кровь, соперница сидела на нем верхом, приставив ему к горлу его собственный нож.
Тут маркиз сказал:
— Хватит!
Не убирая ножа, женщина подняла глаза на маркиза.
— Ну как?
— Очень впечатляюще, — ответил маркиз, а Дверь кивнула.
Ричард онемел от удивления. Эта женщина была, как Эмма Пил[24], Брюс Ли и мощнейший торнадо вместе взятые. Ему вспомнился документальный фильм о животных, в котором есть кадры, как мангуст убивает королевскую кобру. Именно так эта женщина двигалась, и так же потрясающе сражалась.
Вообще-то Ричард не выносил насилия. Но сейчас, завороженно глядя на женщину, он чувствовал, как в нем просыпается что-то новое. Ему вдруг показалось, что в этом мире — искаженном отражении Лондона — без нее чего-то бы не хватало. Она должна была здесь быть. И должна была драться именно так.
Она — часть Нижнего Лондона. Теперь он понял, что это значит. И тут же подумал о Верхнем Лондоне, в котором никто так не дрался, потому что там это не нужно, — о разумном, безопасном мире. Его охватила тоска по дому — внезапная, как лихорадка.
Женщина тем временем вежливо сказала:
— Спасибо, мистер Варни. Боюсь, ваши услуги не понадобятся. — Она слезла с него и повесила его нож себе на пояс.
— И как же вас зовут? — спросил маркиз.
— Я Охотница.
Воцарилась тишина. И только Дверь робко переспросила:
— Та самая?
— Да, — ответила женщина, смахивая с колен пыль и опилки. — Я вернулась.
Раздался удар колокола — один, а потом второй — низкий звук, дрожью отзывавшийся во всем теле.
— Осталось пять минут, — пробормотал маркиз. — Полагаю, мы выбрали телохранителя, — объявил он оставшимся зрителям. — Всем спасибо. Представление окончено.
Охотница подошла к Двери и оглядела ее с головы до ног.
— Вы сможете меня защитить? — спросила Дверь.
Охотница кивнула в сторону Ричарда.
— Я сегодня трижды спасла ему жизнь: на мосту и по дороге на рынок.
Варни медленно встал на ноги, мысленно ухватился за железный прут, поднял его. Маркиз видел, что происходит, но промолчал.
Легкая улыбка появилась на губах Двери.
— Забавно, — сказала она, — а Ричард подумал, что вы…
Охотница так и не узнала, за кого ее принял Ричард. Железный прут просвистел в воздухе — Варни метил ей в голову. Она подняла руку и поймала прут на лету — с тихим «шлеп» он лег в ее ладонь.
Охотница подошла к Варни.
— Это твое? — Он оскалился, показав коричневые обломки зубов. — На рынке действует перемирие. Но если ты еще раз выкинешь что-нибудь подобное, я наплюю на перемирие, оторву тебе руки, и ты унесешь их в зубах. А теперь, — она выкрутила ему руку, — проси прощения.
— О-о! — взвыл Варни.
— Ну?
— Прошу прощения, — выдавил он с ненавистью.
Она отпустила его.
Варни попятился, не сводя глаз с Охотницы. Он был напуган, он был в ярости. И, добравшись до выхода, остановился и крикнул:
— Ты труп! Ты труп, поняла?! — но в голосе его слышались слезы.
А потом он повернулся и бросился наутек.
— Не профессионал, — вздохнула Охотница.
Они пошли обратно — тем же путем, каким пришел Ричард. Колокол теперь гудел не переставая. Вскоре они увидели его у витрины с мармеладом — огромный медный колокол на деревянной раме. К языку была привязана веревка, которую дергал верзила-негр в черной рясе доминиканского монаха.
Насколько Ричарда потряс сам рынок, настолько же — если не больше — его потрясло, как он закрылся. Все исчезло в считанные минуты. Торговцы сложили свои лотки, взвалили на спины и ушли. Ричард заметил старину Бейли, тащившего свои вывески и клетки с птицами. Старик помахал ему и выскочил на улицу.
Все разошлись, и «Хэрродс» снова выглядел точно так же, как по субботам, когда Джессика таскала Ричарда за собой, — даже на полу ни соринки не осталось. Словно никакого рынка и не было.
— Охотница, — пробормотал маркиз. — Я, разумеется, немало слышал о тебе. Где ты была все это время?
— Охотилась, — ответила Охотница и обратилась к Двери: — Ты умеешь исполнять приказы?
Девушка кивнула.
— Да, если нужно.
— Хорошо. Значит, я смогу тебя защитить, если соглашусь на эту работу.
Маркиз замер и недоверчиво воззрился на Охотницу.
— Что значит если?
Охотница открыла дверь, и они вышли на улицу. Недавно прошел дождь, и мокрый асфальт блестел в свете фонарей.
— Я согласна, — сказала Охотница.
Ричард поглядел на ночную улицу — такую обычную, тихую, безопасную. На секунду ему показалось, что стоит поймать такси, поехать домой, выспаться хорошенько в своей собственной постели, и все будет как раньше. Но он знал, что такси не остановится, да и дома у него больше нет.
— Как же я устал! — пожаловался он.
Все молчали. Дверь старалась не встречаться с ним взглядом, маркиз его просто игнорировал, а Охотница видела в нем только обузу. Ричард чувствовал себя малышом, который увязался за взрослыми ребятами, и его это раздражало.
— Послушайте! — рассердился он. — Я не хочу никому быть в тягость. Я знаю, что вы все очень занятые люди. Но как же я?
Маркиз обернулся и посмотрел на него, сверкнув белками.
— Ты? А что ты?
— Как мне вернуться к нормальной жизни? Это какой-то затянувшийся кошмар. Еще на прошлой неделе все было понятно, а теперь — какая-то бессмыслица, безумие… — Он сглотнул. — Я хочу знать, как мне вернуться в свой мир.
— Мы тебе тут не поможем, — сказала Дверь. — Я понимаю, тебе нелегко, Ричард. Прости…
Охотница присела на корточки, сняла с пояса какой-то металлический предмет и открыла канализационный люк. Спустилась туда сама и, убедившись, что все в порядке, позвала Дверь. Девушка полезла вниз, даже не взглянув на Ричарда. Маркиз потер переносицу.