– Минут пятьдесят вам для знакомства и взаимной рекогносцировки хватит? Оставляю вас, Руслан Магомедович, наедине с Геннадием Николаевичем, а мы с его помощниками начнем работать в переговорной с отчетными документами.
Хамчиев согласно кивнул. Геннадий пересел в освободившееся кресло и достал из портфеля блокнот и два тонких альбома – каждый станиц на тридцать.
– О нашей предстоящей встрече, Руслан Магомедович, я узнал вчера. Общее представление о вашем комбинате у нас имеется, – он протянул Хамчиеву первый альбом. – Я вам его оставлю. Глянете потом: ничего важного не упустили? Если чего-то не хватает, дайте знать. А это, – второй альбом перекочевал к Хамчиеву, – презентация наших предложений потенциальной клиентуре по осуществлению акционирования объекта и приватизации его в интересах конкретных лиц. Шесть клиентов осуществили акционирование при нашей поддержке. Кабельный – седьмой. Отрасли исключительно экспортные. Предприятия средние по масштабам реализации продукции в натуральном выражении. По финансовым показателям в валюте – от богатеев до нищеты. Накопленный опыт акционирования позволяет нам продавать свой товар с гарантией: оплата контракта только после регистрации документов в органах власти. Аванс – двадцать процентов. Срок исполнения – десять рабочих дней. Прайс по видам услуг на последней странице.
– И с приватизацией у вас так же налажено? – притормозил его Хамчиев.
– С приватизацией сложнее. Процентов шестьдесят процедур, которые мы сопровождаем, стандартные, остальное – оригинальная импровизация. Кабельщики – наш самый крупный и сложный заказчик. Сразу предупреждаю. У каждого нашего клиента имеются конкуренты, жаждущие в процессе приватизации отхватить себе самый жирный кусок. Поэтому успех ему мы гарантировать не можем, хотя пока идем без проколов. И еще одна особенность. Мы отходим от общепринятого деления на «исполнителя» и «заказчика». Имеются два соавтора. А то, что один из них платит другому, лишь технологическая процедура. Последнее. Сейчас очень важен фактор времени. За то, что сегодня обойдется в миллион, через год придется выложить три, а то и тридцать. У вас имеются ко мне вопросы?
Хамчиев помолчал, перелистывая альбом, посвященный его комбинату.
– Если не секрет, откуда информация?
– Сборная. Из трех источников. Один – зарубежные обзоры по российским импортерам. Два, извините, конкретно назвать не могу. В общем виде: отраслевая отчетность. Базовые данные достались нам оптом, их обновление ведем ежемесячно. У нас подобные материалы имеются по двум десяткам предприятий в географическом треугольнике Камск – Екатеринбург – Челябинск. Предполагаю, что самым «вкусным» для приватизации. Вы уже третьи, кого мы «угадали» в качестве потенциальных клиентов. У меня встречный вопрос. Чем вызвана необходимость обращения к нам? Насколько я знаю, на комбинате имеются хорошие юристы и аналитики.
– Хорошие, но с нулевым опытом приватизации. Правила игры они изучили, но как некоторые из них обойти, не знают. А для меня это актуально.
Геннадий открыл свой блокнот, достал авторучку.
– Вот об этом желательно подробнее.
В ответ последовал рассказ об избыточной, с точки зрения генерального директора, коллегиальности в управлении будущим акционерным обществом. О нежелании отказываться от социальных «непрофильных активов»…
– Руслан Магомедович. Никто и ничто, кроме вашего же бухгалтерского баланса, не заставит вас расстаться с тем, что вам дорого. Но в условиях реальной конкуренции часто выгоднее нанимать кого-то для выполнения отдельных функций, чем вести собственное «натуральное хозяйство». Если у вас душа к этому не лежит, оставляйте себе на здоровье. Но сомневаюсь, что потянете. Правда, что по прошлому году заказы на титан упали у вас почти в два раза?
Хамчиев с явным неудовольствием кивнул.
– Это временное. Из-за снижения оборонного заказа. Года за три исправим.
– За эти три года расходы на «социалку» пустят вас по миру, комбинат скупят конкуренты, а лично вас выставят за проходную. О вашем единоначалии. Теоретически оно гарантировано при условии, что процентов семьдесят акций будут лично вашими. Но не представляю, как это сотворить для такого дорогостоящего предприятия. Хотя я не вижу повода расстраиваться, если у вас будет просто блокирующий пакет порядка двадцати процентов. В этом случае последнее слово будет за вами, если даже кто-то будет задавать неудобные вопросы. Естественно, придется проявлять в общении с акционерами некоторую гибкость. Это в любом случае продуктивнее, чем пытаться их давить, как танк на полном ходу.
– Тут я с вами, коллега, не соглашусь. Лучше давить, как танк, чем изгибаться, как глист.
Через сорок пять минут Хамчиев и Маевский вошли в переговорную комнату. К этому времени Морозовский и два сотрудника «КамФГ-Аудит» завершили оформление документов по оплате выполненных аналитиками работ.
– Возвращаю вам Геннадия Николаевича с благодарностью, – обратился Хамчиев к Морозовскому. – Мы решили заключить с ним брачный контракт. Завтра ждем его людей у нас в Солегорске.
Хамчиев, Маевский. Январь 1993
Геннадий Маевский сдержал данное Хамчиеву обещание. В первый же день после зимних каникул в Камске состоялась государственная регистрация акционерного общества АО «СОЛТИТ». Название акционерного общества намекало на солегорское место жительства молодого АО и на его козырную карту – титан. Теперь предстояло сделать второй, несравненно более трудный шаг: приватизировать «СОЛТИТ» «в интересах конкретного лица».
Закон предусматривал один из трех вариантов приватизации. Тот, что выбрали хамчиевцы, давал трудовому коллективу возможность приобрести пятьдесят один процент акций. Имелся шанс прикупить к ним что-то из тех двадцати девяти процентов, что должны были продаваться на ваучерных аукционах. Титанщики имели право претендовать еще и на акции, которые пока оставались в государственной собственности.
«Трудовой коллектив» в тексте закона о приватизации был един и неделим. А в реальной жизни он состоял из восьми тысяч человек, акции которых нужно было собрать в одной кубышке. Для этого каждый из работников комбината должен был передать Хамчиеву право на управление «СОЛТИТ». Сделать это можно было двумя путями: выдать официальную доверенность на голосование своими акциями или продать их директору.
Учитывая личный авторитет Хамчиева на комбинате, это казалось несложным. Но только казалось. О том, что «СОЛТИТ» является лакомым кусочком, знало несколько энергичных и небедных деловых людей. Пока никто из них в окрестностях Солегорска замечен не был, но Хамчиев с Геннадием понимали, что в любой момент желающие прибрать комбинат к рукам могут появиться, чтобы попытаться соблазнить свежеиспеченных акционеров продать их акции.
По настоянию Маевского, первая рабочая встреча «заказчика» и «исполнителя» состоялась один на один в кабинете Хамчиева за плотно закрытыми дверями.
– Геннадий, у меня от трех моих заместителей секретов нет. К чему эта конспирация?
– У меня, Руслан Магомедович, имеется к вам пара вопросов, которые вряд ли уместно задавать в присутствии посторонних. Даже самых доверенных. Давайте уточним формулировку нашей задачи: приватизированный «СОЛТИТ» должен быть собственностью лично Хамчиева или группы лиц, где он «первый среди равных»? Другими словами: у трех ваших соратников должно быть, как и у вас, по пятнадцать процентов акций? Или у них по три-пять, а у вас двадцать пять?
Директор чуть заметно, но смутился.
– Крепко вы меня уели. Конечно, второе. Они должны быть «в доле», но «не на равных». Как это у буржуев называется: «младшими партнерами»? Я горячий сторонник демократии хоть где, только не в моем собственном хозяйстве.
Маевский глянул на часы.
– Вот и чудненько. С этим мы разобрались ровно за тридцать семь секунд. Теперь, Руслан Магомедович, немного аналитики.
Он протянул Хамчиеву три страницы.
– Посмотрите эту справочку. В ней несколько хороших новостей и одна отрезвляющая. Сначала о хороших. Мы с вами прогнозировали, что пятьдесят один процент акций купят сотрудники комбината, но опасались, что у них не хватит на это денег. Полтора года назад вы поступили дальновидно, начав формировать из прибыли приватизационные счета своих работников. По нашим расчетам, уже сегодня с их помощью ваши подопечные могут на две третьих покрыть свои расходы на приобретение акций. Будут ли они покупать оставшиеся за свои – кровные?
Ответа не последовало.
– Я думаю, Руслан Магомедович, что если им грамотно подсказать, то будут. За последние полгода средняя заработная плата на комбинате выросла в три раза и продолжает увеличиваться. Эти затраты для них будут не очень обременительными. Вы опасались, хватит ли средств на покупку ваучеров, которые потом можно обменять на акции открытого рынка? Должно хватить. Посмотрите табличку № 1. Биржевая цена ваучера к концу декабря упала с десяти тысяч рублей до пяти с половиною. Почти на пятьдесят процентов нам дышится легче. Если конкуренты при покупке акций задерут цены, собственных средств вам может все же не хватить. Тогда пригодится еще одна новость. В табличке № 2 приведен список четырех банков, которые готовы кредитовать вашу покупку дополнительных акций под залог имеющихся. Процедура кредитования и залога непростая, имеется риск превращения банка в конкурента. Но если пользоваться услугами не одного, а нескольких кредиторов, эту опасность можно резко снизить.
– А как будут вести себя восемь тысяч наших – комбинатовских при покупке акций и владении ими, вы не прикидывали? – полюбопытствовал Хамчиев.
– Плохо же вы о нас думаете! Я озадачил социологов выяснить еще пару вопросов. В ответах мы получили еще одну хорошую новость: персонально вам на комбинате доверяют более восьмидесяти процентов. Подробности по категориям верующих – в табличке № 3. Это означает, что лично вам, Хамчиеву, они свои акции могут продать. Почему «могут», а не гарантированно «продадут»?