– У меня наивный вопрос: вы не очень огорчитесь, если группа депутатов настоятельно предложит Панину уступить кресло председателя депутату Скачко?
– Наташенька, я польщен, но этого делать не надо. Я же деловой человек, а не политик. Да и на живое место как-то не хочется. К чему все это затевать за год до выборов в Законодательное Собрание.
Больше они к этой теме не возвращались. По крайней мере, в этом составе…
Следующим вечером по традиции Влад заехал к Дьяковым поздравить Оксану Вадимовну с праздником. Жестом фокусника он достал из букета изящную коробочку с сережками и ненавязчиво попросил:
– Примерьте! Вдруг не угадал!
Уговаривать хозяйку дома не пришлось. Она выпорхнула в соседнюю комнату примерить сережки и заодно подобрать платье под обновку. Заполняя паузу, Дьяков полюбопытствовал:
– Что нового, интересного?
– Ничего серьезного, Александр Игоревич. Предложили идти в спикеры.
Далее был процитирован вопрос, заданный председательницей комитета, и ответ на него.
Дьяков одобрительно кивнул.
– Думаю, Влад, что в этом ты прав. Председательство в областном Совете – не та девушка, за которую тебе стоит бороться. Подкачай мускулы в бизнесе, чтобы не трястись над каждым долларом, когда оплачиваешь обед в ресторане или избирательную кампанию. Я не буду спрашивать, есть ли у тебя десяток собственных миллионов баксов. Думаю, что еще нет. Когда выйдешь на этот уровень, можешь смело идти в Большую политику. Но предполагаю, что с твоей хваткой пребывание в законодательной власти тебе быстро наскучит. Надо ориентироваться на исполнительную. Тем более не удивлюсь, если Брюллов освободит свое местечко.
«Знал бы Александр Игоревич, что „зеленых“ у меня уже на порядок больше, не отделаться мне одними сережками», – подумал Влад.
Атаманов, Брюллов, Воронова, Дьяков. Май 1993
Свою дачу Юрий Брюллов любил, но без фанатизма. Бросив спорт, он не мог заставить себя бегать трусцой, плавать в бассейне или гонять мяч с друзьями. Зато на даче он целый день был на ногах, что-то сооружая, перестраивая, ремонтируя и даже, под сильным нажимом жены, вскапывая или окучивая. В перерыве между этими физическими упражнениями он любил вздремнуть на свежем воздухе, компенсируя постоянный «недосып». И в этот воскресный день, отложив в сторону электродрель, он уютно устроился в шезлонге с твердым намерением увидеть во сне что-нибудь приятное. Не сложилось. Сон никак не приходил.
Еще в школьные годы, всерьез играя в настольный теннис, он заметил: тяжкий труд, завершающийся успехом, не вызывает отрицательных эмоций и душевной усталости. Другое дело, когда изничтоженные нервные клетки и обильно пролитый пот не дают ощутимого результата, хотя бы небольшой победы. Тогда опускаются руки и появляется жгучее желание послать все подальше.
Близкое к этому состояние Брюллов испытывал на стыке девяносто первого и девяносто второго годов. Да и после начала реформы хватало разочарований. Бесила жадность директоров, за личную копейку готовых разорить свое же предприятие. Разочаровала реакция селян на предоставленную им экономическую свободу. В фермеры рвались единицы. Большинство, так же как и раньше, предпочитало работать из-под палки, подворовывая у своего кормильца – бывшего совхоза или колхоза.
И все же капля за каплей стал появляться позитив. По наполнению витрин магазинов было видно, как медленно, отчаянно сопротивляясь, отступает дефицит. Потом устремилась вниз инфляция. К концу года в торговле и общественном питании стало заметным появление хозяина – частника. Ранее неприступные злые тетки – продавщицы и официантки – преображались в гостеприимных хозяек, готовых вместе с товаром отдаться платежеспособному покупателю. И клиент, вчера еще забитый и на все согласный, вдруг стал разборчивым и капризным.
Все это не свалилось с небес в качестве подарка, а было результатом трудов команды, не последним членом которой был и он – «заместитель по рынку» Камской области Юрий Брюллов.
Исчезло и тщательно скрываемое чувство бессилия, когда его высокий и громкий титул не был подкреплен ни финансами, ни реальной властью. Теперь все знали, что бои на рыночном ринге идут по правилам. Пусть пока еще не очень строгим и четко прописанным, но справедливым. И в регионе именно он главный судья на этом ринге. Но не только. Уже многие очень даже крупные продавцы товаров и услуг реально почувствовали, что успех их бизнеса во многом определяет один покупатель, имя которому – «государство». А представляет государство на территории области, пусть и на пару с Дьяковым, опять же он – Брюллов.
Все это повышало тонус, приносило удовлетворение от дела, которым он занимался. Но и тут без ложки дегтя в его бочонке меда не обошлось.
– Что не спишь? – спросила присевшая рядом Ирина.
– Санька, зараза, не дает уснуть. Раздражает он меня все больше и больше. Похоже, и он испытывает ко мне подобное чувство. Без конкретной причины такого не бывает, а вычислить ее не могу.
– Дорогой мой профессор. В умных книжках пишут о двух главных источниках конфликтов. Первый – «бескорыстное» раздражение от человека с паршивым характером и чуждыми тебе интересами. Второй и более логичный источник – необходимость что-то поделить. Деньги, власть, любовника, место на парковке или на подиуме.
– Ты, боевая подруга, не хуже меня знаешь, что первый источник к нам с Сашкой отношения не имеет. Знаем мы друг друга вдоль и поперек. Ровесники. Конкурентоспособны по части юмора и лидерства в застольях, но еще лучше выступаем дуэтом. Лет двадцать пребывали в друзьях. После истории с арестом Фимы теплота отношений не та, но не настолько, чтобы это мешало заснуть.
– Тогда, Юрик, как ни крути, остается дележ. Что же вы не поделили?
– Что нам делить? «Погоны» совершенно одинаковые. Практически равные по весу сферы влияния. У каждого свои личные преимущества, сумма которых близка по величине. Я профессор, но не кабинетный, а производственный. Со связями в этих сообществах. У Саньки богатейший аппаратный опыт районного и областного масштаба, прекрасный нюх на конъюнктуру. И, опять же, свои контакты. До перестройки он занимал посты выше меня, но два последних года я его опережал. Сегодня мы необходимы друг другу. И экономическая, и политическая реформы каждый день загадывают нам новые загадки. На них надо не просто реагировать, а предугадывать, готовиться к их появлению загодя. В этих ситуациях рядом необходим собеседник, который от тебя не зависит и владеет ситуацией не хуже, чем ты. С кем можно говорить без оглядки, выдвигать идеи, вплоть до «завиральных», без риска сойти за сумасшедшего. Мы с ним именно такие. И ни у него, ни у меня другого в запасе нет.
– И он так же думает? – с явной подковыркой спросила Ирина.
– Бэмс! – после длинной паузы произнес Брюллов. – Вот и первое разночтение. Я Саньке о нашем «равновесии» говорил неоднократно и с удовлетворением. Один на один, при Атаманове. Но не припомню, чтобы он эту мысль поддержал. А молчание далеко не всегда знак согласия. Пора доставать микроскоп и выискивать ранее неизвестный раздражитель. Что имеется у меня и отсутствует у него? Роль гасителя народного недовольства и переговорщика с протестующими всех мастей? Монополия на зарубежье?
– Юрик, весь этот товар не повод для конфликта. Можно я скажу по-простому, по-бабьи? Если присмотреться, то и раньше Дьяков не раз демонстрировал мелкую говнистость. Ну и что? Он один такой? По этому поводу не стоит портить нервы. Просто старайся держаться от него на расстоянии. Впрочем, что это я только на Сашку накинулась? Может, ты, даже себе не признаваясь, желаешь стать первым среди двух равных?
– Ирка, как на духу, нет этого. Я еще в этой должности толком не обжился. У меня же аппаратного опыта почти никакого. Такое желание может возникнуть, если подрасту, упрусь головой в потолок. Сегодня моя «голубая мечта» – выполнять свою работу хотя бы на твердую «четверочку».
– Как сказал бы Фима, беда с тобой, самокритичный ты наш. Вот Дьяков подобных гнилых интеллигентских терзаний точно не испытывает. Он уверен, что его место не только впереди тебя, но и Атаманова.
– Наверное, Ирка, ты права. На такую нештатную ситуацию можно реагировать по-разному. Можно, делая вид, что ничего не произошло, затаиться и, выждав удобный момент, ответить адекватно – сзади и по темечку.
– Нет, Юрик, это не твое.
– Правильно, не мое. Еще один вариант: глядя в глаза, обратить внимание Сашки на случившееся, потребовать объяснения, высказать свое «фи». Один раз, в связи с тем, что лез он в мои дела и дергал подчиненных, я подобный демарш совершил. Но толку ноль. Наябедничать, исполнить эту сцену при Атаманове? И это не мое. Тем более что я знаю, как Санька среагирует на такой наезд.
– Очень любопытно, как?
– С ангельской братской улыбкой заявит, что случившееся есть недоразумение, следствие торопливости и недоработки подчиненных. Поблагодарит меня за правду-матку и пообещает, что подобное не повторится. И уже на следующий день начнет все сначала. Поэтому мне и не спится.
– Я тебе, Юра, скажу пару неприятных слов. Ты всегда был доброжелательным, но никогда – мямлей. И сколько я тебя помню, засранцев всегда ставил на место. Если твой старый друг скурвился, забудь о ностальгии по рядом стоящим детсадовским горшкам и действуй по отношению к нему не по сердцу, а по хорошо охлажденному разуму. Без придирок, но и без преференций. Уверяю, это будет на пользу делу и твоему здоровью. Мужскому в том числе. На что я обращаю твое внимание как лицо заинтересованное. Очень даже заинтересованное.
Вторник в администрации Камской области был «днем ретрансляции». В половине десятого заместители главы проводили оперативки с начальниками подведомственных управлений: подпитывались информацией, ставили задачи. В полдень в полном составе они отчитывались перед главой. Продолжалась «Большая оперативка» полтора часа. Оставшиеся до обеда тридцать минут использовались для приватного разговора главы и двух первых его заместителей – Брюллова и Дьякова. Официального названия этот разговор не имел, но между собой все трое называли его СНТ – «Сообразить на троих». Одной из тем СНТ было распределение тематики еженедельного брифинга для прессы, который проводился позднее, в 16.00.