та был прозрачен, как бутылка с водкой Absolut: попечитель должен быть обладателем или высокой власти, или больших денег. Об этих требованиях ректор объявил громогласно, открывая заседание. Но еще об одном он умолчал: со всей восьмеркой будущих попечителей он много лет был на «ты». Как коллега, приятель или бывший преподаватель. Неудивительно, что в этой теплой компании оказались первый заместитель главы областной администрации Александр Дьяков и два удачливых предпринимателя новой, рыночной формации – Ефим Морозовский и Владислав Скачко.
Всего-то за сорок пять минут попечители постановили создать Совет, избрали его председателем Дьякова, определили первый инвестиционный объект (жилой дом для преподавателей) и даже успели символически пригубить за каждый из трех вопросов повестки дня. Прощаясь, Брюллов шепнул Скачко:
– Вот теперь я готов перейти на «ты» и на «Влад». Если, конечно, меценат Скачко не возражает.
– Меценат не только не возражает, но и горит желанием именно в этом статусе продолжить разговор. Минут пятнадцать у вас найдется?
– Найдется даже час пятнадцать, но у меня имеется радикальная поправка к твоему законопроекту. Мы с господином Морозовским договорились после заседания не торопясь поговорить «о высоком». Третьим будешь?
– Я вам не испорчу компанию? – проявил не свойственную ему деликатность Влад.
– Он тебя почти любит. Особенно после покупки медиахолдинга.
– Готов платить взаимностью. Даже с доплатой, – ответил Скачко.
Стол был накрыт в комнате отдыха. Нехитрая закуска была доставлена из студенческой столовой. Ну, не прямо из зала столовой, но из ее закромов.
Выпили за стадией ректорства Брюллова, за «молодого продюсера» Морозовского. Очередь дошла до Скачко.
– Влад, ты о чем со мной хотел поговорить? – сделал «ход конем» Брюллов. – Наверняка о чем-то актуальном? Вот и спрашивай. Этому и посвятим причитающийся тебе тост.
Скачко поерзал на стуле, ослабил узел галстука.
– Хотел я обсудить с вами одно противоречие, которое меня последние месяца три беспокоит. Предлагая создать «КамФГ», вы исходили из того, что она состоит из немалого числа соучредителей. В ходе приватизации я получил небольшие доли акций предприятий-пайщиков в пределах десяти процентов. В ходе развития Группы освобождался от убыточных и малодоходных, прикупал новые, более выгодные в тех же пропорциях. В том числе у вас, Ефим Маркович. С финансовой точки зрения эта стратегия себя оправдывает. У меня есть информация по двум равновеликим с нами холдингам. Суммарная рентабельность у нас пока больше, чем у них.
– Так в чем проблема, беспокойный ты наш? – не выдержал Морозовский.
– Предполагаю, что следующей вашей репликой будет: «И чего ты выламываешься», но, даже командуя станцией техобслуживания, я чувствовал себя управленцем, менеджером. А сейчас – брокером. Удачливым, богатым, по нашим «деревенским» меркам, но брокером. Вначале это «купи-продай» было мне интересным. А теперь наскучило. Об азартных играх из серии «задешево приобрел разоренную фирму, сделал из нее конфетку и продал дорого» я читаю только в учебниках. С малыми пакетами такие фокусы не проходят. Вот и чешу затылок: искать красивых и острых ощущений или рутинно, по рублику, продолжать складывать монетки в привычную кубышку?
Брюллов среагировал незамедлительно.
– Влад, не обижайся за прямоту, но ты действительно неловко прибедняешься. Если исходить из высокой, десятилетиями проверенной теории, все дело в выборе приоритета. Что для тебя важнее: «заработать» или «удивить»? Быстрее загрести как можно больше миллионов или поразить деловой мир головокружительной комбинацией? Определись, что для тебя важнее, и можешь спать спокойно и кушать с аппетитом.
– Юра, я подозреваю, что диагноз заболевания нашего младшего друга более сложный, – подал голос Морозовский. – За последние две недели мы с тобой, Владислав, встречались раза три. Один раз обговаривали график твоих платежей по акциям Кабельного. И дважды я тебя наблюдал как депутата. На заседании нашей Торгово-промышленной палаты и на рабочей группе облсовета по налогам. Знаешь, что мне показалось? Рублики и даже всеми уважаемые доллары тебе менее интересны, чем политика. Или я ошибаюсь?
– В чем-то вы правы. Денежный азарт был, когда за квартал капитал удваивался, а то и утраивался. Когда я бежал вверх по лестнице, перешагивая через несколько ступенек. А сейчас шагнул, постоял, отдышался, огляделся и со скрипом поднялся на следующую. Заработал еще десяток миллионов баксов, ну и что изменилось? Меня отец воспитал не жадничать. На пропитание и здоровый образ жизни мне хватает и трети того, что я имею. А вот азарта от красивой игры действительно недостает.
– И с аплодисментами, со всенародной известностью в бизнесе не разгуляешься, – помог Морозовский.
– Не без этого, – согласился Скачко.
– Фима, ты страшный человек. Рентгенолог человеческих душ, – с белой завистью произнес Брюллов. – Твой снимок в корне меняет диагноз. Влад, ты должен сделать революционный шаг!
– Юрий Владимирович, учитывая мое низкое «поршневое» происхождение, не могли бы вы доступно изложить выводы, вытекающие из диагноза доктора Морозовского?
– Для лечения недуга тебе следует отойти от бизнеса и полностью окунуться в политику. Тем более что сейчас самый купальный сезон: через три месяца выборы в Законодательное Собрание. Предполагаю, что председательское кресло вернет тебе вкус к жизни. Шансы стать его обладателем уже сегодня я оцениваю процентов в пятьдесят. А если поднапрячься и денег не пожалеть, то и плюс двадцать не предел.
– Дело говорит профессор, – поддержал Морозовский. – Кстати, если выиграешь, то продашь свою «КамФГ» и будешь богатым и почти независимым политиком. Если проиграешь, продолжишь жить как сейчас: скучно, но сытно. До ближайшего перекрестка жизни.
Брюллов уточнил:
– Председателю, профессиональному депутату, продавать свои активы не обязательно. Достаточно отдать их в управление. Но чтобы присматривать за склонным к воровству управляющим, надо их укрупнить, чтобы числом их было по менее, а ценой они были подороже.
– Юрий Владимирович, – перешел в контратаку Влад. – А давайте со мной за компанию в депутаты. Семь против трех, что вам в ректорском кресле без политики тоже пресно.
– Нет, Влад, в этом виде спорта я свое выступление завершил…
На следующее утро, несмотря на январскую утреннюю тьму, Влад проснулся еще до того, как часы пробили семь. Был он бодр и переполнен желанием немедленно идти в атаку, но минут десять лежал не двигаясь и подводя итоги вчерашнего разговора. Потом осторожно, чтобы не разбудить жену, встал, умылся, облачился в спортивный костюм и сел за письменный стол. План действий, который с нетерпением рвался с пера сувенирной авторучки Waterman, следовало срочно перенести на бумагу. Первый пункт плана гласил: «Сверить часы с Дьяковым».
Дьяков, Скачко. Февраль 1994
Несовершенство окружающего мира в очередной раз напомнило о себе Александру Дьякову на самом старте 1994 года. Сколько времени и нервов он потратил, чтобы стать единственным первым заместителем главы областной исполнительной власти, а радость победы оказалась смазанной. У красивой желанной медали обнаружилась невзрачная обратная сторона. Его руководящее положение оказалось не столь монопольным, как ожидалось. Атаманов, под предлогом «не перегружать» его, оставил за собой два направления, ранее закрепленные за Брюлловым: формирование бюджета и международные связи. Кто-кто, а матерый аппаратчик Дьяков знал: чем больше тебя оберегают от финансовых хлопот, тем дальше отодвигают от реальной власти.
Неприятность была не единственной. Еще будучи носителем прозвища Деловой, Дьяков уверенно ориентировался в любой обстановке, знал цену каждого вопроса. Сейчас он обнаружил, что с ценообразованием у него проблемы.
Он многим помогал. Чаще всего бескорыстно. Порой не без задней мысли: «Может, оценят?». Кто-то по-советски считал, что помогает он «по должности». Кто-то его отношение понимал правильно и пытался отблагодарить. Теперь, став единоличным «первым» заместителем, он еженедельно подписывал документы, делавшие сопливых юнцов, не имевших ни капитала, ни солидных связей, а лишь ловкость, хозяевами приватизированных заводов, гигантских торговых площадей и речных судов. Они из грязи взлетали в князи, в респектабельные миллионеры, а он, влиятельнейший чиновник области, оставался на своей жалкой зарплате в полторы тысячи долларов.
Память издевательски напомнила ему строки из романа, которые школьная программа предписывала запомнить до конца дней своих: «Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы»[59]. До боли не дошло, но от унизительного сравнения себя родного с шустрыми сопляками его уши стали багровыми, а обиженный организм задал вопрос: может, хватит кормиться объедками с чужих столов и следует обзаводиться собственным, обильно накрытым?
В тот же вечер вопрос был озвучен Оксане за традиционным чаепитием. Оксана непривычно долго не отвечала, помешивая в стакане давно растворившийся сахар.
– Ты не смог бы развернуть эту идею? – нарушила она молчание.
– Сейчас полным ходом идет акционирование и распределение самой дорогой собственности. Если точнее, дележ. У нас в области есть пироги, которые стоят миллиарды долларов. Целиком они нам с тобой не по зубам, но не отрезать для себя жирный кусок, когда стоишь у плиты, это уже слишком.
– Это, Саня, я понимаю. Но тебе, подручному шеф-повара, таскать домой пироги не положено. Поймают – выгонят с позором, а то еще и ремнем по заднице. Да и с голода мы не умираем. Ради чего играть с огнем?
– Каюсь, я не слишком удачно сравнил приватизацию с раздачей пирогов. Правильнее, это зачисление в высшее сословие. Попадешь в заветную категорию, и будут тебе до последних дней почет, хоромы и кормежка по высшему разряду. Вчера был я приглашен на Содовый завод его свежеиспеченным московским владельцем. Мужик – ни кожи ни рожи, косноязычный. А понтов! Чартерный рейс, две машины сопровождения… Раздавал нам, хозяевам области, города, района, сувениры, как бусы туземцам. И брали. При наших доходах это же не просто подарок, а «ценный»! Даже когда этот «новый русский» от дел отойдет, ему будут капать немалые дивиденды. А твой покорный слуга, если сейчас о себе не позаботится, выйдя в отставку, пойдет подрабатывать доцентом или, низко кланяясь, напросится «свадебным генералом» к кому-то из богатых. Радует тебя такая перспектива?