«На вопрос нашего корреспондента, на основании чего дана лестная оценка американскому претенденту, прозвучал ответ: „на основании региональной экспертизы“».
Еще раз перечитав содержимое газетной публикации, Морозовский довольно хлопнул в ладошки:
– Ну что, ребята, подставились…
За шесть месяцев, скорым поездом промчавшихся с момента избрания спикером, Владислав Скачко постиг для себя много нового, почти всегда интересного, а хорошего или плохого – пополам.
Старт на новом поприще оказался неожиданно резвым.
В неразрывной связке с Федотычем спикеру удалось сплотить разномастный депутатский корпус. Решив два пустячных вопроса: рекомендовав Зотова управляющим городского водопровода и дав ему через свой банк льготный кредит на квартиру в Камске, он вместо бывшего противника приобрел верного соратника.
Мог Скачко гордиться и тем, что в ЗеЭс укоренилось несколько добрых правил, отсутствующих даже у старших коллег – федеральных парламентариев.
В нем неукоснительно соблюдались кворум и регламент. В штыки были приняты попытки голосовать за «соседа», тем более за «соседей».
Нормальные деловые отношения сложились у депутатов с ключевыми фигурами администрации области, а лично у него – с Атамановым.
Прижилась идея экспертного совета. Чувствуя искреннюю, а не показную востребованность, с законодателями охотно и плодотворно работали специалисты самых разных профессий: от проектировщиков и коммунальщиков до ветеринаров и таможенников.
Свежесть новой парламентской струи оценили и журналисты. О работе ЗеЭс в местной прессе появились острые, но не скандальные газетные статьи и телевизионные материалы. Часть из них продублировали центральные газеты и федеральные каналы.
Первое время молодой спикер от повышенного внимания прессы даже отбивался. Через пару месяцев первая волна интереса спала, и установился устойчивый баланс журналистского спроса и предложения на его персону. Казалось бы, твори и радуйся, но в ноябре он обнаружил, что уже две недели никто не интересуется им как источником новостей, не просит комментировать и оценивать. Другой бы на его месте облегченно вздохнул, но самолюбивого Влада это задело.
Поделиться своей новой заботою он заехал домой к отцу, который уже третий год командовал группой контроля автосервиса в «КамФГ». Батя, успевший за время его монолога очистить аппетитную воблу и даже пригубить пивко, улыбнулся:
– Влад! Ты копни глубже вовнутрь себя, может, у тебя головка закружилась? Не развались советская власть, ты бы сейчас в чине начальника автосервиса прыгал от счастья, урвав где-то по блату контейнер с комплектами передней подвески. А тут ему внимания газет не хватает! Компанию мне составишь? – сменил он гнев на милость, доставая из холодильника еще одну бутылку Heineken.
– С удовольствием!
– Но если без подначки, – продолжил отец, – про свою заботу ты должен поговорить с толковыми матерыми мужиками. У тебя же таких навалом.
Отец был прав. Словно в старом фильме «Сто мужчин и одна девушка», ему было с кем посоветоваться. В том числе с «девушкой» Варварой Васильевной Дьяковой, уже ставшей бабушкой. Правда, сейчас она была вне досягаемости, готовя в составе рабочей группы правительства первую, но не последнюю программу развития малого бизнеса.
С наиболее матерым «мужиком» – старшим Атамановым, у Влада были хорошие, но сугубо деловые отношения. Зато с университетским ректором Юрием Владимировичем Брюлловым, если он «не при исполнении», можно было обсуждать все что угодно.
Влад посмотрел на часы: стрелки показывали без пятнадцати девять.
«Напрашиваться на беседу поздно, а позвонить уместно», – решил он и стал набирать номер домашнего телефона Брюллова.
– Вы какой Скачко? – спросил ломкий подростковый голос. – «Скачко и „Согласие“-банк, надежны как русский танк!» или «Голосуйте за Скачко. Пока другие говорят, он делает»?
– Я и тот и другой. Но ближе к танку.
– Папы дома нет. Он на конгрессе в Дании! – гордо и четко доложил ректорский сын и генеральский внук.
Теперь вся надежда была только на Морозовского. И он не подвел.
– Завтра я могу с тобой пообщаться в обед, но, если без спешки, то после девятнадцати. О чем разговор, если не секрет?
– За жизнь и за PR, Ефим Маркович. Сугубо личное.
– Вот что, всенародно избранный ты наш. Поджелудочная железа подсказывает, что тебе не терпится погуторить именно сейчас. Я не ошибся?
– Было бы здорово, но я не такой наглый.
– Пустяки, я тоже давно не выгуливал свой интеллект и с удовольствием потренирую его на тебе. Есть только одно препятствие. Я уже сменил деловой костюм на домашний спортивный и даже поужинал. Переодеваться снова и идти куда-то в ночь не соглашусь даже за очень большие деньги. Приезжай ко мне домой немедленно, пока я не передумал. Сто грамм пролетарской выпивки, скромную закуску и чай мы изыщем в домашних кладовых. Но на большее не рассчитывай.
Супруги Морозовские встретили Владислава в полном составе.
Влад снял пальто и почти незаметно поправил галстук. Дора Морозовская немедленно отреагировала на это движение:
– Фима, ты в каком виде встречаешь гостя? Этим штанам давно пора висеть на дачном чучеле!
Фима не остался в долгу:
– Влад, у тебя дома такой же кошмар? То у нас штаны не те, то в штанах не то.
Спустя пять минут Влад с удовольствием погрузился в одно из двух кресел, вместе с журнальным столиком образующих удобный уголок в домашнем кабинете Морозовского.
– Как ни странно, терзания твои мне понятны, – сообщил Фима собеседнику, завершившему монолог о непостоянстве журналистской любви. Более того, я тоже задумываюсь об этой проблеме, но находясь по другую сторону баррикад. Мне как владельцу СМИ важно, чтобы мой товар шел нарасхват у зрителя. Чтобы росли тиражи моих печатных изданий, рейтинги телевидения и радио и, соответственно, доходы от рекламы. Но это программа-минимум. Для начинающего и… бедного. Учитывая, что я начинающий, но не бедный, страстно желаю, чтобы мои издания называли «влиятельными», чтобы ты – второй человек в области, разговаривал со мной на равных.
Уловив чуть заметное недоумение на лице собеседника, Морозовский пояснил:
– Да, на равных. Но не только по причине нашего давнего и доброго знакомства, а и в связи с моим возросшим личным авторитетом в мире «четвертой власти». Для этого мне необходимо сырье. Актуальная информация. И ты мне интересен как ее поставщик. Пока в клювике ты мне приносишь интересную свежатину, я тебя люблю. Как только прекращаешь, ищу другого любовника или, пардон, перехожу на самообслуживание. Не жду готовых новостей, а выискиваю их, инициирую, провоцирую. Вообще-то этим должны заниматься пиарщики, но они пока у вас никакие.
– Ефим Маркович, но наш общий клиент, он же читатель и зритель, бывает разным. То, что интересно богатому начальнику, далеко не всегда интересно бедному подчиненному.
– Боюсь, что ты ошибаешься. Вкусы у них могут быть разными, но если богатый не интересуется тем, что волнует или, не дай Бог, злит бедного, он может очень плохо кончить. От забастовки на его фирме и проигрыша на ближайших муниципальных выборах до Великой Октябрьской социалистической революции. А у тебя, как я понял, сейчас кризис жанра. О себе и о своей новой конторе ты все, что мог, акулам пера и микрофона выложил как на духу. А новая рассада еще на балконе и ждет своей грядки?
– Получается, что так.
– Чем же я смогу тебе помочь?
– Новостей вокруг меня – тонны. Как из них отсортировать килограммы, интересующие вашего брата?
– Есть, мой уже не юный друг, одно циничное, но очень точное выражение – «пипл хавает». Из десятков задач, которые ежедневно тебе приходится решать по долгу службы, надо выбрать наиболее аппетитные для «пипла». Вспомним один классический сюжет. Как любому начальнику отвлечь своих подданных от внутренних безобразий, которые он же сам сотворил? Стоит лишь крикнуть: «Наших бьют!», и «пипл» забудет о своем бардаке и объединится против «чужих», нас обижающих. А теперь напряжем извилины. Какие близкие тебе сюжеты могут быть поданы под этим соусом?
Морозовский встал, подошел к письменному столу, полистал разложенные на нем бумаги и вернулся с двумя листочками.
– Вот, полюбуйся на парочку новостей, которые обратили на себя внимание моей фирмы на этой неделе. Глава райцентра Запрудное товарищ Тресков в очередной раз публично выступил с жесткой и даже грубой критикой в адрес Ельцина. Припомнил ему развал СССР, приватизацию, «новых русских». Пообещал поставить выпивку, когда того «сковырнут»… При желании можно представить его народным героем, идущим против начальства. Но можно его портрет написать и в других красках. Тресков у нас не избран, а назначен главой области. Кто назначил главу? Ельцин. Получается, что член команды является предателем. Вместо того чтобы в составе команды развивать рыночную экономику, уже избавившую нас от дефицита и партноменклатуры, он тащит район назад в проклятое, партийно-совковое прошлое. Короче, «бьет наших». Стоит изобразить дело так, и народ воспримет Трескова в качестве мелкого внутреннего врага и поддержит наш совет: не нравится тебе властная команда и ее капитан, вали из власти в оппозицию, борись, если сможешь, выигрывай.
Морозовский отложил первый листок и поднес поближе к глазам второй.
– Еще один пример. «СОЛТИТ» представил Москве проект модернизации в обмен на пакет государственных акций. Авансом выполнил часть работ. И вдруг ГКИ заявляет, что имеется аналогичный проект фирмы из США, который выглядит предпочтительнее. Можно эту историю представить как позитив: иностранный инвестор приходит на помощь! А можно и как негатив: «Пускаем козла в огород». В наш родной, унавоженный собственными руками! На этот раз враг у нас не только крупный, но и зарубежный, что «хавается» с еще большим аппетитом. Если есть время, могу найти еще парочку подобных примеров.
– Спасибо, очень убедительно. Тем более что ситуация с «СОЛТИТ» мне знакома, но последний сюжет почему-то не попался на глаза. Подняв по этому поводу шумок федерального масштаба, Ефим Маркович преподнесет мне и Хамчиеву очень дорогой подарок. Но, как владельцу «СОЛТИТ», личное участие в этом спектакле мне противопоказано. Публика забросает тухлыми яйцами.