В субботу Морозовский, пролистав подготовленный для него отчет, позвонил Скачко:
– Теперь, Влад, ты понял, как куется всенародная слава ручной работы?
В констатирующей части нового варианта экспертизы тема реванша не выпячивалась. Отмечались некоторые экологические преимущества американского проекта, но с оговоркой, что привязка его к модернизированной технологии «СОЛТИТ» потребует дополнительных затрат времени и финансов. Присутствие Rl Titanium в Совете директоров оценивалось противоречиво. Оно могло способствовать выходу «СОЛТИТ» на рынки, уже освоенные американцами, но увеличивало опасность поглощения ими российского конкурента.
Зато вывод был убийственным для Rl Titanium: «Приведенные преимущества американского варианта не дают оснований считать его предпочтительным. Тем более с учетом политических рисков».
Двадцать восьмого декабря ГКИ объявил, что победителем инвестиционного конкурса и обладателем бывшего государственного пакета акций титанового комбината является ОАО «СОЛТИТ» (исполнительный директор Руслан Хамчиев).
Атаманов, Дьяков, Маевский, Скачко, Хамчиев. Январь 1995
В начале 1995 года к российским экономическим трудностям добавилась сразу незаладившаяся первая чеченская война. Большинство компаний урезало традиционные новогодние каникулы. Так же поступили и акционеры «СОЛТИТ», уже одиннадцатого января собравшиеся на свое внеочередное собрание. Не прошло и часа, как оно избрало председателем Совета директоров Геннадия Маевского. За него проголосовали владельцы шестидесяти шести процентов акций. Членом Совета директоров и исполнительным директором был избран Руслан Хамчиев, получивший семьдесят один.
После голосования Хамчиев вышел в коридор и по мобильнику позвонил Скачко:
– Найдешь для меня с часок?
– Неужели вы так плохо обо мне думаете, Руслан Магомедович, задавая этот вопрос. Вечерком приглашаю поужинать вдвоем.
–Я высокие слова говорить не приучен, – начал разговор Хамчиев. – Поэтому ограничусь простым «сердечно благодарен» за доверие, за то, что решился оставить «бывшего». Постараюсь долг отработать вовремя и сполна. У меня к тебе три вопроса. Первый и главный. Формально ты теперь в стороне отдел на комбинате, и я эти правила игры обязуюсь неукоснительно соблюдать. Но, кроме тебя, никто не сможет мне пояснить, кто из нас троих является рулем, двигателем, акселератором и тормозом в автомобиле под названием «СОЛТИТ».
Влад улыбнулся.
– Хороший вопрос. Я, естественно, о нем думал, но ваше автомобильное сравнение мне нравится. Исходим из того, что «СОЛТИТ» главный, но не единственный мой актив, которыми сейчас управляет Геннадий. Поэтому в нем вы и руль, и акселератор, и тормоз. Подбор и покупка остальных узлов, от двигателя и аккумулятора до генератора, фар и подушек безопасности, тоже за вами.
– А кто ты? «Летящая леди»[66] на капоте? Это точно не твое.
– Дорогой Руслан Магомедович. Напоминаю, что нас, имеющих отношение к автомобилю, не двое, а трое. Для Маевского я приберег штучку из комплектации нашего автомобиля, которую вы не упомянули. Ключ зажигания. А вот что для себя, сейчас соображу… Может, это слишком заумно, но я назову это «спутниковая система контроля и блокировки». Я постараюсь ею не злоупотреблять, но и не хочу, чтобы вы переоценили мой гуманизм. Я обычная, неплохо воспитанная акула капитализма, убежденная, что обижать себя – это извращение. У вас имеется еще что-то?
– Прошу уточнить твою позицию. Что будем делать с «социалкой»? Я правильно понимаю, что мы с ней будем расставаться?
– Закажите консалтинговой фирме, можно – нашей «дочке» «КамФГ», провести всесторонний анализ экономики каждого объекта и подготовить предложения. Если зарабатывают себе на хлеб, пусть даже с нулевой прибылью, тогда оставляем. Если нет – продаем или передаем муниципалитету. Единственное убыточное исключение: престижно-рекламная эффективность объекта. Например, пребывание хоккейной команды в высшей лиге.
– Это исключение снимает камень с моей души, – облегченно вздохнул Хамчиев. – Еще один вопрос. Ты в курсе, что у комбината в Москве имеется небольшое представительство. Я собирался расширить его функции и полномочия. Сделать его нашим МИДом[67]. Соответственно, поднять статус его руководителя до вице-президента «СОЛТИТ». Если согласишься, то имеется хорошая кандидатура на этот пост – Скворцов. Он со всех сторон себя хорошо показал в битве за «пакет». Знает все московские коридоры от а до я. Профессионал, настойчивый, но не наглый. И не жадный.
– Отличные предложения. По Скворцову – просто супер! А я ломал голову: как его достойно, но необидно отблагодарить? На следующей неделе я буду в Москве. Предлагаю составить компанию. И пригласите Скворцова вечерком отметить с нами успешное завершение акционирования комбината. Надеюсь, что мы уговорим его упасть в наши объятия и по любви, и «за материально».
Предложение стать вице-президентом «СОЛТИТ» Скворцову огласил Хамчиев. Как всегда четко, без лишних слов. Завершил он свой монолог дипломатической процедурой – вручением документа. Только вместо верительной грамоты Скворцов получил проект контракта. Пролистывая его, он поблагодарил всех присутствующих за внимание и начал развивать тему большей надежности чиновничьей карьеры по сравнению с рисковым бизнесом. Но в этот момент его взгляд споткнулся о цифру будущей зарплаты (в скобках прописью). Он поднял глаза на Хамчиева, перевел взгляд на Скачко и тихо-тихо спросил:
– И к этому еще бонусы?
– Если заработаем, немалые, – подтвердил Владислав.
Скворцов отодвинул в сторону кружку с пивом, тарелку с остатками свиной ножки «по-баварски», аккуратно положил контракт на освободившееся место и достал авторучку:
– Где ставить автограф, пока не передумали?
В январе девяносто пятого качество телефонной связи Нью-Йорк – Камск было гораздо лучше, чем Москва – Камск. И все же Алекс попытался решить свой деликатный вопрос, позвонив из Москвы. В глубине души он надеялся, что ему еще раз придется слетать в этот уральский город.
Вопрос стал актуальным в первый же рабочий день нового года, после получения факса, предписывающего ему закрыть проект по Солегорску. Между делом сообщалось, что за нулевой результат по работе с акциями «СОЛТИТ» он полностью лишен годового бонуса. В уме Алекс считал хорошо. Упущенная выгода тянула тысяч на шестьдесят долларов. Понимая наивность своей конспирации, он все же позвонил госпоже Лазаренко с переговорного пункта.
– … В свое время, Оксана Вадимовна, я убедил свое руководство удовлетворить предложение вашего делового партнера и поделить риск нашего совместного бизнеса. Но получилось, что единственным пострадавшим в этой истории оказался я. Прошу вас быть последовательными и компенсировать хотя бы часть моей потери за счет известного только нам с вами ресурса.
– Уважаемый Алекс, могу вам пообещать только то, что передам моему партнеру ваше пожелание. Перезвоните мне завтра в десять.
– Вот сука, – выругался Алекс, повесив трубку, – даже сумму не спросила.
Тут же Оксана перезвонила Дьякову и предложила пообедать вместе.
– Он нас за идиотов держит? – ответил Дьяков на просьбу Алекса. – Свою часть работы мы исполнили в полном объеме. И он это знает не только по копии экспертизы, которую я ему послал, но и по сообщениям прессы, вылившей на нашу администрацию бочку говна. С учетом этого, их гонорар – лишь скромная компенсация моего морального ущерба.
Этот ответ мужа в несколько смягченном варианте Оксана и передала Алексу, но слова «компенсация морального ущерба» в нем присутствовали.
Хотя сталинские и последующие пятилетние планы остались лишь в истории, Николай Петрович Атаманов по привычке зарядил подчиненных на разработку хотя бы трехлетнего плана деятельности администрации.
По своему характеру он был не «распределителем», а «создателем» материальных благ, что не могло не отразиться на содержании этого документа. Если не размазывать ресурсы тонким слоем по всей области, а концентрированно и по уму их использовать, в течение пары лет можно было воплотить в жизнь несколько дел, за которые потом не только не пришлось бы краснеть, но и имелось бы полное основание похвастаться.
Состояние дорожного фонда позволяло довести асфальтовые дороги от Камска до всех без исключения районных центров области. В федеральном Министерстве финансов он выбил деньги, необходимые для завершения уже в текущем году долгостроя – автодорожного моста через Каму. Восемь промышленных компаний согласились разместить свои производства в бывших шахтерских поселках, жители которых неожиданно и не из учебника политэкономии капитализма узнали, что такое безработица. Еще одну хорошую идею подкинули Атаманову депутаты нефтяники и лесопереработчики. Они предложили купить «в складчину» с бюджетом двести автомобилей скорой помощи для отдаленных районов области.
Во время недельного новогоднего отпуска Николай Петрович поделился задумками со своим неофициальным и независимым экспертом.
Выслушав, Брюллов озвучил свое коронное «Бэмс!».
– Мало того, что проекты актуальные, так еще и особо привлекательна возможность пощупать их руками через год-два, а не в туманном будущем. Только вы не скромничайте. Оформите их честь по чести, как «Губернаторские программы». Рекламируйте, публично контролируйте исполнение.
Хотя официально первых лиц российских регионов еще называли «главами администраций», широкая публика уже давно называла их более коротким и привычным титулом «губернатор».
По старой привычке не тянуть одеяло на себя Атаманов выбрал нейтральное название: «Областные программы развития». Сразу же после отпуска он предложил Скачко «не столько одобрить, сколько подставить под них депутатское плечо». Получив согласие ЗеЭс, очередную оперативку с заместителями он посвятил обсуждению проекта Программ, заявив, что их реализации он будет уделять свое основное внимание.