– При этом бесперебойное текущее ведение областного хозяйства, уважаемые «боевые соратники», в полном объеме возлагаю на вас. В соответствии с должностными обязанностями каждого.
Так к Дьякову вернулось кураторство высокой политики, от которой любой власти никуда не деться.
На областном уровне «политика» сводилась к трем позициям: организации выборных кампаний, подбору кадров областной администрации и глав районов, наведению мостов с местными «федералами», и прежде всего с людьми в погонах.
Это поручение шефа оказалось для Дьякова хорошим сигналом. Особенно после прокола с экспертизой «СОЛТИТ». Означало оно пусть и не полное, но прощение.
Но не только. Если пару месяцев назад выполнение Дьяковым трех политических функций было лишь ответственным поручением губернатора, то сейчас оно превращалось в мощное средство приближения его к давней и заветной цели: «Никого впереди». На просторах Прикамья имелось лишь одно кресло, вид из которого не заслонялся чужой спиной. Называлось оно «губернаторское». Было очевидно, что следующий его обладатель будет не назначаться, а выбираться. Из коридоров президентской администрации уже не раз доносилось: до выборов остается всего-то двадцать два месяца.
Дьяков, Дьякова, Морозовский. Март 1995
Обновленное распределение обязанностей закрепило за Дьяковым еще один пакет: финансово-экономические контакты с федеральным правительством и его министерствами. В курс дела он вошел быстро, мосты с нужными людьми навел без проблем, недаром недоброжелатели с завистью называли его «обаяшка». Теперь ему стали понятны причины былого авторитета Брюллова у представителей крупного камского бизнеса. Когда добрый десяток заместителей министров знает тебя в лицо и позволяет обращаться на «ты», появляется возможность решать в Москве такие задачки, на которые в родной деревне ответов не существует.
Правда, для их решения приходилось часто, не менее чем два раза в месяц, летать в столицу. С учетом ранних утренних и поздних вечерних рейсов, «задержек по метеоусловиям» и московских пробок, это снижало тонус.
В пионерском детстве Дьяков с полгода походил в юных мичуринцах и на всю оставшуюся жизнь взял на вооружение девиз знаменитого селекционера: «Мы не должны ждать милостей от природы, взять их у нее – наша задача». Следуя мичуринскому учению, он за три месяца заставил руководство камского аэропорта привести в божеский вид «депутатский зал» и добился, чтобы на два московских рейса поставили «борта» с «бизнес-классом».
Накануне пятидесятилетия Победы Дьяков первым рейсом летел в столицу, чтобы решить вопросы по созданию в областном центре филиала казначейства и помочь камским машиностроителям вытрясти из Газпрома новые заказы на газоперекачивающие станции.
Уже на подъезде к аэропорту фары его «Волги» уперлись в стену тумана.
– Идиот, поленился заранее узнать о задержке рейса, – самокритично упрекнул себя Дьяков.
Опасение подтвердилось. Регистрация, которой положено было завершаться, еще не начиналась, что означало как минимум час бездарно потерянного времени. Впрочем, одиночество ему не грозило. Из человек пятнадцати, сидевших в «депутатском зале», не менее десяти он знал в лицо. Более того, двое из них, устроившиеся за столиком под старомодным фикусом, подпадали под формулировку «до боли знакомые». Ими были его бывшая супруга Варя и Фима Морозовский.
Дьяков беспомощно окинул взглядом помещение: пройти мимо, не заметив их, было невозможно. Пришлось изображать радость по случаю неожиданной встречи.
С Варей он поддерживал преимущественно телефонные контакты, не выходя за пределы одной-единственной «детской» темы. С Морозовским в тонкой прослойке камской элиты разминуться было невозможно. Но их короткие диалоги при встречах на различных совещаниях и светских мероприятиях полностью повторяли дежурные любезности, которыми Дьяков обменивался с соседом по лестничной площадке, изредка по вечерам встречаясь у мусоропровода.
– Мне рассказывали, что ты становишься телевизионным магнатом и уже шагнул за пределы области? – спросил Дьяков бывшего напарника по Бирже.
– Не совсем точно. Я не «становлюсь», а уже им стал. И шагнул за пределы не только области, но и государственной границы. Для начала Харьков, Алма-Аты и, естественно, историческая родина, – он сделал паузу. – Ты не о том подумал. Не Тель-Авив, а Приднестровье. В России, кроме Камска, города среднего достатка: Тюмень, Тагил, Курган, Ижевск, Ульяновск и Киров. В прошлом году попробовал сориентировать свою российскую телевизионную сеть на обслуживание выборов. Коммерческий результат получился потрясающий. Готовлюсь к девяносто шестому – урожайному: выборы президента, губернаторов, мэров городов. Поверь, бабло будет литься ручьем, только подставляй канистры. Зато зарубежные каналы у меня вне политики. Качественное развлечение. Без халтуры. Уровня НТВ.
– А мне дети не сказали, что ты их навестишь, – без особой теплоты повернулся Дьяков к Варе.
– Она прилетела не к ребятам, – ответил за Варю Морозовский. – Васильевна у меня главный консультант по выборным делам. Пока внештатный, но, может, уговорю в вице-президенты.
– Фима, ты же окунулся в совсем незнакомую для себя прорубь, а так бодро плывешь. Сам фишки придумываешь?
– Что ты, начальник. Как говорил сначала товарищ Сталин и, чуть позднее, НОД-4 Атаманов: «Кадры решают все!». Надо их любить, но не баловать. И ты в дамках. Помнишь, ты мне рассказал, как на бюро райкома вы сняли с работы парнишку, директора ресторана, за объявление: «По четвергам у нас нет мяса, но есть живая музыка!». Я его разыскал и пригласил к себе на завод заместителем начальника цеха питания. Потом к нам на банкеты весь город за месяц в очередь записывался. А сейчас он у меня на ура курирует всю «развлекаловку».
Их разговор прервал подошедший стройный, среднего роста и возраста пилот.
– Ефим Маркович, туман рассеивается. Через тридцать минут обещают выпустить.
– Мы, Толя, в трехминутной готовности, только просигналь.
– Мне сказали, что московский борт еще не прибыл, – удивился Дьяков.
– Правильно сказали, всезнающий ты наш! Но мы на чартере. Варя прилетела на нем вечером из Внуково. Вместе с ней проинспектируем Тюмень и Курган, побеседуем о перспективах с омским начальством. Оттуда она рейсовым самолетом направится в Москву, а я еще загляну в Алма-Аты и в Ташкент. Узбеки тоже заинтересовались нашим форматом.
– Растешь, – то ли одобрительно, то ли с укором зафиксировал Дьяков. – Вспомнил я наш давний разговор с твоим мудрым батей, царство ему небесное. Про то, что вредно зарываться. Если канистра, которую ты под водопад бабок готовишь, окажется полной до краев, что ты с ними делать будешь?
– Саша, не поверишь, но случись эта беда, как ей противостоять, я прикинул. Стану продюсером фильма. Даже сценарий присмотрел и режиссера из молодых. Занятие это дорогостоящее, шансов отбить потраченные миллионы в лучшем случае пятьдесят на пятьдесят. Но ты не дашь соврать, что Фима всегда любил жить красиво.
Морозовский встал, пожал Дьякову руку…
Самолет Як-40 VIP с двумя пассажирами на борту набрал высоту и взял курс на Курган. Морозовский отложил газету на столик, разделяющий его и Дьякову.
– Варя, до меня только сейчас дошло, что в нашем недолгом, но насыщенном разговоре ты не вставила даже слова.
– Зачем? На вопрос, заданный мне, ты ответил исчерпывающе.
– Можешь эту реплику проигнорировать, но мне показалось, что Сашка разбудил в тебе обиду.
– Ты ошибаешься, Фима. Я ни о чем не жалею, ни на что не обижаюсь. Недавно довелось спросить бывшего члена Политбюро, а теперь советника президента банка средней величины: как вы себя чувствуете в этой совсем другой жизни?
Он не раздумывая ответил: нормально. И добавил: та жизнь осталась так далеко, что мне кажется, будто я о ней слышал от кого-то другого или видел по телевизору. Так и у меня. Детская влюбленность, счастливая взаимность… И медленное угасание пламени. Саня способный, деятельный человек, но он не напарник, не соавтор. Ему нужны не соратники, а обслуга. Сначала это меня огорчало, потом злило. А сейчас мне его просто жаль. Помнишь, в конце семидесятых, когда у нас дома вы втроем валяли дурака, я Саню и Юру Брюллова называла «Карцев и Ильченко». А «Жванецким» был ты. В вашем трио он блистал как никогда. Сначала Дьяков отошел от Юры, потом от тебя. Он по-прежнему хороший исполнитель, но со старым репертуаром и без свежего режиссерского глаза.
– Еще один бестактный вопрос. А твой нынешний Климов разве не такой?
– Нет. Мы познакомились, когда я уже что-то стоила как специалист. К тому же он долго ходил в холостяках, и нянька, вытирающая сопли, не его идеал.
В эти же минуты к динамику в «депутатском зале» вернулся дар речи, и приятный женский голос пригласил пассажиров, вылетающих в Москву, на выход.
Обычно, направляясь в командировку, Дьяков не позволял себе спиртного. Но на этот раз, когда официантка предложила виски, не отказался. Чем-то надо было унять раздражение, вызванное пижонством Морозовского. Его телеканалами, фильмами и особенно персональным самолетом. На фоне его вальяжности он показался себе каким-то пришибленным, погруженным в суету и в мелочовку. Вспомнилось название фильма Говорухина пятилетней давности: «Так жить нельзя».
«Так больше жить нельзя!» – приказал себе Дьяков и по-водочному, одним глотком, опорожнил сосуд.
Командировочное двоеборье, включающее в себя хождение в качестве просителя по столичным кабинетам и многокилометровый автопробег по московским пробкам, как ни странно, улучшило настроение Дьякова. Прямо из Домодедово, где его встретила «Волга» московского представителя областной администрации, он направился в Газпром, где вопрос решился почти без его участия. Камские создатели ракетных и авиационных двигателей за считанные годы не просто освоили производство газоперекачивающих станций, но уже завоевали у капризного и богатого заказчика репутацию надежнейшего партнера. Появление в только построенном «газовом» дворце на улице Наметкина первого вице-губернатора имело такой же эффект, как подача соуса «ткемали» к уже отлично приготовленному шашлыку. Вкус улучшает, но можно обойтись и без него.