Атаманов нажал кнопку на переговорном устройстве с надписью СКАЧКО.
– Владислав Борисович, докладываю: распоряжение о совместной рабочей группе я подписываю. Надеюсь, что надзиратель правильно оценит поведение надзираемого.
Ужин дома Атаманов получил не сразу.
– Пока я накрою стол, набери Вячеслава Вячеславовича, – распорядилась Нина Дмитриевна, – он тебе уже дважды звонил.
Вячеслав Вячеславович весной этого года отметил свое шестидесяти пятилетие. Три года назад он покинул пост заместителя министра, но по просьбе шефа остался его советником.
– Коля, – раздался в трубке знакомый, только чуть подсевший, голос старшего товарища. – Мы с Глафирой летом девяносто третьего с большим удовольствием гостили у тебя в «Усть-Суже». Она не испортилась, по-прежнему «оазис капитализма»?
Название «Усть-Сужа» носил построенный недалеко от Камска еще в послевоенные, сороковые годы бальнеологический курорт. Много лет его возглавлял Крутов – хороший врач и, главное, хваткий мужик, вовремя почувствовавший преимущества рыночной экономики. Еще в перестроечные годы, когда многие санатории и дома отдыха пришли в упадок, он сделал из своего курорта конфетку, за что Атаманов как-то назвал его «оазисом капитализма среди обломков социализма».
– Наоборот, цветет и пахнет!
– Тогда у меня к тебе просьба. Министерство в сентябре проводит совещание по приватизации железнодорожного транспорта. На три дня, человек сто пятьдесят участников. Планировали сделать это на базе нашего кисловодского санатория, но с учетом чеченской проблемы решили от Кавказа отказаться. Прокачай, сможет ли «Усть-Сужа» нас принять? Я понимаю, что осталось всего ничего, но мы клиенты щедрые, чаевыми не обидим.
– Если Крутов не уехал, через десять минут дам ответ. Но в любом случае перезвоню.
Повезло и на этот раз. Крутов оказался дома, а на днях на курорте был сдан новый корпус, путевки в который еще не успели распродать.
Еженедельный отчет своему куратору-первому вице-губернатору Дьякову, начальник Камского областного Госкомимущества завершил вопросом:
– Александр Игоревич, истекло шесть месяцев с момента подписания Хамчиевым инвестиционного договора по «СОЛТИТ». Будем мониторить исполнение или отложим до конца года?
– Сколько они обещали затратить на модернизацию?
– На сегодня – шестьдесят миллионов. Еще столько же в следующем году.
– Учитывая родственное отношение спикера к «СОЛТИТ», пока запроси только справку об исполнении. Дальше посмотрим.
Оставшись в одиночестве, Дьяков прикрыл глаза и задумался.
Под аккомпанемент рэпа «Так жить нельзя» резко взвивался в небо чартерный ЯК-40 Морозовского; делили три миллиарда ушлые челябинские чиновники «третьего ряда»; жадно оглядывался по сторонам: «чего еще прикупить?» крутой спикер Влад…
Словно алкоголику, жаждущему утренней опохмелки, ему захотелось, как в молодости, на скорости пройти от центра поля до штрафной площадки. Резкими, рискованными финтами уложить на газон всю эту шушеру, оставить ее за спиной и легонько, издевательски закатить мяч в угол чужих ворот.
Что, слабо? Вот перед тобой поле, вот тебе и ворота.
«СОЛТИТ», о котором напомнил начальник областного ГКИ, был самым «вкусным» объектом акционирования из тех, чье экономическое здоровье сегодня определяло не московское, а местное руководство. А если говорить прямо, лично он – Александр Дьяков.
При бардаке, который творился кругом, он спокойно мог позволить себе «забыть» должок Скачко и его подельников. И так же, без избыточной суеты, заставить его уже завтра достать из заначки несколько десятков миллионов «зеленых».
Влад – парень не промах. Он должен соображать, что в период «большого хапка» «короткие деньги» многократно выгоднее «длинных». Зачем тратить шестьдесят миллионов на рискованное светлое, но очень далекое будущее под названием «модернизация»? Выгоднее отстегнуть «кому надо» десятую часть за «потерю памяти», вложив оставшиеся пятьдесят четыре в скупку реального, уже упакованного товара.
Если я сделаю такое предложение Владу, что он предпримет?
Приказать «забудь бесплатно» – ему не по зубам. Побежать к прокурору или к чекистам? На это он не пойдет. Понимает, что они и на него много чего смогут накопать.
Скажет про себя: «Какая же сволочь этот Дьяков!». И, пожалуй, все. А мы за пять-шесть миллионов этот несправедливый упрек как-нибудь переживем.
Вопрос в том, стоит ли поделиться этим замыслом с Оксаной?
Сюрприз хорош, если он на сто процентов приятный. А здесь все может быть.
Оксана сначала попыталась мужа отговорить: нам с тобой на двоих и того, что подкопили, еще на полсотни лет жизни хватит. Зачем подставляться?
– Оксан, разве я из-за денег? Деньги не главное. Главное – кураж и ошарашенные физиономии некоторых наших «друзей». Хотя даже половины запрошенной суммы хватит на уютное гнездышко в теплой приморской стране с понятным нам языком. В Болгарии или в Югославии. В Крыму, кстати, тоже климат неплохой.
После этого аргумента Дьяков позвонил спикеру и предложил потолковать.
Дьяков встретил Владислава в неформальном режиме, но сдержанно. Без объятий, но на «ты». Демонстративно щелкнул тумблером неброского приборчика на столике с телефонами:
– Никогда не знаешь, сколько и где «жучков» понатыкают.
Начал разговор Дьяков с намека, что условия предстоящей игры диктует он. И без всяких «вокруг да около» изложил ситуацию: тебе нужно вкладываться. Или крупно, в модернизацию. Или скромно, в добрые отношения. Названа была и цена доброты. Шесть миллионов в твердой валюте.
– Если это тебе представляется чрезмерным, разговора между нами не было. Крохоборством в мои годы заниматься унизительно. Предвижу твой вопрос: как я дошел до жизни такой? Отвечаю. Дошел не сразу, а лишь тогда, когда понял, что шагаю не в ногу с «героями нашего времени», которые удачно совмещают служение отечеству с прибыльным бизнесом. Ты среди них далеко не первый, но наиболее знакомый.
Когда Маевский докладывал Владиславу о подготовке документов к инвестиционному конкурсу, он подобных предложений о любви на взаимовыгодной основе не исключил. Вместе они даже попробовали угадать, от кого они могут появиться. О многолетнем своем наставнике в этой роли он не подумал.
Последние годы Скачко сам чаще бывал в роли «серого волка», а не съедобного «козленочка». Уверенный, если не наглый тон Дьякова не то чтобы его обезоружил, но в ступор ввел.
– Арифметика у вас увлекательная, Александр Игоревич. Потратить шесть вместо шестидесяти на одно и то же очень даже соблазнительно. Но эту задачку только вычитанием и делением не решить. Боюсь, что придется осиливать хитрости теории вероятностей и, не дай Бог, ошибок.
– Жаль, такие хитрости не по моим зубам. Скажи, любопытства ради, что кроме суммы тебя еще смущает?
– Многое. Как осуществить ваше предложение, если даже мне оно понравится? Вы, надеюсь, знаете, что финансами «СОЛТИТ» теперь полностью распоряжается Хамчиев под контролем Маевского. Вам очень надо, чтобы целесообразность оплаты вашей услуги мы обсуждали коллегиально? Теоретически можно заплатить за корпоративную выгоду и из собственного кармана. Но, к своему стыду, к такой многомиллионной жертве я морально не готов. Смущает меня и надежность предполагаемого контракта. Если завтра вас заберут в столицу на повышение, цена наших неформальных договоренностей сразу обнулится. Имеются и чисто технические, но тоже непростые вопросы. Как я передам вам согласованную сумму? Банковские операции оставляют хорошо заметный и долго сохраняющийся след. Если наличными, то даже солидный чемодан вмещает не более двух с половиной миллионов «зеленых». Я таких денег никогда в руках не держал и не собираюсь. Да и вы за ними не с авоськой придете, и не в дачном чулане будете хранить.
– Давай, Влад, согласно аппаратной мудрости, будем бороться с неприятностями по мере их поступления. Для начала прими решение. Неделю я могу подождать.
– Думаю, что определюсь быстрее.
На пересказ Маевскому и Хамчиеву диалога с первым вице-губернатором Владиславу Скачко потребовалось около часа. Маевский изредка задавал уточняющие вопросы:
– А в этом месте он был суров или добродушен? Точно так и сказал: «нужно вкладываться в модернизацию или в добрые отношения»?
Хамчиев, подобно генералиссимусу Сталину, только без курительной трубки, прохаживался по ковру своего персонального гостиничного люкса и слушал его не прерывая.
– А вы, голубчики, похоже, разволновались? – довольно ехидно спросил он после армейской концовки: «Доклад окончен». – С чего бы это? Ну, зарвался этот хрен с горы, потерял нюх, чему я очень удивлен. Раньше за ним такого не замечалось. Нам от этого какой урон?
– Прежде всего, противно, – первым, хотя и с задержкой, ответил Скачко. – Я сам далеко не ангел, но слушая его, испытал смесь удивления и брезгливости. Выдать такое после двух десятков лет наших почти семейных отношений! Да и шесть миллионов нам не Дедушка Мороз под елку положил. За эти «зелененькие» побегать и попотеть пришлось.
– Давай, Влад, без эмоций, – вступил в разговор Маевский. – Может быть, нам самим выгодно откупиться за «шестерку» и не тратить по чужой указке шестьдесят. А на сэкономленное можно прикупить, например, торговую недвижимость в центре Камска. Она всегда будет в цене.
– Вот со всем этим, почтенные боссы, давайте разберемся, – наконец-то подал голос Хамчиев. – Какие миллионы? Кому? За что? Мы планировали покупать магазины в Камске? Я этого не помню. Кольцераскатный стан – да. Строительство гарнисажных печей – в первую очередь. Во все это мы не шестьдесят, а сто двадцать миллионов с превеликим удовольствием вложим. Без всяких руководящих указаний. Если на эти объекты предложат льготный кредит, дать откат у меня рука не дрогнет. За год или полтора все отобьем. А магазины и офисы в центре и на окраинах пусть Дьяков и его шестерки сами себе засунут сам знаешь куда. Ребята, вы всерьез от этих хотелок расстроились? Нас покупкой новой техники пугать – все равно что бабу сами знаете чем. Не обижайтесь, головы у вас светлые, но руки за заводскую трубу не держались. И это пока чувствуется.