– А себя ты к кому причислил? – без избыточной симпатии спросил Дьяков.
Спикер попытался улыбнуться.
– Это я хотел бы услышать от вас.
Дьяков повернулся к нему и внимательно посмотрел в глаза.
– Далеко ты, Влад, пойдешь, если более мускулистые не остановят.
Гости спустились по трапу. Автомобиль, как положено, был на месте. Парамонов предупредительно открыл заднюю дверцу, но Дьяков неожиданно, почти футбольным финтом, оставил его слева и уселся на переднее сиденье. Скачко с Парамоновым непонимающе переглянулись и разместились позади.
– Я так понимаю, сегодня у нас Александр Игоревич за сопровождающего, – натужно пошутил Скачко.
Ответа не последовало. Дьяков и сам толком не понял, что произошло. Непроизвольно сработал какой-то инстинкт. Позиционирования? Самоутверждения? Или просто психанул? Не среагировал он и на подковырку Владислава.
Автомобиль тронулся, миновал КПП, выехал с летного поля за пределы аэропорта и устремился к МКАДу. Прошло около десяти минут с момента старта, но повисшее в салоне тяжелое молчание никто первым не нарушал.
Дьяков понимал, что правильнее все обратить в шутку, но это означало проявить слабину. Не наш стиль!
Для общительного Скачко любое молчание при наличии собеседника было противоестественным. Но начинать разговор, сделав вид, что ничего не произошло? Нет уж, извините.
Парамонову подавать голос было не по чину: пусть генералитет сам разберется между собой.
Спас положение водитель, протянувший ему мобильник.
– Петр Николаевич, пока вы были у трапа, звонили из аппарата Совета Федерации. Просили передать господам сенаторам, что в гостинице номера будут закреплены за ними постоянно. Но на область пока выделяют лишь один двухкомнатный номер, второй будет однокомнатным. Просили между собой определиться.
– Меня устраивает однокомнатный, – сделал жест доброй воли Скачко.
– Я тоже не настаиваю, – подыграл Дьяков.
– Тогда я определяю принцип дележа, – вступил в игру Парамонов. – У кого больший стаж государственной службы, у того и больший номер.
Больше об инциденте не вспоминали, но когда в гостинице Парамонов зашел к Скачко проверить, как тот устроился, Владислав спросил:
– Петр Николаевич, в Москве можно арендовать хороший автомобиль с водителем?
– Не пробовал, но коллеги из Ярославля брали целых три, когда проводили «День области» в Москве.
– Тогда на все три дня моего пребывания закажи мне хороший мотор. Оплачу сам.
– Хороший – это Mercedes, BMW?
– Тоже «немца», но можно попроще – Volkswagen.
– А домой полетите одним рейсом?
– Восхищен. Что значит цековская выучка! Конечно, разными. Нервы не провода зажигания. Их в «Запчастях» не купишь и по блату не достанешь.
В здании Совета Федерации на Большой Дмитровке новоявленных сенаторов ожидали маленькие, но приятные мелочи.
Сразу же их одарили коричневыми кейсами, в которых лежал пакет документов на первое заседание. За следующим столом сенаторам вручили временные удостоверения без фотографий, предупредив, что постоянные они получат позднее с президентским автографом. Такие «корочки» будут «вездеходами» – с ними «зеленый свет» хоть в Белый дом, хоть на Старую площадь и в Кремль.
– Кроме президентского подъезда, – уточнил седовласый чиновник, вручающий «времянки».
За соседним столом выстроилась небольшая очередь за двумя сенаторскими значками в виде трехцветных флажков. Один из них крепился «на винте», другой – «на булавке». Компания в очереди собралась сугубо мужская. Неудивительно, что часть ее была слегка разочарована отсутствием в надписи на значке «Совет Федерации» слова «член».
Дьяков и Скачко почти торжественно прикололи друг другу значки, те, что на булавке, и не торопясь направились к лестнице, ведущей на второй этаж, к залу пленарных заседаний. Дистанцию метров в сто преодолеть оказалось не так просто: почти каждый третий сенатор останавливал Владислава поздороваться, перекинуться парой слов.
– Откуда они тебя знают? – удивился Дьяков.
– Мы же неделю в Академии были почти на казарменном положении, перезнакомились.
– То-то я смотрю, лобызаетесь как подружки из института благородных девиц.
И опять Скачко заметил, что его бывший шеф, повеселевший после получения документов и значка, снова помрачнел.
Второй созыв Совета Федерации начал свою деятельность резво. Довольно мирно избрали председателем бывшего члена Политбюро, орловского губернатора Егора Строева. Резко против представителя коммунистов выступил лишь питерский мэр Собчак, но остался в меньшинстве, если не в одиночестве.
Бесконфликтно избрали и заместителей председателя. Как и Строев, они были на прошлом подготовительном совещании. Дело дошло до структуры комитетов. В проекте, который раздали сенаторам, значился Комитет по вопросам социально-экономической политики.
– Вас этот странный гибрид не смущает? – спросил Скачко сидящего рядом Дьякова.
– Не лучшая конструкция, но не смертельная. Напрямую нас это не касается.
– Все же надо предостеречь.
– Опять тебе больше всех надо? Когда будут ущемлять наши областные интересы, тогда и бей в набат. А пока береги голосовые связки.
Влад несколько секунд подумал и резко нажал кнопку «Прошу слова». Судя по тому, что Строев немедленно среагировал, он был единственным желающим высказаться по этому вопросу.
– … С бюджетной точки зрения социально-экономический комитет – соединение несоединимого. Экономическая цель – наполнение доходной части бюджета. Социальная – грамотное и справедливое распределение расходной части. Если строго формально, то это цели несовпадающие. Экономист должен думать только о том, чтобы больше заработать, а не экономить на расходах. А «социалыцик» не должен думать о заработке, а по уму, профессионально, распределять то, что ему перепало, между учителем и доктором, культурой и физкультурой. Поэтому предлагаю разделить гибридный комитет на два чистых. Балансировать их интересы будет бюджетный комитет, который в схеме предусмотрен. Наше Законодательное Собрание уже два года успешно использует именно этот принцип. Кстати, так же, как и наши коллеги – депутаты Государственной Думы.
Сенаторы возбудились. Двое выступили с поддержкой Скачко, один предложил «не выносить сор из избы, разбираться внутри комитета». Точку поставил, пожалуй, самый авторитетный среди собравшихся – московский мэр Юрий Лужков.
– Хотел бы выступить в поддержку коллеги Скачко. Я много могу сказать о разнице социальной и экономической политики, но не хочу тратить ваше время. Подчеркну одно: это принципиально разные вещи, и объединять их абсурдно…
Много лет спустя, когда Владислава Борисовича Скачко спрашивали, чем знаменита дата 23 февраля, он расправлял плечи и голосом праздничного диктора Центрального телевидения произносил:
– Двадцать третьего февраля 1996 года, в День защитника Отечества… я в последний раз увидел широкую улыбку товарища Дьякова.
В конце дня, завершив пленарное заседание, сенаторы разошлись по комитетам, избирать председателей и их заместителей. Кто-то с этим управился минут за тридцать, кому-то не хватило и часа. Почти все сенаторы, жившие в «России», после заседания спустились на первый этаж в сверкающую белизной столовую Совета Федерации. Поужинать здесь, в своем кругу, было приятней и гораздо дешевле, чем в гостинице.
Дьяков записался в бюджетный комитет, который «отстрелялся» первым. Скачко – в экономический, как оказалось, более разговорчивый. Когда Влад с помощником зашли в столовую, Дьяков в компании с двумя коллегами по комитету уже потягивал пивко под разнообразную закуску.
– Владислав, подруливай к нам! – пригласил один из них – председатель Свердловской Думы.
Скачко присел, выяснил, хороша ли селедочка, и только собрался идти к стойкам самообслуживания, как ввалилась компания «экономистов».
– Владислав Борисович! – громогласно обратился к нему губернатор Новосибирской области. – Ты собираешься накрывать поляну по случаю избрания? Если да, то мы сдвигаем столы.
– Да, и только да, – не мешкая ответил Скачко.
– С каким избранием? – улыбаясь, спросил новосибирца Дьяков.
– Председателем комитета по экономической политике.
Так получилось, что именно в этот момент Владислав смотрел на лицо своего бывшего наставника. Улыбка сползала с него словно в замедленной съемке. Сползла, чтобы в присутствии Скачко больше никогда не возвращаться.
Придвинули еще один стол. Компания пополнилась не только «экономистами», но и коллегами из других комитетов, с которыми Владислав познакомился еще на учебе.
– Пиво в этом заведении позволено. Договорись, чтобы угостили чем-нибудь покрепче, – шепнул он помощнику.
В режиме «пленарного заседания» с обращением ко всей компании прозвучали всего два тоста.
– «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!» – произнес герой события.
И через три минуты получил от сибиряка корявое по стилю, но многозначительное по смыслу напутствие:
Твори, дели, выдумывай, решай!
Командуй нами, но не превышай!
Дальше застолье приобрело стихийно-демократическую форму. Губернатор и спикер из Кургана тихо, но нервно обсуждали что-то свое. Волжане, оставив «на потом» высокие государственные проблемы, обсуждали тонкости хоккейного чемпионата.
Дьяков уже собирался незаметно покинуть изрядно потеплевшую компанию, но в последний момент притормозил. Уж очень любопытный вопрос задал Владу в перерыве после четвертой или пятой рюмки устроившийся напротив челябинский спикер.
– … Борисыч, для тебя, молодого политика, это большая победа. Просвети меня темного: сколько в ней заранее запланированного и сколько от везения, дуриком? Не верю, что бунт на корабле в виде отзыва подписи ты устроил бескорыстно, не думая о карьерных дивидендах.
– Дорогой коллега! Мне не нравятся пафосные песни, но в одной из них есть слова: «Готовься к великой цели, а слава тебя найдет»