Год назад Дьяков увильнул бы от приглашения Областного совета ветеранов войны и труда посетить их очередное заседание. Сейчас этот номер не прошел. Порой то, что позволено заместителю, не позволено первому лицу. Отсутствие заместителя могут и не заметить. «Первый» же всегда на виду.
На всех выборах ветераны обеспечивали процент явки, их голоса определяли победителей. Чтобы подчеркнуть свое почтение к электоральной гвардии, губернатор был обречен на посещение мероприятия.
Проходило оно плавно, по сценарию, отработанному годами. Вступительное слово с суровой критикой далекого московского начальства и с доброжелательной и даже чуть угодливой – местного. Приветствие губернатора. Доклад, обсуждение, награждение юбиляров.
На этот раз их было одиннадцать. При всех своих орденах, медалях и значках они сидели на первом ряду, напротив президиума. К своей радости и к стыду, в одном из них Дьяков узнал своего бывшего физрука Василия Ивановича. Радостно было увидеть своего наставника живым и бодрым. Стыдно, что уже лет пять с ним не встречался и тем более не знал о его недавнем семидесятипятилетнем юбилее.
По сценарию губернатор был в числе награждающих. Быстро сориентировавшись, Дьяков шепнул главному ветерану:
– Латышева оставьте мне.
Его семиминутное выступление удалось. Зал смеялся, когда губернатор раскрывал маленькие воспитательные секреты своего учителя и пародировал его фирменное выражение «Извини-подвинься!». Не только женщины украдкой вытирали слезу, слушая, с каким мастерством и настойчивостью Василий Иванович переделывал заурядную поселковую шпану в достойнейших людей.
Во время скромного фуршета, заметив, что его наставник бросил взгляд на часы, Дьяков предложил:
– Василий Иванович, не беспокойтесь, домой я вас отвезу. Но есть предложение двигаться не прямым рейсом, а с пересадкой в ресторане. И супруге, чтобы не волновалась, позвоним.
– Ты же, Саша, знаешь, что с детьми я не выпиваю. Но с центральным нападающим спортивный режим нарушу.
По ходу душевного разговора выяснилось, что, в отличие от многих своих сверстников, Василий Иванович случившимися в стране переменами доволен. Школу он три года назад покинул, но без дела сидел лишь два месяца. Потом его уговорили возглавить правление их жилищного кооператива, которое теперь он переоформляет в «товарищество собственников жилья».
– Порядок в ТСЖ у меня образцовый, чистюль прославляю, жлобов давлю. Жильцы уважают, районное начальство старается не связываться.
Оказалось, что деятельность своего ученика Василий Иванович отслеживает еженедельно: от брифинга до брифинга.
– О том, что о тебе пишут в газетах и показывают по телевизору, я в курсе. Кое-что даже знаю из собственного источника: моя невестка работает с твоей Оксаной. Мне, Саша, любопытно другое. У нормального человека кроме работы есть другие интересы: семья, футбол, охота, дача, путешествия. Кто-то налево любит сходить. А как с этим посторонним у вас – очень больших начальников? Или, кроме как о благе трудового народа, голова ни о чем не болит? Из всех моих птенцов ты взлетел выше всех. А я, наоборот, кроме взвода, никогда ничем не командовал. И то лишь восемь дней. До первой атаки и ранения. Кого как не тебя спросить: какая она, жизнь, там, на самой верхотуре?
– Ну и вопросик задали, Василий Иванович. Никогда об этом не думал. Придется отвечать без подготовки. Но без обобщений, только о себе грешном.
Его взгляд наткнулся на орденские планки на пиджаке собеседника.
– Это что за ленточка: три синие полоски разной насыщенности?
Василий Иванович скосил взгляд и ткнул пальцем:
– Эта?
– Она самая.
– «Медаль ВДВ». Наш батальон фактически был пехотным, но числился десантным. На какую-то круглую дату медаль потом прислали.
Дьяков пояснил:
– Эта ленточка – пособие к ответу на ваш вопрос. Мою жизнь тоже можно изобразить тремя полосками. Все они одного цвета, но оттенки разные. И ширина каждой отличается. Общий цвет показывает их взаимосвязь, родство. А в чем различие? Одна полоска – заботы служебные. Чтобы в области было хорошо. Желательно – лучше, чем у других. Вторая – заботы личные, карьерные. Как понравиться начальствуй народу? Как сделать, чтобы оценили? Третья полоска – сплошной позитив. Увлечения, удовольствия. Первая полосочка, рабочая, самая широкая. Этим голова загружена больше всего. У меня так получилось сразу, начиная со студенческого профкома. Но чем выше поднимался во власти, тем она становилась шире. Естественно, за счет двух остальных. «Карьерная» более узкая, но не потому, что менее важная. Она по своей природе менее затратная по времени. Даже при желании плести интриги пятнадцать часов в сутки не получится.
– А по какой причине удовольствиям в жизни так мало места отвел? – потребовал пояснить старый учитель.
– Это не я отвел, а так само получается, Василий Иванович! Когда поднимаешься на более высокую ступеньку, осваиваешь новое назначение, ширина этой полоски почти нулевая. Не до развлечений. Потом набираешься опыта, и появляется время себя побаловать. Как вы правильно подметили, оно у каждого свое. Наши старики-атомщики рассказывали, что товарищу Берии[78] регулярное и совсем не платоническое общение с многочисленными представительницами прекрасного пола не мешало успешно управлять всей государственной безопасностью и ракетно-ядерным проектом. Мне в роли губернатора личной «полосочки» пока хватает лишь на спорт. И то в качестве болельщика.
– Что-то не складывается, Саша. Сплошные у вас лишения и жертвы, а бьетесь вы за власть, не жалея живота своего.
– Все объяснимо, Василий Иванович. Есть тип людей, и я из их числа, для которых власть – наркотик. Сержантский уровень – небольшая доза. Генеральский – заменитель всего. Или почти всего.
– Тогда мне поясни еще одно явление. Когда я смотрю фильмы о руководителях, читаю про них книги, получается, что они только и делают, что устраивают козни друг другу, сражаясь за власть. А в коротких перерывах трахаются, снимая стресс.
– С этим все просто. Кому интересно смотреть сериал про оптимизацию графика строительства объездного шоссе? Или о дележе бюджета между «социалкой» и «коммуналкой»? А вот про аппаратные хитрости, про любовь с сексом или секс без любви народ готов узнавать даже за счет недосыпа.
Василий Иванович улыбнулся.
– Между нами, я об этом тоже подумывал. Ты извини меня за странные вопросы. Любопытно было узнать: не закружилась ли у тебя головушка от успехов. Вроде бы нет. Дойдет дело до выборов, пришли ко мне своих ребят с агитационными материалами. Я их почищу, высокопарное выброшу, но все остальное жильцы дома по адресу: Карбюраторная, 17, будут знать наизусть, как последнюю строчку в собственной сберегательной книжке. И семьдесят процентов их голосов я тебе гарантирую.
Старый физрук смотрел не под ноги, а вдаль. Реальную и обозримую. Шестого сентября ЗеЭс назначило выборы губернатора Камской области на декабрь. На ближайшие три месяца проблема завоевания голосов избирателей стала для Дьякова наипервейшей. Чуть позади, в нескольких даже не метрах, а сантиметрах, на пятки ей наступала вторичная проблема: кто конкретно попытается лишить его символа губернаторской власти, знака на позолоченной цепи, изображающего областной герб.
Предстоящие выборы напоминали избирательную кампанию 1993 года в Совет Федерации, когда заветных мест тоже было немного, а желающих их занять – с избытком. Их опыт показал, что реальных лидеров, с именем и с деньгами, на одно место может приходиться от двух до четырех. Их с огромным отставанием преследовал второй эшелон из пяти-восьми мало кому известных персонажей. Из тех, кто или верит в чудеса, или следует старому рецепту: «Не догоню, так хоть согреюсь».
Первый претендент из группы «тяжеловесов» объявился одиннадцатого сентября. В старейшей камской газете «Серп и молот» появилось интервью бывшего сенатора Валентина Серова. Его содержание укладывалось в два тезиса:
– На дворе новые времена, новые веяния, и руководитель области обязан улавливать их, как кот запах свежего мяса, успешно реагировать на них сам и направлять своих подопечных на путь истинный.
– Все это способен делать в наилучшем виде он, Валентин Серов. Политик федерального масштаба, сформировавшийся в атмосфере перемен. И совсем к этому не приспособлен нынешний губернатор Дьяков. На самом деле тот же советский босс, только в рыночно-демократическом камуфляже.
То, что Серов вновь попытается всплыть на политическую поверхность, Дьяков предполагал. Но в первом же публичном выступлении соперника обнаружил для себя неприятный сюрприз. Бывший балагур превратился в агрессивного соперника и выбрал главной жертвой агрессии его. Дьякова.
Нельзя сказать, что до появления этого интервью Дьяков не думал о подготовке к борьбе. Еще в июле он принял принципиальное решение: штаб возглавит его самый надежный соратник – Оксана. Пару лет назад он бы на это не решился. Но увидев довольно спокойную реакцию окружающих на назначение Ельциным своей дочери президентским советником, решил, что пару дней пошепчутся по углам и забудут.
Со всем остальным до официального объявления срока выборов он не торопился. В свой штаб решил пригласить большинство членов команды, хорошо показавшей себя на выборах президента. Эта «пирамида доверия» охватывала всю область. Под ее контролем были и пресса, и неформальные рычаги воздействия на умы избирателей. Она обладала свежим опытом одержанной победы.
Выпад Серова подсказал Дьякову, что пора стартовать. К этому же выводу пришли и другие соперники. Через два дня президиум областного совета профсоюзов выдвинул кандидатом в губернаторы своего председателя Егора Семеновича Котова, более известного как Кома.
Появления Комы в заветном списке Дьяков не ожидал. Впрочем, скоро все прояснилось. Областные коммунисты заявили, что не будут выдвигать своего кандидата и поддерживают посланца профсоюзов. Вот уже который раз они не могли отыскать в своих рядах авторитетного, известного всей области человека. По большому счету на эту роль Кома тоже не тянул, но, благодаря должности областного масштаба, все же был на слуху.