Когда завершилась очередная встреча с избирателями в поселке Запрудном и «Газель» выехала на Сибирский тракт, Князе в, уже по традиции, достал из кейса Bell's и сыр.
– Сегодня дорога недлинная, через полтора часа будем дома. Чтобы не частить и получить от процесса творческое и гастрономическое удовлетворение, предлагаю завершить наш ужин у меня в номере. Тем более что наши девочки преподнесли мне тарелочку потрясающего домашнего холодца. Проверено на себе: утверждение, что холодец не гармонирует с виски, – бесчеловечная дезинформация ЦРУ.
– Ты прав, Джерри!
В холодильнике оказался не только холодец. Закуска приятно ложилась на выпивку. Воссоединившись, они разбавляли светлыми красками серый фон жизни, будили любознательность.
– Джерри, открой секрет, почему на свою кухню вы пускаете чужаков, вроде меня и Светки Филиной с «Радио Максимум»? Да еще без предварительных условий?
– А ты пошевели серым веществом. Продукт наших проплаченных авторов предназначен для массового и доверчивого едока идеологического общепита. Ему мы без изысков, громко и часто повторяем: «Скачко – лучший!». Едок все это смотрит, слушает и начинает верить. А вас мы приберегаем для гурманов. Как тонкое и, заметь, полезное блюдо. Вот ты написал две статьи, где фигурирует наш кандидат. Ни разу его не похвалив, но и не осквернив, вспомнил целых пять раз! Какой вывод делает думающий читатель? Если враги в лице Григоренко и Филиной никакой гадости за Скачко не обнаружили, он, скорее всего, нормальный мужик. Но, если речь зашла об этом, у меня к тебе, Том, встречный вопрос. Признайся, не любишь ты Скачко?
– Ошибаешься. Я каждого из этих кандидатов не люблю. Все они танцоры, которым мешают яйца. И ваш Скачко тоже. А почему ты спросил? Критика в статье есть, но ровно распределенная между всеми, ядом не заправленная. Несмотря на заказ работодателя.
– Гнида неровно дышит к Скачко?
– Он человек Дьякова. Тот сделал его «главным», посодействовал приватизировать газету, помогает с рекламодателями. А Скачко – самый опасный конкурент губернатора. К тому же Скачко для Гниды выскочка. Прыщ на белоснежной жопе. Он бы его и задаром прижег йодом, а за вознаграждение – с великой радостью.
– Ты серьезно о вознаграждении? – зажегся Князев.
– Такими вещами, мышонок Джерри, не шутят.
– А если я продам твоим работодателям что-нибудь неприятное для Скачко, насколько я смогу уменьшить свой бюджетный дефицит?
Том побледнел.
– Князев, – впервые он назвал собеседника не шутливым прозвищем. – Ты меня ни с кем не перепутал? У меня недостатков больше, чем томов в полном собрании сочинений товарища Ленина, но подлости среди них нет. Спасибо за угощение, я пошел.
Теперь неуютно себя почувствовал юрист. «Была не была, сыграем „ва-банк“», – подумал он.
– Не обижайся, Том. Ставлю вопрос по-другому: небольшая неприятность Гниде тебя не очень огорчит?
– Если без грязи.
– Подлость – штука однозначно неприемлемая, а грязь бывает разной: непроходимая, камуфляжная, целебная. Изложу суть дела, а ты решай. Я наткнулся на копию документа, в котором долларовый миллионер Скачко выражает недовольство своим председательским заработком и настаивает на его увеличении. Между прочим, это ежемесячно почти две тысячи баксов. Если его требование прокомментировать умело, да тиражом в полмиллиона экземпляров, то симпатяга Скачко в глазах голосующего народа будет выглядеть как примитивное, алчное мурло.
– Джерри, я же сказал: в такие игры не играю.
– Не глухой, слышал. Но игра на этом не заканчивается. К письму имеется приложение. В нем Скачко поясняет, что лично ему это повышение не нужно, и официально отказывается от будущей доплаты.
– И копия этого приложения у тебя тоже имеется?
– Естественно. Без него цена первой бумаги – ноль.
Том расхохотался.
– Я правильно понял сюжетную линию? «Серп» печатает разоблачение. Дьяков и Гнида кайфуют, глядя, как прокололся крохобор-спикер, и тут «Грады» Скачко дают ответный залп. Появляется «приложение» и пояснения к нему. В финале Скачко – благородный герой, у Дьякова с Гнидой – сплошной геморрой.
– Примерно так, совесть нации.
– Силен, Джерри! Спектакль с запашком, но впечатляет! – В чем моя роль? Принести Гниде в клювике письмо Скачко без приложения?
– Твоя роль скромнее. Сказать, что имеется жадный человек, желающий продать копию письма «примерно такого-то содержания». О приложении мы с тобой ничего не знаем.
– И сколько просит «человек» за услугу?
– Мне нравится выражение «ни два ни полтора». Получается, три тысячи в СКВ[84]. Торг уместен. Как сам понимаешь, здесь главное не деньги, а радость творческого процесса. Но в любом случае – гонорар пополам. И, если на тебя сильно обидится Гнида, твое трудоустройство за мной. Даю слово.
– Джерри, ты образец деликатности. Правда после всего, что ты мне тут изложил, язык не поворачивается сказать, что слово твое честное.
Предложением Григоренко его главный редактор заинтересовался, но бдительность проявил:
– Как «человек» подтвердит подлинность письма?
К ответу Том был подготовлен:
– Пусть «заказчик» поинтересуется, поступало ли в приемную Полуянова письмо за подписью Скачко по окладам ЗеЭс от 20 декабря прошлого года.
На другой же день Том был вызван к «главному»:
– Благодари Бога, что имеешь дело с порядочными людьми. С твоей наводки копию письма можно было взять у Полуянова, не вводя тебя в соблазн нетрудовых доходов. Но решили все сделать без него. По вознаграждению. Предлагаю две тысячи твоему «человеку» и пятьсот тебе за написание статьи. Сверх официального гонорара. Будешь подписывать своей фамилией или под псевдонимом?
– Лучше второе. Вдруг Скачко, невзирая на наши старания, станет губернатором.
– Знакомая картина: мясо в зубы и в кусты, а «главный» задарма отвечай.
«Знаю я твое „задарма“. Наверняка половину зажал», – подумал Том, но оставил эту мысль при себе.
Дальше все пошло по плану. Хотя обличительная статья о богатстве спикера и его непомерных аппетитах получилась на газетный подвал, Гнида на нее не пожалел полосы. Оставшуюся площадь заполнили три фотографии главного героя, заголовок «ЕМУ ВСЕ МАЛО» и врезки крупным шрифтом. Номер напечатали в цвете, на хорошей бумаге. В него включили недельную программу телевидения и астрологический прогноз на ноябрь (чтобы избиратель сберег до дня выборов). Половину тиража распространили в областном центре, вторую развезли по районам области.
Через два дня, тоже немалым тиражом, статью перепечатал «Профсоюзный вестник», еженедельный рупор кандидата в губернаторы Котова (Комы). Телевидение выпад в адрес Скачко оставило без внимания. На трех радиостанциях ему уделили в новостях секунд по двадцать.
Ответ прозвучал ровно через неделю после выхода номера «Серпа и молота». Ради этого сюжета Скачко устроил пресс-конференцию. Вел ее он сам, ассистировал Полуянов. Со статьей разобрались минут за двадцать. Еще тридцать минут он отвечал на разнообразнейшие вопросы журналистов. Тем более что на скандальную тему их налетело, как мух на свежий коровий блин. Только телекамер набралось шесть, и лишь две из них были из медиахолдинга Морозовского.
В свой кабинет Скачко вернулся вместе с Зотовым и Князевым и, не откладывая, приступил к оплате долгов. Высказал соратникам личную благодарность за инициативу и приказал Зотову «распечатать премиальный фонд для поощрения участников операции». Тут же, в присутствии Князева, призвал не почивать на лаврах и быть готовыми к новым проискам противника.
– Вот еще что, братцы. Губернатор нарушил пакт о ненападении, а за это бьют мертвым боем. У меня имеются материалы о его шалостях с американцами и счетах на Кипре. Это снаряд крупного калибра. Числу к двадцатому расчехляйте орудие и запускайте материал.
– Дмитрий, – обратился он к Князеву, – только проверьте, нет ли здесь подставы.
Оставшись один, Скачко по телефону похвалил Ефима Марковича «за режиссуру на уровне Товстоногова». Повесив трубку, он удовлетворенно откинулся в кресле. Половина дистанции на «кубок губернатора» была позади, движок тянул мощно и весело…
Дьяков тоже оценивал свое положение оптимистично. Давние сподвижники поддерживали его с самого начала. Осторожная или хитрая публика, чтобы не промахнуться, выжидала. Присматривались: к кому из конкурентов Фортуна поворачивается лицом. Признаки того, что богиня удачи положила глаз на него, присутствовали, но уверенности в этом не было.
Прокол с неудачным наездом на Влада оптимизма не прибавил. Сам виноват! Так лопухнулся, не проверил то, что само лезет в глаза! Заторопился, лично позвонил в приемную Полуянова, спросил, есть ли такое письмо, и на этом успокоился, «дал добро» на атаку. За собственные деньги обгадил себя, развязал конкуренту руки для ответного пинка.
Придется энергичней врачевать полученные раны и беречься от новых. Лечение он начал со звонка Токареву.
Прежде чем набрать московский номер, Дьяков себя похвалил: вовремя догадался полгода назад отправить хорошему человеку фуру пиломатериалов для дачи. Теперь можно было обращаться с просьбами без угрызения совести.
– Владимир Константинович, мне прислали плакат из Новгорода. На нем губернатор почти в обнимку с президентом и надпись: «К победе вместе!». Подскажи, как подобное сотворить? Я для президента тоже не чужой.
– Сказать «да» может только Борис Николаевич с подачи нашего регионального управления. Добиться этого можно, но сложно по двум причинам. Первая – со здоровьем у него очень худо. Только между нами: в первой декаде ноября планируется шунтирование. Сейчас ему докладывают только самые неотложные вопросы. Вторая причина: отдавать предпочтение одному из двух «своих» «Большой шеф» не любит. Но надежда умирает последней. Я тебя в список президентской поддержки включил, держу на контроле. О плакате или о чем-то подобном не думал, но это детали.