Дьяков положил трубку. До дня выборов оставался месяц. Выиграет тот, кто к финалу битвы не допустит ошибок и сохранит свежий электоральный резерв.
Таким резервом к ноябрю девяносто шестого в Камской области могли стать жители местного угольного бассейна. Бассейн стал убыточным еще с восьмидесятых годов. Экономически убогое «плановое» ценообразование с трудом, но создавало иллюзию его дееспособности. Рыночная экономика быстро поставила трагический диагноз: шахты Прикамья и нескольких других регионов гуманнее и дешевле похоронить, чем лечить. В 1993 году при поддержке Мирового банка была запущена федеральная Программа реструктуризации угольной промышленности. Ее целями было цивилизованное, без ущерба для окружающей среды, закрытие угольных предприятий и, главное, трудоустройство их работников.
При всей напряженности отношений губернатора и спикера, решением этих задач они занимались вместе и активно, но рекламировать свое участие не спешили. До последнего времени не было ясно, чем завершится эта затея: славой или позором. Но сейчас стали видны первые позитивные результаты Программы: большую часть шахтеров приютила калийная промышленность, а деньги на покупку ими жилья в других городах довольно исправно давала Москва. Теперь, когда у реструктуризации появился чуть уловимый аромат успеха, для каждого из соперников наступило самое время обозначить к ней свое отцовство. И, если сойдутся звезды, снискать признательность довольно многочисленного сообщества шахтеров и их семей. Особенно той части, что голосует на выборах.
Повод показать себя в лучшем виде появился 30 октября, когда федеральное Министерство экономики решило провести в Углекамске всероссийское совещание, посвященное первым итогам реализации Программы.
Большинство участников совещания из камского аэропорта поехали в Углекамск автобусной колонной в сопровождении ГАИ. Высокие гости в лице двух заместителей федеральных министров и четырех директоров департаментов полетели вертолетом Ми-8, арендованным у газовиков. Хозяева были представлены на самом высоком уровне: Дьяков и Скачко. Вместе с помощниками на борту было десять пассажиров.
Местом посадки заранее определили площадку рядом с горнолыжной базой, расположенной в восьми километрах от Углекамска. В рамках Программы создавался горнолыжный курорт на четыреста рабочих мест. С его осмотра должна была начаться рабочая часть совещания.
Вертолет начал снижаться. Солнце подсвечивало склоны гор, покрытые лесом. Были видны проложенные на них трассы, нитки подъемников. Помощник заместителя министра достал фотоаппарат, встал рядом с дверцей вертолета и стал снимать через окно. Повернувшись в сторону хозяев, он что-то спросил. Шум двигателя заглушил вопрос, но не оставил его без внимания гостеприимных хозяев. Губернатор и спикер почти одновременно отстегнулись и стали осторожно передвигаться к фотографу. В этот момент на высоте пяти метров сильнейший порыв ветра завалил вертолет набок. Произошло то, что на языке официальных документов называется «жесткая посадка». Мало того, что вся тройка непристегнутых пассажиров скатилась от двери к противоположному борту и с силой протаранила его. Так еще сверху и сбоку на них посыпался багаж, размещенный в хвостовой части и под сиденьями, в том числе солидный по весу проектор в дюралевом чемодане.
Когда, спустя четыре часа, заместитель министра открыл совещание, все три участника фотосъемки лежали в местной больнице с перевязанными головами и в гипсе. У Дьякова был открытый перелом правой ноги, у Скачко – закрытый левой, у помощника оказалась упакованной правая рука.
Небольшой городок металлургов и электротехников Лосьва был малой родиной экс-сенатора, а ныне кандидата в губернаторы Валентина Серова. Человек он был здравый и понимал, что три года назад выборы в Совет Федерации он выиграл случайно. Благодаря не столько собственным достижениям, сколько промахам Атаманова.
С первых же дней губернаторской гонки Серов не питал иллюзий, что чудо повторится, поэтому сразу поставил себе две реальные задачи. Решение первой предполагало завоевание в первом туре третьего места и последующую поддержку будущего губернатора. Не бескорыстно, а за престижную и хлебную должность в его команде. Лучше бы вице-губернатора по управлению государственным имуществом. Но если не сложится, то на ступеньку ниже: председателя областного фонда имущества. Второй, сугубо платонической задачей было набрать больше всех голосов в родной Лосьве.
Решая обе задачи, Серов добросовестно тянул предвыборную лямку: встречался с избирателями, выступал в тех СМИ, рекламные площади и время в которых оплачивала избирательная комиссия. В меру, для порядка поругивал своих соперников – и сильных, и слабых. И чаще, чем где-либо, бывал в Лосьве, совмещая полезное с приятным. Приятными были встречи с родителями и душевные застолья с друзьями-товарищами, которых на родине осталось немало.
Эту добрую традицию Серов продолжил и в свой заезд 30 октября. Утром на пересменке он встречался с прокатчиками металлургического завода. В обеденный перерыв рассказывал любознательным работницам местного молочного комбината, что с ними будет, если их орденоносное предприятие купят датские капиталисты. День он завершил встречей с шестеркой местных журналистов, отвечая на самые разные вопросы. От глобальных, о динамике мировых цен на нефть, до почти интимных: кто больше зарабатывает – депутаты или сенаторы?
В 18.30 в «спецзале» столовой местной администрации в компании восьми своих школьных товарищей он произнес первый тост…
Заночевал Серов у родителей с намерением утром выехать в Камск. После суматошного дня и вечерней «расслабухи» он окунулся в крепчайший сон, но где-то около трех часов это блаженное состояние сменилось на прерывистое и беспокойное. Четко, словно на экране японского телевизора, он видел, как председатель избирательной комиссии зачитывает результаты голосования. Фамилии кандидатов и набранный ими процент голосов он оглашал в порядке убывания. Серов, округляя «десятые», тут же суммировал прозвучавшие цифры. Уже были названы пять фамилий, сумма процентов перевалила за девяносто пять, а о нем будто забыли. В этот момент председатель сделал паузу, поправил на носу очки, чуть заметно подмигнул и громко произнес:
– Серов Вэ Ка. В пределах статистической погрешности.
От переполнивших чувств несправедливости и стыда Серов проснулся. Минут пять он приходил в себя, с облегчением убеждаясь, что это был всего лишь глупый сон.
Он сладко потянулся, отпил воды из стоящего на тумбочке стакана и повернулся на другой бок в надежде увидеть более приятное продолжение.
В этот момент резкими междугородними звонками дал знать о себе телефон.
– Валентин Кириллович, извините, что тревожу ночью, да еще в командировке! – раздался голос «ночного губернатора». – У нас ЧП. Вы в двадцать один час областные новости не слушали?
– Да мне тут не до телевизора. Сплошная «живая музыка».
– Тогда докладываю. В Углекамске при жесткой посадке вертолета серьезно травмированы Дьяков и Скачко. Оба вечером санитарной «вертушкой» доставлены в Центральную больницу. Главный областной хирург не сомневается: оба недееспособны и надолго. На их участии в выборах надо ставить крест. Завтра в 11.00 назначено внеплановое заседание избирательной комиссии. На «хозяйстве»[85] сейчас Полуянов. Он распорядился обеспечить возможность участия в заседании всех зарегистрированных кандидатов. Вы успеете сами добраться или нужна наша помощь?
– Спасибо, к одиннадцати буду без проблем.
Серов сел, спустив ноги с кровати. Смысл того, что произошло, теперь дошел до него.
– Мать честная! – прошептал он. – Чудеса все же случаются!
В первый день декабря 1996 года в первом же туре выборов Валентин Кириллович Серов набрал пятьдесят четыре и две десятых процента голосов и стал первым избранным губернатором Камской области.
Дьяков и Скачко выписались из больницы почти одновременно. Скачко остался «при своих интересах» – председателем ЗС, а Дьякову пришлось делать выбор.
О том, чтобы идти в подчиненные к Серову, не могло быть и речи. Не без подсказки Токарева в администрации президента ему предложили две должности: заведующего отделом в аппарате правительственного Белого дома и представителя президента по Ярославской области. Сниматься с насиженного места без твердых гарантий по квартире и с неопределенностью по месту работы Оксаны желания у них не возникло. Тем более что оба «кресла» после бывших губернаторского с сенаторским выглядели бледно.
Выручил давний соратник, бывший генеральный директор, а теперь обладатель контрольного пакета акций Вильвенского бумажного комбината.
– Тебе, Игоревич, сколько лет до пенсии трубить осталось? – прямо, в лоб спросил он, когда Дьяков поделился с ним своими заботами.
– Шесть.
– Для губернатора, министра – цветущий возраст, а для сидения ниже ты уже староват. Что, если я тебя приглашу на должность «свадебного генерала»? Председателем Совета директоров моего владения? Подчиненных будет немного – три аппаратных человечка. Но и над тобой, кроме меня, ни души. А деньги очень даже приличные.
Арифмометр в голове Дьякова шустро затрещал. Он грустно улыбнулся:
– Еще два месяца назад далеко бы я тебя послал с этим предложением, Алексей Корнеевич. Но сегодня – благодарю за царский подарок.
Атамановы, Брюлловы, Дьяковы, Морозовские, Скачко. Май 2014
В 2014 году это были первые выходные, которые можно было назвать летними. На первомайские праздники тоже было тепло, но это была дань советским традициям, когда с утра солнце чаще всего висело в небе над колоннами первомайской демонстрации. Но уже в полдень, выполнив разнарядку по подсветке и подогреву праздничных колонн, оно пряталось за тучи. Когда в те времена при Морозовском выражали недовольство коварством светила, он доверительно сообщал: