Работа шла трудно, нервно, потребовала полной отдачи. Тут уже было не до диссертации. Конец у этого сюжета оказался счастливым. По двум видам лопаток для турбин двигателей новейшего фронтового бомбардировщика технология, разработанная УМЦ, оказалась лучшей, была принята «Мотором» и пошла в серию.
Можно было продолжать «грызть науку».
Скачко. Сентябрь 1973
У Влада Скачко отец числился сторожем Камской областной «Сельхозтехники». «Сельхозтехника» была уважаемой организацией. На ее базы завозились запасные части для машин аграрного сектора всей области. Очень дефицитные. Не только для тракторов, сеялок и комбайнов, но и для «Волг», «Москвичей» и УАЗов. Здесь же эти запчасти и распределяли по колхозам, совхозам и просто по хорошим людям всей области.
Скачко-старший, при своей скромнейшей должности, был в числе этих хороших людей. Два раза в месяц он появлялся в кассе базы, получал тоненькую стопку рублей, добавлял к ней еще одну потолще и заходил в кабинет не очень большого начальника. Хозяин кабинета и его подчиненный сердечно обнимались, при этом изрядно потолстевшая пачка привычно ложилась в боковой карман пиджака хозяина. Если никто не отвлекал, пропускали по рюмке дагестанского коньяка. По одной и никогда более, все же рабочее время. Минут пять уходило на то, чтобы обменяться последними новостями, просмотреть «по диагонали» список деталей, нужных старшему Скачко, и друзья расставались, довольные друг другом.
Все остальное время отец Влада проводил в двух своих гаражах, приютившихся на задах большого микрорайона не так давно выросших «хрущевок». Гаражи представляли собой небольшую, но хорошо оснащенную ремонтную мастерскую. Их хозяин славился не только в городе, но и за его пределами как один из лучших в Камске «шабашников», специалистов по автомобильным двигателям. Влад класса с пятого не без успеха тоже пристрастился к этому занятию.
На первом году своей трудовой деятельности Влад возвращался с одноклассниками из школы. Во дворе их дома стоял «Москвич» с поднятым капотом, а над кашляющим двигателем склонился владелец автомобиля. Влад облокотился на крыло напротив водителя, какое-то время сосредоточенно молчал, а потом вынес свой вердикт:
– Поршня пригорели. Кольца надо менять.
Водитель поднял на него глаза:
– А ну гуляй отсюда, поршень!
Одноклассники подхалимски захохотали. Так это звонкое и редкое прозвище прилипло к нему надолго.
Еще школьником Поршень зарабатывал больше, чем многие профессора, и мог достать что и где угодно: от красной икры и холодильника ЗИЛ до билетов на Тарапуньку и Штепселя[29], недавно посетивших Камск.
В год окончания школы семейный совет единогласно решил: надо поступать в институт. Необходимость получения высшего образования диктовалась не романтическим желанием создания в роду Скачко первого поколения интеллигенции. И сын, и отец были единодушны в том, что боевая мощь советских вооруженных сил не ослабеет без присутствия в их рядах Влада. Да и заполучить на всякий случай синюю «корочку» о высшем образовании было совсем не лишним.
Теормех, сопромат и дифуравнения инженерного вуза были Поршню не по зубам. Учиться в пединституте считалось унизительным. Быть врачом тоже не вдохновляло. Ему больше нравилось лечить двигатели. Они тоже, бывало, капризничали, но никогда не кляузничали, не делали «под себя», от них не воняло всякой гадостью (запах отработанного бензина и свежей солярки вызывал у Поршня только положительные эмоции).
Оставался университет. Консультировать Поршня на эту тему вызвался их постоянный клиент (побитая жизнью и уральскими колдобинами «Победа» пятьдесят второго года выпуска) – доцент и не самая главная «шишка» в приемной комиссии. Поршень с презрением отверг физмат, филологический и даже географический факультеты. Доцент понимал, что без отца Поршня его автомобиль, словно крейсер «Аврора», вскоре встанет на вечную стоянку. И он предпринял последнюю попытку:
– А сказки тебе нравятся?
– По малолетству нравились.
– Тогда поступай на исторический. Пять лет будешь их слушать и два раза в год пересказывать, а диплом получишь того же цвета, что и у инженера.
На том и поладили.
«Не повезет, так и на пачку презервативов копейки не хватит», – вспомнил Дьяков студенческий черный юмор. Если оценивать ту эпоху показателями начала XXI века, то пачка из двух отечественных «Изделий № 2» Ваковского завода являлась символом эконом-класса. Дешевле была только коробка спичек. Но с презервативами у Дьякова проблем не было, а с водителем – сплошное невезение.
Сначала Саню угораздило нарушить святое правило начальника, гласившее, что «персональный водитель должен отдыхать тогда, когда отсутствует шеф». А он, недоумок, отпустил своего на море, в Ялту. Подменный водитель умудрился в обед пропустить «сто пятьдесят», был лишен водительских прав и немедленно уволен.
Дьяков оказался безлошадным в сентябре, когда коммунальщика каждый день не только весь год кормит, но и греет. Первый, к кому он обратился за помощью, был завгар Пушечного завода, этой весной выпросивший у него земельный участок для расширения ремонтной базы.
– Рад был бы одолжить. Александр Игоревич, да сам слесарей сажаю за руль. Сами знаете, осень, шефская помощь, уборка урожая.
«Уборка урожая! Теряешь нюх. Дьяков», – подумал Саня о себе и позвонил в университет, своему преемнику по профсоюзу.
– Гриша, пошуруй среди первокурсников-дембелей, которых отправляете на картошку. Нужен парень с водительскими правами и с опытом вождения. Лично для меня. На три недели. В долгу не останусь.
Через час перед Гришей стоял Влад Скачко с увесистым рюкзаком в руках.
– Где служил? – проявил любознательность профсоюзный лидер.
– Нигде не служил.
– А зачем пришел?
– Тебе водитель нужен или стрелок-радист? Если водитель, то это я. За баранкой третий год. Из них восемь месяцев с правами.
– Для начала, водитель, запомни, что салага к старшему по возрасту, да еще к председателю профкома, должен обращаться на «вы».
– Председатель. Если ты меня вызвал учить хорошим манерам, то я пошел. Мне от тебя ничего не надо. Но когда у твоей колымаги заклинит движок, это ты меня на «вы» будешь просить: Владислав, выручайте, пожалуйста. И я демократично похлопаю тебя по плечу и скажу: чего «выкаешь» своим-то.
Гриша расхохотался.
– Ну и наглый ты, салага. Значит, Владислав?
– Владислав Скачко. Коротко – Влад. Пацаны кличут Поршень.
– А я не пацан?
– Это еще надо посмотреть на твое поведение.
– Ладно, Поршень, слушай боевую задачу…
Гараж на пять автомобилей с мойкой находился во дворе позади райисполкома. По этой причине Влад после встречи с новым шефом сразу направился посмотреть и пощупать временное место работы. Этим местом оказалась «Волга», трехлетка, не битая, с новой резиной. Влад завел двигатель, проехал круг по двору, попробовал тормоза. Все было в рамках приличия. Вышел из машины, похлопал дверьми, открыл капот, багажник. Содержимое багажника его удовлетворило. Не хватало лишь запасных свечей да ремня вентилятора. А вот коврики не мылись уже дня три, движок – месяца четыре, а салон никогда.
Получив путевой лист, он заехал домой, оставил рюкзак, оделся по-людски, а не «по-колхозному», и направился в отцовский га раж. Доложил бате обстановку и дальнейший план действий, который был полностью одобрен.
Вместе они еще раз опробовали автомобиль «на ходу». Добавили в чемоданчик с запчастями свечи и ремень и, по совету бати, щетку стеклоочистителя. А то еще уведут!
Забросив в багажник рабочий комбинезон, пачку стирального порошка, пластмассовую банку с соляркой для мытья двигателя, Влад просигналил на прощание и лихо выкатил на шоссе…
Вечером, усевшись в машину. Дьяков довольно присвистнул:
– Нам что, аппарат обновили?
– Пока только водителя, Александр Игоревич!
– Правильно рассуждаешь, водитель.
Задираться с «хозяином» так же, как с Гришей, у Влада желания не возникло. То ли сработал внутренний датчик «держи дистанцию», то ли сказалось давнее почтение мальчишки-болельщика к ударному форварду Саньке Дьякову.
Два дня они колесили по городу. Шеф проверял готовность школ к новому учебному году, больниц и столовых – к зиме. Когда машина подъехала к районному банно-прачечному комбинату, Дьяков спросил водителя:
– Ты в бойлерах разбираешься?
– По нулям. А что?
– Четыре года назад им старый заменили, а весной директор этой конторы у меня снова новый выклянчил: «агрессивная среда, коррозия, некондиционный металл». Акт представил. Но я нутром чувствую, что мухлюет.
– В бойлерах я не разбираюсь, но старую деталь вместо новой мне еще никто не впаривал.
– Тогда пойдем со мной.
Банный директор благоухал одеколоном «Шипр», а бойлерная блистала выбеленными стенами, трубами и вентилями, только что покрашенными «кузбасслаком». Пока Дьяков вел разговоры с директором, Влад терся вокруг бойлера и даже кое-где царапнул ключом зажигания.
Когда они отъехали, Влад сообщил, что арматура точно «новье». А бойлер, похоже, леченый. Или пару лет лежал под открытым небом.
– Александр Игоревич, вы можете узнать, кто им монтировал? Не своими же силами?
– Нет проблем. Копии актов приемки-сдачи у нас имеются. А потом я к монтажникам специалиста пришлю. Пусть проверит.
– Не надо специалиста. Давайте я сам к ним подъеду. На трамвае. Со слесарями потолкую. Может, что и прояснится.
В результате общения со слесарями Влад купил у них, не торгуясь, пять дефицитных латунных вентилей «на полдюйма». Попутно выяснилось, что были полностью заменены арматура и соединения, а бойлер промыт на стенде. Двойная покраска была выполнена по ошкуренной поверхности.
Наряд закрыли не скупясь.
Дьяков выслушал отчет и уважительно спросил:
– Где ты, Влад, в свои неполные восемнадцать набрался житейской мудрости?