Глава семьи был уверен, его помощник не сболтнет лишнего.
Супруга председателя оценила совпадение гастрономического вкуса Влада и ее семьи при наличии у него необходимой требовательности в выборе хлеба насущного. Понравился ей и юморок помощника.
– Варвара Васильевна, вы не задумывались, что если поменять местами ваши отчество и фамилию, получится аббревиатура ВДВ[35]?
Варя рассмеялась.
– Влад, тебе я разрешаю пользоваться этим позывным.
Третий член семьи – Павлик Дьяков – проявил не только доверие, но и полное признание авторитета дяди Владика. Ему очень хотелось принять личное участие в выборе первого в его жизни двухколесного средства передвижения. Но в магазине ничего подходящего не было, а водить детей по торговым базам «с заднего крыльца» в приличном руководящем обществе считалось дурным вкусом.
С учетом данного ограничения, Павлик мог довериться только Владу, который предварительно рассказал будущему хозяину транспортного средства, как следует выбирать для себя новую технику. Не должно быть «восьмерки» на колесе, гнутых спиц, тормоз должен брать мягко, но надежно. Убедиться в том, что оба ниппеля не пропускают воздух, можно поплевав на них. Нет пузырьков – годится. И надо не забыть сразу прикупить звонок. Какой велосипед без звонка?
Наконец, встреча Влада с Морозовским означала, что другу председателя он был представлен как «свой».
Около шести вечера, подготовив почту, Влад зашел в председательский кабинет.
– Александр Игоревич! Вроде бы все в норме. И разрешите доложить: сегодня последний день моей службы. Хочу вас поблагодарить за интересную работу и доверие. Я его чувствовал с первого дня. Полностью «подновить» делопроизводство не успел. Но Управление делами вошло во вкус, и я думаю, за квартал все добьют.
– И тебе, Владислав, спасибо. Я не с одним хорошим помощником работал и расставался с сожалением. Но впервые подумал: как же завтра я без тебя обойдусь? Превысил ты свои полномочия, избаловал начальника. Да и все наше семейство. Ты искренне сказал, что работа была интересная?
– Была бы неинтересная, промолчал.
– Как ты смотришь, если мы будем считать испытательный срок успешно пройденным и продолжим нашу совместную работу уже на стабильной основе? Экватор учебы ты перешел. Доучиваться будешь на заочном. Я обо всем договорюсь. Клянусь в выходные дни работой тебя не грузить, все отпуска на сессии предоставлять из тютельки в тютельку. Будешь работать, учиться, и вместе будем присматриваться, чем тебе заняться после получения диплома. У тебя такое предложение не вызывает изжоги?
– Наоборот, только аппетит. Но для порядка разрешите посоветоваться с батей.
– Только приветствую.
Варя Дьякова. Май 1977
В начале семьдесят третьего, всего через полгода после создания при университете лаборатории «Комплексной экспертизы региональных проектов», ее научный руководитель доцент Ручьев напросился на разговор к ректору. Не «на прием», а именно «на разговор». Петра Павловича он искренне уважал как администратора и даже политика, но еще больше – как ученого.
Ручьев напомнил ректору, что в начальники он был определен «из-за малолетства» и отсутствия организационного опыта у фактического руководителя лаборатории, молодого специалиста Дьяковой. Еще в статусе руководителя студенческого научного коллектива она проявила себя как специалист, способный ухватить главное.
– У нее талант отыскать толкового исполнителя, заинтересовать его темой, поставить четкую задачу и, с пользой для него и для дела, выжать максимум результата. Дьякова – прирожденный дирижер, с которым людям хочется работать. В отличие от меня, типичного кустаря-одиночки. Напомню, что сразу мы не решились назначить Варвару завлабом лишь из-за отсутствия у нее ученой степени и чтобы не раздражать московское руководство необходимостью общения со вчерашней студенткой.
Ректор возразил.
– Второй ваш аргумент, Борис Григорьевич, сформулирован крайне некорректно. Если «руководство» относится к мужскому полу, то общение с такой женщиной, как Варя, не может раздражать. Я ее помню перед поступлением в университет. Почти десяток лет назад. Была симпатичная танцовщица, искренняя девочка. А недавно увидел – королева. Да еще и умница. Ладно, эту информацию мы с вами на всякий случай засекретим. По крайней мере, от жен. Все же, к чему вы все эти комплименты?
– К тому, что Дьякова полностью вошла в курс дела, с самой лучшей стороны проявила себя при решении как научных, так и организационных вопросов в высоких инстанциях. В этих условиях мое пребывание в роли ее начальника непроизвольно создает дискомфорт мне, ей и сотрудникам. Прошу меня освободить, а ее назначить заведующей. Убежден, что через пару лет кандидатский титул будет у нее в кармане. Или в сумочке? Где они их носят?
– Уважаемый коллега! Носят юбки или брюки. А дипломы и у «нас», и у «них» лежат в укромном месте. У «них», думаю, рядом с ювелирными изделиями.
Новоиспеченной заведующей лабораторией понадобился год, чтобы сдать экзамены кандидатского минимума, и пять месяцев, чтобы написать диссертацию: добавить теории в ту самую студенческую лауреатскую работу. Еще полгода ушло на поиск оппонентов и организацию защиты. Можно было защититься и быстрее у себя в университете, но тесно сотрудничать с авторитетнейшим московским НИИ Госплана и не воспользоваться этим означало себя не уважать. К этой поре Варвара Васильевна Дьякова себя уже уважала.
За эти два года определилась научная специализация ее лаборатории.
Во-первых, коллектив стал головным рецензентом Госплана на комплексность масштабных региональных исследований. Во-вторых, лично Варвару Дьякову все чаще привлекали в качестве члена, а то и председателя согласительной комиссии при возникновении межведомственных конфликтов, при столкновении мнений различных научных школ.
Это объяснялось не только ее способностью чувствовать проблему в целом, но и несколько наивной и искренней объективностью. Ее вердикт, как правило, был представлен в мягкой форме:
– С экологической точки зрения это безупречное решение, но интересы транспортников и добывающих отраслей серьезно ущемлены, что резко понижает экономическую эффективность проекта. Между тем имеются варианты достижения компромисса. Давайте их уточним, просчитаем все «за» и «против», и только после этого будем принимать решение. Я уверена: если три таких ума, как Петр Петрович (эколог), Николай Николаевич (транспортник) и Борис Борисович (нефтегазовик), объединят свои усилия, мы получим решение, от которого все восторженно ахнут.
Согласитесь, что такая формулировка воспринимается совсем не так, как более лаконичная, но имеющая тот же смысл: «Вы что, почтенные, тянете одеяло каждый на себя? Это же чушь собачья!».
Была еще одна причина ее миротворческого авторитета. Конфликтующие – академики и доктора – не воспринимали в качестве «судьи на ринге» себе подобных, «великих». Совсем иное дело – услышать «Брейк!» от доброжелательной, в меру амбициозной, приятной на вид и на слух женщины.
Вся эта идиллия продолжалась до лета семьдесят пятого.
Наивен тот, кто считает, что мода – это сезонные ответы на несерьезные вопросы: что на себя надеть, а что снять? Что приобрести – «майсенский», «чешский» или «китайский» фарфор? Чему отдать предпочтение – джазу или року?
Сверхнаивен тот, кто верит в ее постоянство. В справедливости этих истин Варя убедилась практически одновременно.
Планы разворота северных рек, казалось, были более чем серьезными. Но и они как-то незаметно вышли из моды. Моды политической и экономической.
Когда вещь выходит из моды, ее перестают «носить»: писать о ней, обсуждать, продвигать. Хуже того, на нее больше не тратят деньги. Некогда пылкие высокопоставленные поклонники моды на развороты и переброски рек сочли необходимым сократить финансирование проекта вдвое. Это в среднем. Фактически же у московской науки урезали четверть бюджета, у камской лаборатории и ей подобных «деревенских» – по три четверти.
Прочитав письмо, содержавшее это неприятное известие, Варя бросилась звонить Климову – заместителю директора по науке НИИ Госплана. Институт являлся генеральным подрядчиком темы. Камская лаборатория финансировалась через него.
В институте Климов славился феноменальной работоспособностью и слабостью к красивым женщинам. Чему способствовал статус закоренелого холостяка.
Появление в стенах института симпатичной заведующей камской лабораторией не прошло мимо внимания Климова. Но в следующую командировку Варя не только приехала вместе с мужем, но и познакомила его со старшим коллегой. Намек был понят правильно.
– Чего паникуешь? – удивился Климов, выслушивая Варины телефонные страдания. – Финансирование «переброски» действительно урезали, но общий годовой объем даже прибавили. Приезжай, посмотри нашу тематику, подберем кусочек тебе по вкусу, чтобы на кофе с шоколадкой хватило.
Когда через неделю Варя вошла в кабинет Климова, он расплылся в улыбке.
– Варвара Васильевна! Тебя истинно Бог послал. Ознакомься с содержимым этого пакета.
В пакете было несколько копий документов на бланках, внушавших почтение: Камского обкома, ЦК КПСС, Госплана СССР.
Камский обком обращался в ЦК с просьбой рассмотреть возможность создания на базе Северо-Камского месторождения калийных солей Северо-Камского территориально-производственного комплекса (ТПК).
ЦК КПСС за подписью секретаря поручал Госплану СССР «представить предложения».
Госплан поручил подготовить эти предложения в форме ТЭО создания Северо-Камского ТПК. Был указан и срок выполнения – 01.07.77.
Сумма финансирования на выполнение работы впечатляла.
– Извини за цинизм, Варвара Васильевна, как водится, жар мы будем загребать чужими руками. Если не возражаешь, твоими прелестными ручками. Методологию, общее руководство и координацию соисполнителей мы берем на себя. Из всего остального черпай, сколько скушаешь, нанимай, кого пожелаешь. Условия два: качество и сроки. О качестве больше не упоминаю. У тебя и так всегда все по высшему классу. По срокам. Принципиальные варианты состава и структуры ТПК необходимо представить к июню семьдесят шестого. Еще год даю на разработку ТЭО. Придется поспешать. Зато и денег – хоть залейся.