Не получив ответа на вопрос, Брюллов продолжил.
– Вспомните, как тихо и незаметно ушла в мир иной косыгинская реформа. Вы намекнули, что селекция может быть кадровой. А откуда мы другие кадры возьмем, если всех поголовно учим и воспитываем «по ежу»? А кардинальные изменения стране просто необходимы. Возьмем нашу область. Из ваших трех орденов Ленина, если не ошибаюсь, два за «оборонку». Это не случайное соотношение: семьдесят девять процентов нашей областной промышленной продукции оборонная. Ее не скушаешь, на себя не наденешь, дом из нее не построишь.
Ладно, если сгорит в космосе. А то кого-то угробит или просто проржавеет и будет переплавлена. Деньги за нее мы «труженикам тыла» заплатили сполна. Что им на них покупать?
На этот раз Ячменев в знак солидарности кивнул. Брюллов не успокоившись, добавил аргументации.
– Я, для поддержания преподавательской квалификации, пятый год читаю в университете небольшой курс для заочников. Народ зубастый. Чтобы быть во всеоружии и не выглядеть перед ними оторванным от жизни, веду личную статистику. В том числе какой процент всего того, что требуется моей семье, я покупаю, какой – достаю. Пять лет назад соотношение было семьдесят к тридцати. Сегодня – пятьдесят пять к сорока пяти. Это я еще схитрил в пользу официальной статистики, не учел покупку автомобиля.
– Где достаешь, если не секрет?
– Вот этого не скажу даже под пыткой. «Болтун – находка для шпиона». Это пусть вам БХСС докладывает. Тем более в этих сладких местах они – клиентура «номер два».
– А «номер один»?
– Партия и правительство. Областного, городского и районного уровня. Не исключаю присутствие вашего личного водителя в их рядах. До последнего времени дефицит потребительских товаров хоть как-то компенсировали импортом. Но с падением цен на нефть доходы по экспорту упали в разы. И это ощущается без вычислительных машин. Недавно больную рану еще посыпали солью в виде борьбы с пьянством, лишившись солидного источника доходов. Если сложившуюся ситуацию не переломить, рано или поздно рванет. Вы обратили внимание на выступления в Москве и Свердловске, поддерживающие обиженного пленумом Ельцина? Пока немногочисленные. Но это уже сигнал. Еще не бомба, но уже размотанный бикфордов шнур. Предполагаю, что Михаил Сергеевич это понимает и пытается что-то сделать. Дверь в изолированное помещение под названием СССР он чуть приоткрыл, внутри воздух чуть проветрил. Экономические послабления, смягчение цензуры, конкуренция на выборах в местные Советы. Но широко распахнуть дверь и открыть для свежего воздуха не форточку, а окна он опасается. Да и некоторые соратники не позволяют.
– Меня имеешь в виду?
– Вы пока находитесь в мыслительном и выжидательном состоянии.
– Опровергнуть не могу. Но откровенность за откровенность, Юрий Владимирович. Ты вроде логично говоришь. Но что меня сдерживает? Не верю я, что советский человек, оказавшись на пороге капитализма, сразу преобразится, шагнет в него чистым и светлым, а свое привычное и немалое говно оставит здесь, среди обломков социализма. А если все произойдет наоборот? Знаешь, какие мысли посетили меня в среду на пленуме? Выступил сам, сижу, слушаю других, и перед глазами всплывает картинка. Года три назад, в августе, сидел я на даче возле старой яблони. Вдруг ветерок усилился, набежали тучки, затем – резкий порыв. И с дерева на землю градом посыпались яблоки. То ли перезревшие, то ли больные. За секунды на ветках осталось меньше половины. Поглядываю я по сторонам на своих коллег-товарищей по ЦК, и такое ощущение, что ветер уже усилился, вот-вот тряхнет. И начнем сыпаться мы дружно сверху вниз. Тем более что большинство и перезрелые, и больные. Вот и мне в следующем году уже шестьдесят пять стукнет. Стоит ли ждать резкой смены погоды и последующей встряски? Благодарю, что зарядил качественной информацией для размышления.
Часть вторая.
Пролог 2
Сплоченная стая Жаждущих все так же мощно и стремительно двигалась по океану жизни, приближаясь к Добыче.
Но с каждой пройденной милей все резче менялся океан.
Из просторного и безбрежного он превращался в бурный, каменистый водоворот, быстро сужающуюся горизонтальную воронку.
В самом узком месте воронки Жаждущих ожидала не только Добыча, но и столкновение, схватка друг с другом и большая вероятность самому оказаться «Тем, кто не с нами», и даже Добычей…
СССР, наши герои. 1988-1989
Два заключительных года восьмого десятилетия оказались для наших главных героев парадоксальными. Страна, в которой они жили активной, заинтересованной жизнью, сейчас напоминала два рядом стоящих вулкана. Политический и экономический. После многих десятилетий сна эти вулканы почти одновременно проснулись, на глазах меняя все вокруг. В политике, откуда-то из тихих заводей, на поверхности появились тысячи новых людей. Это были «правдорубы» и демагоги; десятилетиями молчавшие инженеры закрытых на все замки «почтовых ящиков» и скромные интеллектуалы; ранее незаметные, а теперь предельно агрессивные «городские сумасшедшие».
Сегодня именно они задавали тон на многотысячных митингах или на более скромных пикетах, защищая загнанную в дальний угол экологию, разоблачая привилегии партийных аппаратчиков. Они громче всех требовали свободных выборов, открытия секретных архивов, наказания виновников сталинских репрессий, «снятия с полок» запрещенных фильмов. Требовали и во многом добивались своего.
В необратимость перемен теперь осторожно поверили даже скептики. Те, что еще год назад за кухонным столом друг другу на ушко декламировали почти пушкинское:
Товарищ, верь! Пройдет она, так называемая «гласность».
И к нам придет госбезопасность. И вспомнит наши имена!
Уже в январе восемьдесят девятого началось выдвижение кандидатов в народные депутаты СССР по новым, более демократическим правилам. Партийная власть еще хитрила, пытаясь сделать этот процесс управляемым. Придумала фильтры, отсеивающие нежелательных кандидатов. Но даже они, словно услышав популярный тогда призыв: «Партия, дай порулить!», пропустили в депутаты вредных для власти «элементов» – Бориса Ельцина и Андрея Сахарова. А с ними еще десятки молодых, ранее никому не известных «демократов» из регионов.
Да и на страницах газет, на телевизионных экранах с каждым днем появлялось все больше новых лиц. Удивительно, но никого из наших героев на гребне новой политической волны обнаружено не было. Правда, к извержению второго, а именно, экономического вулкана некоторые из них отнеслись куда более внимательно.
Скачко. Ноябрь 1988
Директор «Стрелы» Владислав Скачко к концу рабочего дня, как обычно, просматривал почту. Творческий процесс переработки потока разной по форме и полезности информации в стройный план завтрашних действий был нарушен прозвучавшим из селектора голосом секретаря:
– Владислав Борисович, вас из Солегорска какой-то Валдис домогается. Я ему сказала, чтобы позвонил завтра утром, а он настырничает. Соединить?
Знакомый Валдис у Скачко был, правда, в Таллине, а не в Солегорске, но если настырничает…
– Ладно, давай.
Через пятнадцать секунд все стало на свои места. Из Солегорска звонил его давний таллинский коллега, «почти тезка».
– Валдис! Какие черти занесли вас в солегорские подземелья?
– Врачи посоветовали подремонтировать «дыхалку» в спелеолечебнице. Если по-русски, то в соляной шахте на глубине четырех сотен метров. Через три дня выписываюсь. Домой полечу из Камска. У меня просьба. Мой товарищ по лечению с вашего лакокрасочного завода пообещал без фондов отгрузить нам контейнер краски. Если есть возможность, дайте человечка помочь с оформлением и отгрузкой.
– Валдис, я о вас думал лучше. Приехал в мои края и даже не дал знать. А это, может быть, мой единственный шанс отплатить вам за неоднократно проявленное гостеприимство. Чем записать есть? Диктую два номера. Первый – мой прямой телефон. Второй – нашего снабженца. Зовут его Сидором Семеновичем. Завтра с ним свяжитесь. Поручите своим ребятам сбросить ему по факсу копии документов, и он все исполнит в лучшем виде. От вас требуется одно: получить удовольствие от общения с Владиславом Скачко. Намекаю, в Камске имеются местечки, которые на вид, звук и вкус не хуже, чем в Таллине и в его окрестностях.
Директор «Стрелы» встретил таллинского гостя по высшему разряду. Позавтракали в кафе при СТО, созданном по подсказке Валдиса. Три часа ушло на экскурсию по станции, еще час – на осмотр поселка. По пути в аэропорт заехали на «лакокраску» подписать необходимые документы и посетили ресторан, определенный Владом для «отвального» обеда.
В ресторане, прежде чем приступить к банкетной программе, Влад вручил гостю редкий по тем временам подарок: триммерную газонокосилку, недавно освоенный «ширпотреб» местного приборостроительного «почтового ящика».
Обеденный разговор Скачко начал с вопроса:
– Валдис, на бланках, которые вы подписывали, ваша фирма значится как кооператив. Если не секрет, в чем дело?
– Коллега, вы, как всегда, наблюдательны. От вас секрета нет, но при одном условии: за столько лет добрых отношений нам пора перейти на «ты». Прозит! – он поднял рюмку. – Владислав, тебе не показалось, что в «Законе о кооперации», принятом в мае, имеется много любопытного и соблазнительного для делового человека?
– Откровенно говоря, нет.
– Не сердись, но это неправильно. Сейчас в стране происходят изменения, которые просто необходимо отслеживать: на пользу они тебе или во вред. Полезные следует не мешкая брать на вооружение. От вредных обороняться всеми имеющимися силами. Через недельку после ввода в действие «Закона о кооперации» один умный человек обратил мое внимание на наличие в нем таких льгот и прав, которых нет у государственных предприятий. Тех самых, где я кормился, а ты все еще продолжаешь это делать. Самыми аппетитными я бы назвал право на самостоятельное ценообразование и распоряжение фондами поощрения без контроля сверху. Это поле, на котором есть где развернуться!