Свои. Площадь возле исполкома наполовину заполнена людьми.
Брюллов вышел в коридор. Площадь отлично просматривалась из окна. Пока плотность толпы была небольшой. Люди кучковались группами по пятьдесят человек. Как ни странно, с высоты седьмого этажа они напомнили ему на удивление еще не забытую схему расположения атомов в молекуле метана: вокруг одного размахивающего руками «С» располагалось несколько внимающих ему «Н».
«На вид спокойно, – подумал Брюллов, – но стоит появиться кислороду, и этот метанчик рванет. Как бомба – от одной искры».
Он обернулся на шум шагов. По коридору быстро шел Дерягин:
– Юрий Владимирович, я к вам. Как официальному представителю власти. Все это, – он кивнул в сторону площади, – пускаем на самотек, уткнувшись мордой в песок? Или все-таки вы обозначите свою позицию: «за», «против», «нейтралитет»? Будет ли техническая помощь организаторам митинга? Сейчас у них два мегафона да грязный ЗИЛ вместо трибуны.
– Борис Сергеевич! Хотя бы меня не агитируйте! Вы же знаете мое мнение. Сейчас посмотрим, что появилось нового, и я иду к Ковтуну с предложением поддержать Ельцина. А вас прошу передать Дьякову нашу общую просьбу, чтобы он уговорил сделать то же самое своего обиженного босса. Пусть тот хотя бы покажется митингующим.
За время отсутствия Брюллова записей в журнале дежурного прибавилось:
Центр. Получен официальный Указ и. о. президента Янаева о введении чрезвычайного положения.
Центр. Получен Указ президента РСФСР Ельцина за № 59, где действия ГКЧП названы попыткой государственного переворота.
Свои. Камский обком профсоюза работников торговли выразил поддержку и. о. президента СССР Янаеву.
Свои. Глава Камска Атаманов назвал создание ГКЧП незаконным и потребовал возвращения президента Горбачева.
Соседи. Открылась внеочередная сессия Ленсовета, осуждающая ГКЧП.
Свои. Совет ветеранов Индустриального района Камска выразил полную поддержку ГКЧП и потребовал привлечения Горбачева к ответственности.
Соседи. Свердловск, Новосибирск, Тюмень. Проходят митинги, осуждающие ГКЧП.
Свои. Березовский, Ласьвинск, Угольный, Вильвенск, Солегорск. Проходят митинги, осуждающие ГКЧП. Численность от 500 до 3 тыс. чел.
Центр. Объявлено, что состоится пресс-конференция членов ГКЧП.
Центр. Получен Указ Ельцина о переподчинении союзных органов исполнительной власти, включая силовиков, президенту РСФСР.
– Бэмс! – присвистнул Брюллов. – Дежурный! Срочно пригласите Полуянова и Дерягина. Последний – у Костина. Если Дьяков свободен, то и его. И вызывайте на селектор трех наших генералов.
На все потребовалась шесть минут.
– Уважаемые товарищи генералы, это Брюллов. Рядом со мной Полуянов и Дерягин. Разговор неофициальный, может быть, с превышением моих полномочий. Но, извините, под запись. Указ Янаева о ЧП до вас дошел?
…
– Хорошо. А указ Ельцина о вашем переподчинении ему?
…
– Еще лучше. Уважаемые, я вам сочувствую и не спрашиваю, какой из двух указов вы намерены выполнять. Но доброжелательный совет: при отсутствии реальной угрозы беспорядков прошу помнить слова Дерягина на утреннем совещании и не дергаться.
– Ну ты даешь! – восхищенно произнес Полуянов. – А не боишься, что не их, а тебя к стеночке, а нас на нары?
– Не исключаю. И боюсь. Безумно отважны только идиоты. Вот только я, хотя всего лишь капитан запаса, но честь имею. Что ответил Костин на наше предложение? – обратился он к Дьякову.
– Сначала сказал, что на бегу и в одиночку такие решения руководителем коллективного органа не принимаются, но потом приказал Панину: пойди и посмотри, как там будут развиваться события, и действуй по своему усмотрению.
– Это в его стиле.
– Я иду к Ковтуну, – подвел итого Дьяков. – Кто составит компанию?
– Если не возражаете, я, – сказал Дерягин. – А вы, Андрей Николаевич, не лезьте на рожон. Если что не так, нам с профессором «вышка» уже светит, а вы отделаетесь домашним арестом.
– Если обобщить всю полученную нами информацию, Митрофан Андреевич, – завершал отчет Брюллов, – то, в отличие от утра, когда была полная неясность, сейчас все как на ладони. Главное. Имеем две реальные противодействующие силы: ГКЧП – Ельцин. Второе. С правовой точки зрения позиция Ельцина более сильная, хотя и не безупречная, допускающая развал СССР. Позиция ГКЧП довольно точно сформулирована Ельциным – государственный переворот. В-третьих, поддержка ГКЧП большинством населения, особенно активной его частью, как в центре, так и на периферии, минимальная. Теперь четвертое. ГКЧП Ельцину явно проигрывает. Если бы чувствовали себя уверенно, провели бы пресс-конференцию, все разъяснили и не вводили режим ЧП. В-пятых, у нас в Камске пока все в рамках, но протестное давление подошло к критической отметке. При малейшей ошибке или провокации может рвануть в виде массовых беспорядков.
На этом Брюллов собирался завершить свой доклад, но вспомнив разговор с Дерягиным, решился на импровизацию:
– Шестое и последнее. В первую очередь взрыв вероятен у нас под боком, где собралось около пятнадцати тысяч человек и через двадцать минут должен начаться митинг. Искрой может стать наша позиция, если она будет диаметрально отличаться от позиции противников ГКЧП. Наша добровольная непричастность к митингу, на мой взгляд, ошибка. Предлагаю исполкому в вашем лице высказать или сдержанную поддержку Ельцину, или столь же незвонкое осуждение ГКЧП. Наиболее близким к оптимуму считаю заявление Атаманова. Он, кстати, дал согласие выступить на митинге. Хотя бы в последний момент исполкому следует подключиться к организации митинга, поддержать его технически и политически.
Ковтун слушал Брюллова, не прерывая, низко опустив голову. Сейчас, когда он ее поднял, стали видны его побледневшее лицо и капли пота на лбу. Наверное, холодного.
– Кто персонально является главным организатором митинга? – спросил он, обращаясь к Дерягину.
– Саша Талих – руководитель «Мемориала». Ну, и я там не последний человек.
– Какая нужна техническая помощь?
– Обустройство трибуны, микрофоны, динамики, средства связи для наших дружинников между собой и с милицейским оцеплением. И сигнал милицейскому начальству, что ситуация находится под вашим контролем.
Ковтун нажал кнопку связи с приемной:
– Лена! Полуянов далеко? Пусть подойдет к тебе поближе. Андрей Николаевич, ты меня слышишь? Сейчас выйдет Дерягин. Срочно сделай все, что он скажет, по оснащению митинга. И от моего имени представь его милицейским – для координации действий.
Дерягин пожал ему руку и пошел к двери. Брюллов тоже встал.
– «А вы, Штирлиц, останьтесь!». Оцените, Юрий Владимирович, пока еще шучу. Времени у нас мало, поэтому коротко, без пережевывания. Исполком на митинге будете представлять вы. Не меня, а исполком! Что и как говорить, вы знаете лучше меня. Теперь для понимания. Вы заметили, что на выборные должности я не рвался и на митингах не выступал? Старые советские выборы не в счет. Почему? Обещать, пудрить мозги, просить отдать мне голоса – это не мое. Я – исполнитель. Как будто неплохой. Привык подчиняться одному. И прогибаться привык только перед одним. Последние два десятка лет с удовольствием прогибался перед стариком Ячменевым. Сейчас вроде бы персонально не перед кем, а счастья нет. Ну не люблю я «групповуху». Двум сотням депутатов раз в четыре года я в порядке исключения отдаться согласен. Но сотне тысяч или миллиону избирателей, да еще регулярно. Уж извини! И если это является условием пребывания на моем посту, в гробу я его видел! Тем более пенсия на подходе. А пока она не подошла, как говаривал товарищ Бендер: «Придется переквалифицироваться в управдомы».
Брюллов, Дьяков, Скачко. Октябрь 1991
Вчера, возвращаясь из исполкома домой, Брюллов попал под неожиданно нагрянувшую грозу с ливнем и пронизывающим ураганным ветром. Пяти-шести минут буйства природы оказалось достаточно, чтобы насквозь промокнуть, замерзнуть и на этом основании от души назвать погоду мерзостной.
Зато сейчас, ранним октябрьским утром, неярко, но уютно светило сдержанное уральское солнце. Оно подсвечивало красоту тщательно промытых дождем улиц и тротуаров, уже редких осенних цветов, остатки желтых листьев на деревьях, в две шеренги выстроившихся вдоль бульвара. Тему торжества «восстановления» над «разрухой» подчеркивали на этой картине труженики коммунальной службы, убирающие с асфальта сбитые ветром листья и обломанные ветки.
Примерно такой же работой сейчас приходилось заниматься и тем, кому после бесславного выступления ГКЧП выпало разгребать завалы и убирать мусор, оставшийся после этой короткой, но чреватой большими неприятностями грозы.
Хорошо, что обошлось без большой крови. Более того, получилось как в песне: «Кто-то теряет, а кто-то находит». Из тех, кто кое-что нашел, среди знакомых Брюллова пока оказалось всего двое.
Процессы управления государством и промышленным предприятием вполне сравнимы. Заводоуправление – центр, столица. Цеха – периферия, регионы. Центр командует. Периферия исполняет. Процесс «команда – исполнение» получается разнесенным во времени и в пространстве.
Чтобы руководящий сигнал «заводоуправления» был правильно понят и исполнен «цехами», кто-то был должен стать связующим звеном между ними. С полномочиями гораздо большими, чем у связиста. Находясь на периферии, он должен обеспечить контроль исполнения правил игры, установленных центром. И попутно информировать его о неразличимых издалека производственных секретах и тонкостях на местах. Для выполнения такой сдвоенной миссии президент РСФСР Ельцин создал институт своих полномочных представителей в регионах. В Камской области им стал Борис Дерягин.
Весть о новом назначении нашла Дерягина в Москве. Неудивительно, что первым земляком, с кем он поделился новостью, оказался коллега по депутатскому цеху Руслан Хамчиев.
– Не знаю, Борис, поздравлять тебя с высокой честью или выразить соболезнование по случаю тяжкой обузы. Без сомнения могу назвать твою должность одним словом – «фискал». Если не изменяет память, царь Петр Алексеевич учредил подобное для надсмотра и недопущения неправого суда и, выражаясь по-современному, нецелевого использования казны. Еще начальником цеха я заметил, что если фискальный пост (ревизора, инспектора, контролера) занимает человек с фискальным характером, кричи: «Караул!». Ты слеплен из другого теста. Твоя доброжелательность выше нормы, а желчь практически отсутствует. С государевой точки зрения президент и Бурбулис