[47] точно не ошиблись, назначив именно тебя. А вот насколько тебе будет комфортно каждый день копаться в этом бездонном море дерьма, это большой вопрос. Поэтому от поздравлений воздержусь, а пожелания самые добрые.
Кресло заместителя председателя областного Совета на председательское поменял Сергей Панин. На первой же сессии депутаты оценили его двухминутное выступление на митинге, осуждавшее путч. Выступление хотя ничем и не запомнилось, но все же поддержало сильно пошатнувшуюся репутацию областного Совета.
Зато избыточная осторожность бывшего председателя Костина обошлась ему переводом из депутатской категории «первый среди равных» в «просто равные».
Сразу же после путча были ликвидированы областные, городские и исполнительные комитеты, до этого избираемые депутатами. Первым лицом региона становился глава администрации, назначаемый президентом по рекомендации Совета. Ковтун, получив это известие фельдъегерской почтой, набрал телефон Дерягина, обживающего свой новый, полпредовский кабинет:
– Борис Сергеевич, я получил депешу о разгоне нашего учредительного собрания. Пока не пришли революционные матросы, на чье имя писать заявление об увольнении «по собственному желанию»?
– Я, Митрофан Андреевич, тоже ее получил и даже успел проконсультироваться с Москвой. Процедуры замены органа власти и тем более персонального переназначения или замены его главы предлагается не форсировать. Ваше пребывание на седьмом этаже тошноты у меня и у большинства коллег не вызывает. Не буду хитрить, шансов, что останетесь, немного. Тем не менее, причин торопиться вам с уходом не вижу. Поэтому передайте своей команде: пусть исполняют свои обязанности до особого распоряжения. Кстати, Брюллов рассказал мне об одной вашей задумке. Намекаю: должность управдома для хорошего человека всегда найдем.
Разговор этот состоялся в пятницу. А в понедельник, в самом конце оперативки, Ковтун пересказал его своим заместителям, завершив словами:
– Господа члены Временного правительства, забот невпроворот, прошу не расслабляться. Запасные окопы копайте в свободное от работы время.
Тем, кто помнит то время и видел все своими глазами, искренне жаль представителей поколения, рожденных после восемьдесят шестого – восемьдесят седьмого года. Они, будем надеяться, безвозвратно потеряли возможность испытать неимоверные положительные эмоции. Сегодня, во втором десятилетии XXI века, им приходится уныло бродить по сайтам, мучительно выбирая для покупки одну из предлагаемых сотен моделей автомобиля, компьютера или унитаза. Капризно произносить, глядя на витрину в отделе колбас, заваленную не одним десятком сортов вареной и копченой вкуснятины: «Безобразие! Сегодня опять ничего нет!».
Родись эти неудачники на два десятка лет раньше, они бы испытали счастье от приобретения собраний сочинений Мориса Дрюона в обмен на двадцать килограмм макулатуры, от полностью полученной по октябрьским талонам водки сомнительного качества под кодовым названием «сучок».
Чтобы все жители Камской области радостно могли «отовариться» накануне нового, 1992 года, ноябрьским вечером девяносто первого и находился на своем боевом посту заместитель председателя облисполкома Юрий Владимирович Брюллов.
Последние как минимум десять лет советская плановая экономика с ее государственным регулированием цен трещала по швам. С каждым днем рубли, нажитые как праведным, так и неправедным путем, все быстрее превращались в фантики. Слово «купить» все больше теряло свой известный с древних веков смысл и покорно уступало место слову «достать».
В конце восьмидесятых государство предприняло отчаянную попытку продемонстрировать свою способность обеспечения социальной справедливости. Вспомнив опыт Второй мировой войны и неуклюжего правления времен Хрущева, оно стало распределять товары первой необходимости по талонам. В Камской области до августовского путча этот функционал курировал лично председатель облисполкома. В конце августа Ковтун, готовясь к расставанию со своим высоким постом, решил заблаговременно назначить преемника в этом важном, трудном и позорном для мирного времени деле. Как всегда, монолог его был кратким:
– Юрий Владимирович! По моим прикидкам, в самом ближайшем будущем из всей нашей команды именно у вас имеется больше всех шансов остаться при должности. Чтобы не потерять чего-нибудь важного в суматохе передачи дел, я решил уже сейчас передать вам снабжение дефицитом. И это не предложение и не просьба, а приказ.
В этой связи в верхнем правом ящике брюлловского письменного стола, где находились только срочные документы, отныне поселились синяя папка с надписью: «Экспорт. Импорт. Дефицит» и скоросшиватель: «Сводка товарных запасов продуктов питания Камской области (в разрезе городов и районов)».
Из информации, полученной утром, следовало, что запасов зерна и муки на складах области оставалось на десять дней, сахара – на четыре, винно-водочных изделий – на неделю. Курево как таковое третий день отсутствовало. И хотя еще вчера ожидалось большое поступление сигарет из Латвии, обладателей этой вредной привычки обещаниями успокоить было невозможно. Где-то народ просто ворчал, а где-то грозился устроить погром торговых точек, не отоваривающих «сигаретные» талоны.
Задачку «снабжение дефицитом» до перестройки решали союзные и республиканские ведомства. Последние два-три года к процессу его добычи все больше привлекалась региональная власть. Облисполкому дали право выкупать по государственной цене у предприятий области до десяти процентов выпускаемой ими продукции. Товары, предназначенные к продаже внутри СССР, поступали в специальный фонд для обмена. Например, за камские велосипеды, лодочные моторы и бумагу можно было получить среднеазиатские фрукты, белорусские холодильники или прибалтийский трикотаж. Экспортную продукцию выкупали за рубли по внутренним ценам, а продавали за рубеж уже за свободно конвертируемую валюту. А валюта она что в Европе, что в Африке валюта. На нее купить можно было все что угодно. Чтобы потом завезти это «что угодно» в область и продать своим, жаждущим. По талонам. Или «по блату».
Но, как говорится, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги».
Камской продукции, которую бы зажравшиеся зарубежные капиталисты мечтали купить за валюту, набиралось негусто. Да и процесс, представленный в учебниках политэкономии короткой формулой «товар – деньги – товар», был не так прост и эффективен, как казалось на первый взгляд.
Неэффективным он оказался по причине несовместимости двух его составляющих: остатков экономики плановой и зачатков экономики рыночной. Камские предприятия не по своей воле были обязаны продавать свою экспортную продукцию, чаще всего по невыгодной для них фиксированной государственной цене. А на последнем этапе процесса – купленный за валюту дорогой дефицит продавался розничной торговле по той же, невыгодной для продавца, твердой плановой цене.
Как всегда, когда человека принуждают делать заведомо несправедливое, убыточное, он от такого занятия старается или увильнуть, или сделать его выгодным для себя, обманывая и воруя. Следуя этому курсу, предприятия пытались ловчить, занижая объем неинтересных для них поставок. Продавцы валютного товара тоже хитрили, стараясь взять свое. Отсутствие полного счастья наблюдалось и у конкретного потребителя, до которого не доходила почти треть того, что предусматривалось в хитроумных госплановских расчетах.
Зато экспортно-импортная составляющая процесса «товар – деньги – товар» оказалась не просто прибыльной, а даже очень. Когда покупаешь по дешевке, а продаешь за хорошие деньги, да еще партиями в сотни и тысячи тонн… Когда бесконтрольно приобретаешь на десятки миллионов долларов на мировом рынке… Когда ежедневные скачки цен на этом рынке вверх и вниз не отслеживает заказчик… Надо быть совсем тупым, чтобы на всем этом не заработать по-крупному.
Если бы всю цепочку торговых операций выполнял один исполнитель, ему бы достались все минусы и плюсы этого бизнеса, а суммарный выигрыш оказался бы близок к «золотой середине». Логично, если бы этим исполнителем был производитель экспортной продукции. Но в советские времена монополия на экспортную и импортную деятельность принадлежала государственным внешнеторговым организациям. В годы перестройки право вести зарубежную торговлю дали сначала новомодным образованиям, вроде совместных предприятий и специализированных кооперативов.
Потом очередь дошла и до промышленных предприятий. Для них дело это было незнакомым, хлопотным, требующим участия в нем людей, способных работать «в тылу врага». Большинство директоров, возглавлявших гиганты советской индустрии, так и не решились играть в рискованную игру – самостоятельно выйти на мировой рынок с собственной продукцией. Если даже они – производители экспортного товара – сегодня пользовались услугами посредников, то облисполкому, собирающему себе на прокорм с миру по нитке, делать это сам Бог велел.
От чего может болеть голова у большого начальника, ответственного за обеспечение всей области импортным дефицитом? От нехватки порожняка для перевозки продаваемой и закупаемой продукции? От сложностей хранения уже привезенных товаров на складах и элеваторах? От жалоб на несправедливое распределение дефицита между районами области?
Все эти заботы периодически тревожили теперь Брюллова, но он справлялся с ними буднично, без вреда для здоровья. Голова у него разламывалась, казалось бы, от несложной проблемы. Кому персонально поручить самое выгодное: экспорт-импорт?
В отличие от директоров-промышленников советской выучки, торгово-снабженческий люд, допущенный к международной торговле, моментально раскусил сладкий вкус посреднического бизнеса. Первое время немногие профильные фирмы возглавляли лица «голубых кровей»: специалисты бывших объединений Министерства внешней торговли; сотрудники внешней разведки, работавшие «под крышей» этих объединений; контрразведчики КГБ, присматривающие за первыми и вторыми; чиновники управлений внешних связей отраслевых министерств и ведомств. С ростом объемов посреднического бизнеса постепенно расширялся и круг причастных к нему.