Сюжет профсоюзно-банковской дружбы возник всего-то пару недель назад. Как неоднократно случалось, после девяти вечера Дьякову позвонил Влад и попросил срочно уделить ему «минут пятнадцать».
– Забегай к нам домой, – распорядился Дьяков. – Выделю тебе часок времени, стаканчик вискаря и даже закусить. Но не взыщи, только на кухне.
– На кухне у вас самое милое дело, Александр Игоревич! Это же как спецпропуск: «Только для своих».
В гости к давнему своему покровителю Влад напросился по одной, вполне конкретной причине. На фоне успехов большинства подразделений «КамФГ», одна из главных задумок Влада реализовывалась медленнее, чем хотелось, и с большим скрипом. Называлась она – коммерческий банк «Согласие».
Солидные предприятия и учреждения с большими денежными оборотами не торопились покинуть старых партнеров и перейти на банковское обслуживание к новичку. Банк был мал и неприметен, зато его хозяин уже был известен своей хваткой. А попадание в тесные объятия подобных людей чревато потерей самостоятельности.
Опровергать это заблуждение Владу приходилось лично. Уговаривая, очаровывая, стимулируя. Два часа назад ему это почти удалось в беседе с главным коммунальщиком из райцентра Озерный. Гость почти созрел, чтобы его хозяйство перешло на обслуживание в «Согласие». Для положительного решения не хватало всего одного какого-нибудь легкого движения. И в этот момент собеседник пожаловался, что дважды безуспешно пытался попасть к Дьякову.
– С каким вопросом? – полюбопытствовал Скачко.
– Восемь бойлеров для летнего ремонта.
– За деньги или бартер?
– За деньги.
«Мужик отстал от жизни на полгода, – подумал Влад, – я эти бойлеры сам могу ему раздобыть, да еще на этом и заработать. Но мы сделаем это изящнее».
– Перезвоните мне завтра в 8.45. Если Дьяков не в командировке, я попробую устроить, чтобы он вас принял. И, естественно, замолвлю словечко…
Влад появился у Дьяковых после девяти вечера. Не выпуская из левой руки кейс, он обнялся с главой семейства, осторожно пожал руку, протянутую Оксаной, и повесил на плечики свое явно не новое осеннее пальто. Присев на кушетку, снял и аккуратно пристроил в уголок туфли.
– Все пижонишь, – критически заметил Дьяков. – Зима на дворе, а ты в пальтишке да в туфельках.
Оксана мужа не поддержала.
– Какой он пижон. В «Вестях» напечатали десятку самых богатых горожан. Владислав на первой позиции. А пальтишко давно пора менять.
– Зря вы так сурово, – упрекнул хозяев Влад, щелчком сбивая с рукава невидимую пылинку. – В десятке я, возможно, и по заслугам. Но настоящий бизнесмен, как говорят корифеи, использует свой капитал не на потребление, а на развитие. Что касается обуви, то кто как не вы, уважаемый шеф, можете подтвердить, что с восемнадцати лет ваш скромный подопечный со сменой сезона обувь меняет, но не личную, а автомобильную. Разрешите проследовать в пищеблок?
И, прихватив кейс, Влад отправился за хозяевами.
Присели за наскоро накрытый стол. Дьяков потянулся за бутылкой виски, но Влад жестом руки его притормозил.
– Первыми на арене гости! Оксана Вадимовна, очередную и, вероятнее всего, последнюю годовщину Великого Октября я отмечал в любимом мной Таллине. В городе, где слово «дефицит» актуально только по отношению к денежным знакам. И в парфюмерном магазинчике увидел это.
Он открыл кейс и достал желтую с сероватым отливом коробочку с изображением веток с листьями то ли молодого бамбука, то ли конопли, с неприметной надписью Yves Saint Laurent и бросающейся в глаза – Opium.
– И сразу вспомнил ваш рассказ, что единственная четверка в вашем дипломе появилась из-за того, что авторство выражения «Религия есть опиум для народа» вы отдали не Карлу Марксу, а товарищу Ленину. Девушка из магазина просветила меня, что сегодня «Opium» – писк моды. От имени областного Совета и себя лично, а также в порядке компенсации за душевную рану, нанесенную основоположниками коммунизма, позвольте вручить вам этот флакончик. Благоухайте и дарите кайф моему дорогому шефу.
Дальше все пошло по стандарту: восхищение подарком, благодарный поцелуй… Дьяков снова взялся за бутылку и снова был остановлен Владом:
– На арене снова гости! Выход второй, заключительный.
На этот раз из кейса был извлечен незаклеенный конверт средней упитанности. Влад приоткрыл его в сторону Дьякова. На зеленом фоне верхнего листка можно было различить изображение американского президента.
– Это, Александр Игоревич, явно заниженный знак благодарности за вашу консультацию по покупке молокозавода. Вообще-то я хотел выразить ее изделиями отечественного производителя по имени «Гознак», но рубли так быстро усыхают, что пришлось поступить непатриотично.
Дьяков смотрел на кейс, конверт, слушал, как балаганит Влад, а в памяти всплывал далекий шестьдесят седьмой. Черный «дипломат», стопка купюр, легкий и приятный говорок человека «с простым русским именем Фима». Жаль, что судьба развела их в разные стороны…
– Балуешь, Влад. Но отказываться не буду. Поле ровное, мяч круглый, если залетит в мои ворота, лишними не будут.
– Мальчики, слушаю и млею. Какое красноречие в вас проснулось! Владислав, теперь-то хоть можно налить?
– Нужно, Оксана Вадимовна.
Выпили. Минут двадцать уделили светским темам (кто, с кем, куда, почему), и только после них Скачко повернул разговор в деловое русло.
– Я. Александр Игоревич, зачем к вам так форсированно набивался? Хочу попросить уделить минут десять внимания моему будущему клиенту.
Далее последовал рассказ о проблемах становления банка «Согласие», о восьми бойлерах, так необходимых коммунальному хозяйству города Озерный.
– Если сможете без напряжения ему помочь, хорошо. Если нет, то поручите мне решить проблему. Варианты есть. Поможем мужичку. И он наш!
– Владислав, откройте коммерческую тайну. Сколько монеток положит в вашу копилку этот коммунальщик? – полюбопытствовала Оксана.
Когда Влад назвал цифру, Оксана удивилась.
– Извините, но я не ожидала, что вам самому приходится заниматься такой мелочовкой. А что, если попробовать направить в ваши сети клиента, весом как минимум на порядок выше? Я имею в виду областные профсоюзы с их взносами, домами отдыха, стадионами и даже двумя учебными заведениями.
Скачко даже выронил ручку.
– А разве все это уже не распихано по разным карманам?
– Часть, как вы выразились, «распихана». Но не по карманам, а по кармашкам. Их содержимое не так уж и сложно переложить в один большой и надежный карман.
– Оксана Вадимовна, сокровище вы наше! Сгораю от стыда, не знал. И встану на колени, если таким большим карманом окажется банк «Согласие».
– Давайте подумаем над этим в три головы, – предложила Оксана.
– Подбиваем бабки, – через полтора часа объявил Дьяков, по привычке взявший на себя роль председательствующего. – Задача: обеспечить переход профсоюзов в «Согласие». Средство решения задачи: индивидуальное стимулирование. Наши шаги: Влад делает предложение Коме. Оксана должна оказаться рядом с ним и помочь двинуться в единственно правильном направлении. После этого смотрим на его реакцию и… никого впереди!
Когда дверь за Владом захлопнулась, Дьяков тут же, в коридоре, уточнил:
– Вообще-то задач две. О второй, сама понимаешь, говорить было преждевременно. Заместителем управляющего банком должна стать ты. Эта задачка более сложная. На предложение обслуживаться в «Согласии» Кома должен клюнуть без подсказки. Таких денег, какие ему собирается предложить Влад, он не видел даже в кино. В заместители, если будет следовать логике, он должен делегировать тебя. Но там, где внезапно появляются большие деньги, логика срабатывает далеко не всегда.
– Не бери в голову, Санечка. Твоя доля в любом случае останется при тебе. В этом Владислав безупречен. Да и мне что-то капнет из общего профсоюзного гонорара. Не пропадем.
Опасения Александра Дьякова не подтвердились. Через два месяца областные профсоюзы перешли на обслуживание в банке «Согласие». Одновременно, распрощавшись с ними, пост заместителя управляющего банком заняла Оксана Лазаренко.
Скачко, Хамчиев, Морозовский. Декабрь 1992
Уральцы, привыкшие к коварству своего континентального климата, должны бы свыкнуться с разочарованиями, связанными с проделками погоды, и не принимать их близко к сердцу. Месяцами они ждут теплого, уютного лета, а получают слякоть или засуху. Вместо заказанной белоснежной и пушистой зимы имеют жгучий мороз с ветром и гололедом в виде бонуса. И все же наивная надежда каждый раз провоцирует: а вдруг на этот раз все будет согласно мечтам.
С таким же неубиваемым оптимизмом среднестатистический житель Камской области ожидал накануне девяносто второго давно обещанную ему экономическую реформу. В надежде, что худосочная плановая экономика уступит свое место рынку, упитанному, полному изобилия и упакованному во все импортное. Прошел год, признаки изобилия стали заметны на прилавках. Да вот беда, денег для покупки бывшего дефицита в бумажниках и карманах граждан не обнаружилось.
Всеобщее уныние надвигалось на Уральский хребет, но в октябре уже упомянутого девяносто второго было остановлено благой вестью: государство начало передавать свою собственность в частные руки. Случилась приватизация.
Ведомство, ответственное за приватизацию, возглавил молодой и, мягко говоря, рыжеватый Анатолий Чубайс. Теперь каждый житель страны за символические деньги мог получить ценную бумагу номиналом десять тысяч рублей под названием «ваучер», обменять его на акции своего предприятия, участвовать в чековом аукционе или просто продать. Главный приватизатор обещал, что в обозримом будущем стоимость одного ваучера и двух автомобилей «Волга» сравняются. Сейчас, в декабре, одна «Волга» стоила три миллиона, а у ворот Центрального камского рынка к концу дня за ваучер давали лишь одну бутылку водки ценой в две тысячи рублей. В очередной раз разочаровавшийся народ в ответ стал называть «Чубайсами» нахальных рыжих котов, а мужское достоинство – «ваучером».