Замечу еще, что меня с русским изобретателем сближала и модная в те времена тема регистрации электрических сигналов на расстоянии. В 1890 году Наркевич-Иодко применил для регистрации грозовых разрядов сконструированный им прибор, представляющий собой своего рода радиоприемник. Основной частью этого уникального прибора была телефонная трубка, позволяющая регистрировать атмосферные электрические разряды на стокилометровом расстоянии. Для детализации и расширения экспериментальной базы Наркевич-Иодко не ограничился экспериментами по приему сигналов, возникающих при атмосферных разрядах. В 1891 году на заседании физического отделения Русского физико-химического общества он с успехом демонстрировал возможность регистрации с помощью телефона электрических разрядов, создаваемых катушкой Румкорфа. Хотя внешне эти опыты напоминают опыты по регистрации радиосигналов, прибор, использовавшийся Наркевичем-Иодко, не являлся радиоприемником в современном понимании этого слова, так как действие его было основано не на регистрации электромагнитных волн, а на явлении электромагнитной индукции.
Вы, конечно, помните, Джон, – тут речь изобретателя в очередной раз прервал приступ тяжелого кашля, – как я вам рассказывал о создании прогревающих СВЧ-приборов, которые вмиг могли бы вылечить мой кашель… Увы, сегодня мне недоступны плоды многих моих же изобретений… – Тесла горестно вздохнул и припал к чашке с горячим молоком. Восстановив прерывистое дыхание, он продолжил: – Тогда, экспериментируя с высокочастотной техникой, я соприкоснулся с крайне любопытным явлением. Выяснилось, что если между двумя пластинчатыми электродами, создающими высокочастотное тысячегерцовое электромагнитное поле, расположить какой-нибудь предмет, то он начнет светиться, излучая во все стороны коронный разряд. Если там же расположить фотопластинку, на ней останется изображение этого предмета в световой ауре.
Я назвал свой метод газоразрядной визуализацией, считая его дальнейшим развитием обычного фотографирования свечения предметов в высокочастотном поле. Проводил ли подобные опыты Наркевич-Иодко, сказать трудно, но вот то, что он первым в мире с помощью своего электрографического метода фиксации коронных разрядов выяснил, что живые организмы дают совершенно иное свечение, чем неживые, сомнения практически не вызывает. До меня доходили сведения, что русский ученый настойчиво пытался разработать способ медицинской диагностики по степени свечение человеческих органов, ставя форму охватывающего их ореола в прямую зависимость от внутреннего состояния. Любопытно было бы узнать, что же получилось у него в конечном результате. – Изобретатель умолк и погрузился в свои мысли. Воспользовавшись паузой, журналист поспешил поделиться известной ему информацией:
– А вы знаете, что сегодня в различных медицинских центрах конструируют диагностическое оборудование, основанное на анализе электрической ауры человеческого тела и его органов? Недавно я делал репортаж о новых лабораториях Центральной клиники Манхеттена и видел снимки переливающейся ауры. Мне они чем-то напомнили солнечную корону во время затмения. Врачи, показавшие мне изображение ауры пациентов, настойчиво пытаются выработать методы графического анализа для долговременных прогнозов динамики состояния больных…
Видя, что Тесла никак не реагирует на его слова, О’Нил решился задать давно мучавший его вопрос:
– Скажите, а правда ли, что вы в свое время исследовали электрическую ауру посмертных изменений в теле человека? Об этом до сих пор ходит столько невероятных слухов…
Изобретатель рассмеялся сухим старческим смехом и, подвинувшись к журнальному столику, раскрыл папку с фотографиями и рисунками.
– Вот смотрите, Джон, еще тридцать лет назад я создал модель электрической ауры человеческого организма. Тогда я разделил ее на три части: ауру опорно-двигательной системы мышц и скелета; ауру внутренних и внешних органов (сердца, легких, глаз и т. п.) и ауру «эфирно-духовной эманации высшей нервной деятельности».
После всестороннего исследования электрических ореолов вокруг живых организмов я просто не мог не перейти к изучению мертвых тканей. Биологи считают, что когда все активные процессы жизнедеятельности прекращаются, в теле начинается медленный распад, появляются трупные пятна, мышечное окоченение, а затем – расслабление и полное разложение.
Вот здесь меня и поджидало открытие, которое, как я знаю, до сих пор вызывает споры в ученом мире. Дело в том, что уже в самых первых опытах, проведенных в Нью-Йоркском анатомическом театре, мне удалось открыть самую настоящую «электрическую загробную жизнь». Помещая в высокочастотное поле своего резонансного трансформатора мертвые органы, я в течении девяти дней уверенно констатировал «электроэфирную ауру полностью живого организма». Даже недельной давности омертвевшие ткани незначительно отличались своей «колебательной активностью яркости и цветности газоразрядного свечения» от контрольного теста на положенную рядом руку экспериментатора. Разумеется, как вы правильно заметили, те опыты произвели шокирующее впечатление и очень быстро обросли самыми невероятными слухами, шлейф которых до сих тянется в «сенсационных разоблачениях» ваших коллег.
Изобретатель скептически скривил тонкую нить бесцветных губ и достал из папки газетные вырезки.
– Вот посмотрите на эту писанину: «…аура, в принципе возникающая вокруг любого тела, помещенного в высокочастотное электромагнитное поле, превратилась в световой электромагнитный фантом, существующий вполне самостоятельно вблизи мертвого тела-носителя и улетающий куда-то прочь на десятые сутки после смерти…». Более того, часто встречаются совсем уж досужие выдумки, связывающие поведение фантома с характером смерти. В них совершенно бездоказательно утверждается, что если человек умер от старости, кривые электромагнитной активности его клеток ведут себя спокойно и постепенно затухают к исходу третьих суток, а вот если смерть была катастрофически неожиданной, то клетки еще долго проявляют активность, причем в зависимости от времени суток…
Конечно же, читая свои общепопулярные лекции, я не мог пройти мимо загадочных «волновых аур электрического эфира». Описывая это необычное явление, я сравнил его в рамках существовавшей научной терминологии с «кистями сияющего перистого электрического разряда в вакуумированных трубках». При этом я убедительно демонстрировал общее сходство свечения ауры вокруг кисти собственной руки и внутри особой электронной вакуумной колбы, которую я назвал аудионом. Вы наверняка знаете, что этот многоэлектродный электронный прибор считается законным предшественником всех радиоэлектронных вакуумных ламп, получивших широкое распространение в последние годы.
После этой демонстрации я обычно переходил к рассказу о том, как в лабораторных условиях удается записывать изображения «живых» и «мертвых» «электроэфирных аур» на фотографические пластинки. Между прочим, подобным образом мне удалось получить и самые первые изображения Х-лучей, впоследствии названных «рентгеновскими».
От свечения в своих вакуумированных трубках я переходил к удивительным замкнутым стоячим волнам электрического эфира. Я их описывал как клубни призрачного вещества, горящего без потребления материи и даже без химической реакции. Возможно, эти поразительные образования являлись областями локализованной и закрученной электромагнитным полем холодной плазмы.
Вот на основе подобных опытов я и предлагал модель ауры как «зачаточного» плазмоида, возникающего аналогично свечению в вакуумированных трубках и не локализующегося из-за своей «сцепленности с верхними слоями живой и неживой материи». Здесь стоит вспомнить и еще одно замечательное открытие – скин-эффект: явление сосредоточения высокочастотных токов на поверхности проводников.
Вы только представьте себе, Джон, – изобретатель мечтательно прикрыл глаза, предавшись воспоминаниям. – Сцена, освещенная светящимися газовыми трубочными лампами. Часть из них сделана из уранового стекла и фосфоресцирует разными цветами. Разноцветные тени прыгают по загадочным приборам… Изогнутые особым образом лампы оригинально подсвечивают предметные штативы и лабораторные столы, на которых переливается «живая» и «мертвая» аура стоячих волн электрического эфира. Сходство люминесцентного света и высокочастотного коронарного излучения было просто поразительным, наглядно демонстрируя правоту моих теоретических построений…
Затем я обычно переходил к опытам с беспроводными безэлектродными лампами, индуктивно подключенными к высокочастотному источнику питания. Эти газоразрядные устройства я изобрел в самом начале экспериментирования с вакуумированными баллонами, открыв очевидный факт, что при пониженном давлении газы проявляют чрезвычайно низкую проводимость и начинают светиться в переменном электрическом поле.
И вот тут я, – изобретатель сделал несколько широких жестов и тут же скривился от боли в заживающих ребрах, – начинаю быстро двигаться по сцене, демонстрируя, что такие лампы можно свободно перемещать в пространстве, и заключенное в них переливающееся свечение на расстоянии совершенно неотличимо от ореолов аур вокруг округлых симметричных предметов. Скажу вам откровенно, Джон это наводило буквально мистический ужас на зрителей…
Впрочем, – Тесла достал еще одну газетную вырезку, – вот фрагмент репортажа корреспондента респектабельной «Бостон Глоб»:
«…Ловкие пальцы гениального изобретателя выбрали на лабораторном столе какое-то приспособление, и Тесла стал давать пространные объяснения с восторгом внимающей публике:
– Это подключенная лампочка, висящая на одном проводе… Я сжимаю ее, и характер свечения внутреннего переливающего пламени резко меняется. – Изобретатель берет влажную губку и подносит к металлическому цоколю лампы – раздается шипение – видно, что металлический ободок мгновенно раскаляется в поле индукционных токов.
– А здесь присоединенная к подводящему напряжение проводу другая лампа, – продолжает наш электрический маг. – Если я дотрагиваюсь до ее металлического цоколя, она заполняется великолепным многоцветным фосфоресцирующим сиянием. А вот теперь, – продолжает Тесла, – я стою на изолированной платформе и привожу свое тело в контакт с одним концом вторичной обмотки электрического реактора… и вы видите потоки света ауры электрического эфира, охватывающие мои руки…