[89], я собирал средства в поддержку кампании Ленина за мир. Поэтому тем утром я с энтузиазмом побежал на Народную площадь[90]. Было ужасно холодно. Около минус десяти. Помню снег был как лед и трещал под нашими шагами.
Через несколько часов площадь была полным-полна. […] Ленин выбрал своей штаб-квартирой особняк знаменитой балерины Кшесинской, которая была фавориткой царя Николая II. Перед зданием была установлена трибуна. Около 11-ти часов Ленин поднялся на нее среди восторженных криков толпы. Я стоял от него в шести метрах и мог его хорошо видеть. Он произнес пламенную речь. Он был великолепным оратором. Высокий голос, немного в нос […]. У него был высокий тембр с хорошо обдуманными паузами, которые производили на публику большой эффект. Сопровождал слова постоянной жестикуляцией. […]. Вся речь была направлена на прославление большевистской революции, несущей мир и благоденствие»[91].
В первые революционные годы молодой задор творить во имя социального обновления сочетается у Николая с работой на износ, ради пропитания, и с обмороками от усталости.
В 1918 г. семья Бенуа вынуждена съехать со своей квартиры: крепкие морозы разорвали в доме трубы, испортив стены. Неизбежно возвращение в отеческий дом, где живут дяди, тети и кузены. Все семейства Бенуа собираются в двух комнатах квартиры на улице Глинки, отданных под кухню, чтобы вместе погреться у камина[92].
В этот период сестра Елена, обратившись в тайную организацию, занимавшуюся переправкой за рубеж через Финляндию, бежала из страны. С большими трудностями она пересекла границу через Кронштадтскую крепость, отдав все свои сбережения пограничникам. Спустя долгие месяцы отсутствия вестей под дверь квартиры подбросили записку от Елены, где она сообщала, что жива и здорова и находится в Хельсинки[93].
В 1916–1918 гг. Николай с энтузиазмом посещает классы с углубленным изучением искусства Италии, которые вели Василий Шухаев (1887–1973) и Александр Яковлев (1887–1938), два молодых и талантливых художника, получивших стипендию Академии Художеств и уже успевших объездить всю Европу[94]. Яковлев в 1917–1919 гг. посетил также Монголию, Китай и Японию. Шухаев в январе 1920 г. вместе с другом — художником Иваном Пуни, организатором последней выставки футуристов в Петрограде (1915), и со своими женами Верой и Ксенией осуществили побег пешком по льду канала в Финляндию. В 1921 г. Шухаев и Яковлев переехали во Францию и организовали на Монпарнасе художественную школу-мастерскую, а также преподавали в Академии художеств Татьяны Сухотиной-Толстой, устроенной старшей дочерью Льва Толстого в 1929 г. специально для русских художников-беженцев[95].
В. Шухаев, А. Яковлев. Пьеро и Арлекин, 1914 г.
Государственный Русский музей, С.-Петербург
Леонардо да Винчи. Мадонна Бенуа, 1478–1480 гг.
Государственный Эрмитаж, С.-Петербург
Николай в 1919 г. стал студентом факультета живописи Петроградских государственных свободных художественно-учебных мастерских (ПГСХУМ). Еще два года назад это было Высшее художественное училище при Императорской Академии художеств, которое около полугода посещал в юности Бенуа-отец. Ректором учебного заведения был талантливый латвийский архитектор Эрнест Шталберг, работавший в стиле ар-деко и руководивший вместе с Владимиром Маяковским, Иваном Пуни и Осипом Бриком журналом «Искусство коммуны». С превращением свободных мастерских в государственные в 1922 г. Шталберг вернулся в Латвию, а Николай еще два года доучивался как студент Петроградских государственных Художественно-технических мастерских (ВХУТЕМАС), как стали называть с 1921 г. прежний ПГСХУМ.
В этом же учебном заведении преподавал и дядя Николая по отцу, архитектор Леонтий (Людвиг) Николаевич Бенуа. Дядя Леонтий оставил свое имя в истории не только благодаря таланту архитектора, но и в связи со знаменитой работой Леонардо Да Винчи, называемой «Мадонной Бенуа».
Когда в 1880 г. Леонтий Николаевич женился на Марии Сапожниковой, дочери астраханского купца-миллионщика и мецената Александра Сапожникова, девушка получила в приданое небольшую по размеру, но необычайную по красоте картину. Леонтий попросил брата Александра показать работу в Европе, чтобы подтвердить возможное авторство Леонардо у самых именитых знатоков его творчества. Александр Бенуа в 1898 г. привез картину в Берлин, но на тот момент там не оказалось выдающегося немецкого эксперта Вильгельма фон Боде, а другие не смогли признать руку итальянского гения. В 1914 г. по настоянию директора Эрмитажа графа Дмитрия Толстого и в ответ на личную просьбу императора патриотично настроенная семейная пара Бенуа согласились продать работу Эрмитажу за сумму более скромную, чем предлагали зарубежные коллекционеры. Британский антиквар Дювин готов был заплатить 500 тысяч франков, что равнялось 187 тысячам рублей, но картина была продана Эрмитажу за 150 тысяч рублей, и даже в рассрочку (последняя часть была выплачена в 1917 г.). Долгое время оставалось тайной, как картина попала к Сапожниковым, и только в 1976 г. был опубликован реестр картин Сапожникова, где значилось, что она поступила из собрания генерала Алексея Корсакова[96].
В 1920 г. Николай Бенуа поступает на работу помощником к Оресту Карловичу Аллегри (1866–1954), декоратору Императорских театров. Орест Карлович родился в Италии в семье капельмейстера и балерины. В Петербурге он работал с 1887 г., оформляя спектакли для основных театров города. Для Мариинского театра он оформил более десяти постановок, среди которых оперы «Пиковая Дама» (1889) и «Черевички» П. Чайковского (1908), «Франческа да Римини» С. Рахманинова (1902), «Фауст» Ш. Гуно (1903), «Джоконда» А. Понкьелли (1913), «Раймонда» А. Глазунова (1898), «Египетские ночи» А. Аренского (1908); для Эрмитажного театра — балеты «Жавотта» К. Сен-Санса (1897), «Арлекинада» Р. Дриго (1900); для Александрийского театра — спектакли «Калигула» А. Дюма (1904), «Доходы Миссис Уоррен» Б. Шоу (1904); для Большого Драматического — «Рваный плащ» Сен-Бенелли (1919); для Литературно-художественного — «Принцесса Грёза» Э. Ростана и «Орлеанская дева» Ф. Шиллера. С 1909 г. Аллегри сотрудничал с Александром Бенуа и Сергеем Дягилевым в постановках «Русских балетов».
В создании декораций к балетам Аллегри использовал эскизы трех самых талантливых и продуктивных художников-сценографов своей эпохи: Александра Головина, Леона Бакста и Александра Бенуа. В 1921 г. Аллегри принял решение вернуться на родину в Италию, но, не найдя там понимания и поддержки, почти сразу перебрался во Францию, где продолжил сотрудничество с русскими импресарио и режиссерами, а также получил ангажемент в парижской Опера.
За короткий срок в компании Ореста Аллегри, тот научил юного Бенуа многому: основам оформления театральных декораций, специфической и сложной науке сценографической перспективы, всем тем магическим приемам, которые Николай будет применять на протяжении своей долгой жизни в театре.
О роли Аллегри в профессиональной подготовке сына высказывался Александр Бенуа в своем письме к историку искусства Герману Недошивину (1910–1983), написанном в Париже 25 июня 1957 года: «…в специальной подготовке в сфере театральной декорации Николай многим обязан художнику Оресту Карл. Аллегри (итальянцу, состоявшему в течение многих лет при имп. Театрах, а позже являвшемуся постоянным исполнителем декораций для русских спектаклей Дягилева, А. Павловой, Иды Рубинштейн и т. д.; скончался Аллегри в Париже в 1956 г. — глубоким стариком). От Аллегри мой Николай познал законы театральной перспективы и важнейшие приемы трудной декорационной техники»[97].
В Ла Скала в 2014 г. с декорациями Ореста Аллегри (а также Петра Ламбина и Константина Иванова), восстановленными Еленой Кинкульской и Борисом Каминским, был поставлен спектакль «Раймонда» (хореография Мариуса Петипа).
Глава 5Первые работы
После отъезда Аллегри в Италию, Николай становится не только последователем, но и наследником сценографа, практически заступив на его пост, несмотря на крайнюю молодость. В течение короткого периода с 1921 по 1923 г. он самостоятельно оформил «Северных богатырей» Ибсена для Большого Драматического театра Петрограда, и, в сотрудничестве с отцом, — «Юлия Цезаря» Шекспира (премьера прошла 20 апреля 1922 г.). Для Мариинского театра он оформил балет «Времена года» А. Глазунова, в Театре Музыкальной комедии — две оперетты: «Сильва» И. Кальмана и «О чем мечтают девушки» А. Феоны[98].
Он пишет о себе: «В июне 1920 года я поступил на службу в Государственный академический театр оперы и балета (бывший Мариинский) помощником главного декоратора Ореста Аллегри, с которым проработал несколько месяцев, после чего он меня рекомендовал на свою должность. Алексей Максимович [Горький] очень сочувственно отнесся к моему назначению на пост уехавшего в Италию Аллегри. Он сам пожелал познакомиться с моими первыми самостоятельными эскизами к „Северным богатырям“ Ибсена и дал мне ряд ценнейших советов, доказывающих, что он глубоко чувствовал и знал природу театра. Горький был для меня не только гениальным писателем и великим человеком, но и незаменимым советчиком во всех моих начинаниях»[99].
28 февраля 1921 г. восстали моряки в Кронштадте, возмущенные репрессивной политикой «военного коммунизма». Большевистское правительство решило подавить мятеж, для чего была проведена мобилизация всего мужского населения. Н. Бенуа, также мобилизованный, вспоминал, что задача стояла сверхсложная: необходимо было проделать по льду, пешком, путь до крепости, находившийся под шквальным обстрелом восставших. В отступавших сзади стреляли комиссары. Первые отряды атакующих были полностью уничтожены. Мысли о скорой гибели посещали молодого человека, и его отец решил обратиться к своим влиятельным знакомым. Горький, будучи близок к Ленину, немедленно связался с вождем с просьбой спасти многообещающего молодого сына Александра Бенуа, которого писатель очень ценил. Ленин немедленно подписал для Николая персональную отсрочку на три недели. За этот период восстание было подавлено, и Николай не стал возвращаться в армию, тем более что документы военного округа были утрачены в пожаре