Александра, Елизавета, Михаил, Леонтий. Отсутствуют Александр, Мария и Жюль, родившиеся позже.
Самым же интересным персонажем на картине является маленький мальчик в гусарском кивере и с флажком, на котором изображен символ русского самодержавия — двуглавый орел. И это тоже неспроста: персонаж этот — крестник императрицы, Николай Бенуа, и его торжественный вид говорит о высокой миссии служить императору и государству. Повзрослев, Николай Леонтьевич, в самом деле, верой и правдой будет служить России и тезке-императору, правда не по военной, а по гражданской службе.
Николай Леонтьевич приходится дедом герою нашего повествования — Николаю Александровичу. Он воспитывался в доме, где у отца семейства уже в первой половине XIX в. прослеживалась склонность к коллекционированию изысканных предметов интерьера, настольных безделушек из тончайшего фарфора, живописи, постепенно составившей целую галерею портретов, в которой присутствовали достойнейшие образцы, как, например, работы француза Буайи[38], несколько забытого, но отличного художника, создавшего портреты родственников Бенуа по линии братьев, эмигрировавших в конце XVIII в. в Англию.
Среди прочих картин особенно интересен портрет подросших сыновей Леонтия Николаевича, выполненный на этот раз успешным художником, Микеланджело Скотти (в русском варианте — Михаил Иванович Скотти), родившимся в Петербурге в 1814 г. в семье известного декоратора итальянца Джованни-Баттисты Скотти (в русском варианте — Иван Карлович Скотти)[39]. Михаилу Скотти в 1831 г. было пожаловано российское подданство, но на свою историческую родину он приезжал не раз, оставаясь там и на продолжительные периоды. Там он перенял итальянскую манеру письма, равняясь на высокий опыт Карла Брюллова. С 1848 г. Скотти преподавал в московской Школе живописи и скульптуры, а в 1855 г. получил звание профессора Академии. В возрасте пятидесяти лет, уже тяжело больным, Михаил Иванович переехал в Италию, где в Милане ему сделали операцию. Понимая, что жить ему остается немного, Скотти решил исполнить свою мечту — посетить Лувр, чтобы увидеть образцы превосходной живописи. Там, во Франции, он и умер в 1861 году[40]. Еще один пример интересной судьбы: итальянец по рождению, он жил и умер русским подданным, а похоронен на знаменитом кладбище Пер-Лашез во Франции. На родине предков, в Италии, он прожил в общей сложности 8 лет, в периоды с 1838 г. по 1844 г. и с 1857 г. по 1859 г.
Возвращаясь к «Портрету пяти братьев Бенуа» М. Скотти (1847 г.), нужно отметить, что он хорош во всех отношениях, в том числе и с точки зрения художественной ценности. Скотти изобразил пятерых прекрасных молодых джентльменов, с приятными лицами и одухотворенными взглядами. Постановка головы и позы их дышат благородством; несмотря на то, что молодые люди — братья, они все разные, со своими особенными чертами. Художнику удалось передать то общее, что объединяет братьев — пытливый ум и внутренняя уравновешенность, свойственные людям образованным и хорошо воспитанным.
М. Скотти. Пять братьев Бенуа, 1847 г.
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Слева направо изображены: Юлий Леонтьевич, Николай Леонтьевич, Леонтий Леонтьевич, Франц Леонтьевич и Александр Леонтьевич. Братьев пятеро, недостает шестого, Михаила, находящегося в отъезде, однако одна деталь напоминает о нем — он как бы присутствует виртуально. Леонтий, находящийся в центре композиции, двумя руками держит листок. Это письмо от Михаила: на нем стоит его подпись, местонахождение — Брест-Литовский, и дата, 18 ноября 1847 года.
Михаил (1799–1861) избрал военную карьеру и дослужился до чина полковника; Леонтий (1801–1883) служил в Обществе Царскосельской железной дороги; Николай (1813–1898) выбрал профессию архитектора; Франсуа (иначе Франц, или Федор; 1814–1858) по роду своей деятельности был связан с искусством; Александр (1817–1875) изначально намеревался стать архитектором, но со временем занялся коммерцией; также и Юлий (1820–1898) пошел по коммерческой части[41].
Кроме шестерых сыновей, у пары было пять дочерей: Жаннет (1798–1881), Александрина (1803–1870), Элизабет (1806–1876), Элен Мари (1807–1866) и Мария (1806–1871).
Второй слева на портрете и четвертый сын в роду, Николай, оказался не только обласканным фортуной в лице «волшебницы-крестной» императрицы Марии Федоровны, но и, пожалуй, самым талантливым из первой плеяды потомков русской ветви французских Бенуа. Николай Леонтьевич (1813–1898) стал известнейшим в России архитектором[42]. Получив образование сначала в немецкой школе Петришуле, затем в Академии художеств, на выделенные Академией средства он посетил Европу, надолго задержавшись в Италии, покоренный направлением исторического романтизма в искусстве. Там, в Италии, его настолько пленила средневековая архитектура, что он с товарищами обмерил, а напоследок вручную очистил прекрасный собор города Орвието. Вернувшись в 1846 г. в Россию (за год до выполненного Скотти портрета), Николай Леонтьевич сразу же получил приглашение поступить на работу в Императорский Кабинет. Здесь, очевидно, важную роль сыграл тот факт, что молодой архитектор встретился с Николаем I в Риме во время его августейшей поездки по Италии. К тому же император испытывал к тезке личную симпатию (как и его мать).
К 35-ти годам, в 1848 г., Николай Леонтьевич получил звание академика, а в пятьдесят стал главным архитектором императорского дворца в Петергофе. Среди лучших его работ — железнодорожный вокзал и императорские конюшни Петергофа. Императорские конюшни были возведены за шесть лет, с 1848 по 1854 г., и имели размах настоящего замка в неоготическом стиле. Стиль неоготики особенно нравился императору Николаю I, в согласии с тенденциями, царившими в европейской, а особенно в английской архитектуре тех лет. Ходит легенда о том, что Николай Леонтьевич мужественно отверг модификации к проекту конюшен, предложенные самим императором, посчитав, что такие изменения повредят цельности всего проекта. Также в неоготическом стиле был построен и петергофский железнодорожный вокзал.
Рисунок Орвиетского собора (Орвието) выполненный Н. Л. Бенуа, А. И. Кракау и А. И. Резановым.
Позднее, в период 1853–1858 гг., по заказу императорской семьи Бенуа спроектировал Фрейлинские корпуса, примыкающие к главному дворцу Петергофа. Архитектор бережно отнесся к работе предыдущего коллеги, знаменитого итальянского архитектора Франческо Растрелли: отстроил новые корпуса в «растреллиевском» стиле, аккуратно добавив только некоторые элементы по своему вкусу. Барочные корпуса для фрейлин состоят из двух зданий с мансардами, соединенных между собой галереей. В одном из корпусов сегодня расположен Музей семьи Бенуа.
Герб Бенуа
При Александре II, в 1863 г., Николая Леонтьевича «вне очереди» наградили орденом Святой Анны II степени и дали личное дворянство, затем — чин статского советника, потом чин действительного статского советника, а в 1884 г. он получил орден Святой Анны I степени[43], который давал ему право на потомственное дворянство, перешедшее и к герою нашего исследования Николаю Александровичу. На дворянском гербе Бенуа золотые лилии на голубом фоне напоминали об их французском происхождении, а маленькая колонна с крестом на капители — о благородной профессии архитектора.
Николай Леонтьевич, когда заказов стало меньше, смог обратить больше внимания на воспитание собственных детей, среди которых особым художественным дарованием отличался Александр, впоследствии весьма довольный, что большинство акварельных работ отца сохранились и что на них Николай Леонтьевич изображал сцены из семейной жизни. Эти акварели были выполнены в стиле, близком к немецкому романтизму[44].
В венах Николая Александровича Бенуа текла не только французская кровь Бенуа и немецкая кровь Гроппе и Киндов, но также и итальянская кровь Кавосов.
Николай Леонтьевич был женат на Камилле Кавос, привнесшей легендарную историю своей семьи, перебравшейся в Россию из Италии[45]. Камилла была на шестнадцать лет моложе своего супруга, что не помешало им создать безупречный союз. Она приходилась дочерью Альберту Катериновичу Кавосу (1800–1863), тоже архитектору и академику архитектуры. Дедом Камиллы был итальянский композитор Катарин Камилло Кавос (1777–1840), потомок старинного венецианского рода. Он стал известен как дирижер и автор многочисленных балетов и других музыкальных произведений, среди которых были и легкие водевили, и героические оперы. И, наконец, прадедом Камиллы был Альберто Джованни Кавос — первый танцовщик балета, а затем импресарио и директор венецианского театра «Ла Фениче», женатый на примадонне того же театра сопрано Камилле Бальони (1773–1832).
Из всех перечисленных представителей артистической династии Кавос именно дед Камиллы, композитор Катарин Камилло, в возрасте 21 года покинул Венецию, чтобы попытать счастье в далекой России. Семейной легендой стал рассказ о приключениях «дедушки Кавоса» — о том, как он бежал из Италии после падения Венецианской республики в 1797 г. через Германию, и как он вместе с земляком Антонио Казасси спустя год прибыл в Россию.
Катарин Кавос, литография, 1820 г., неизвестный автор.
Уже через несколько лет после приезда в Петербург в 1803 г. Катарин Камилло Кавос получил звание маэстро капеллы Компании итальянской оперы, а после — и сформированной им же русской оперы. Именно итальянцу Кавосу и французу Дидло Россия обязана стремительным развитием театральной культуры в начале XIX века. Кавос отделил оперную компанию от драматической, до этого сосуществовавших единым корпусом. Увлеченный ценитель культуры и истории своего нового отечества, Кавос написал первую русскую оперу «Иван Сусанин», в которой главным героем был выведен русский человек из народа, национальный герой войны с польскими захватчиками.