Директивы по пятому пятилетнему плану развития СССР на 1951–1955 годы, изложенные в докладе Председателя Госплана тов. М. 3. Сабурова, в общем-то были радужными.
I. В области промышленности
1. Установить повышение уровня промышленного производства за пятилетие, примерно, на 70 процентов при среднегодовом темпе роста всей валовой продукции промышленности, примерно, 12 процентов (выделено – Е.Ш.). Определить темп роста производства средств производства (группы «А») в размере 13 процентов и производства предметов потребления (группы «Б») 11 процентов.
IV. В области дальнейшего роста материального благосостояния, здравоохранения и культурного уровня народа
1. На основе непрерывного роста социалистического производства и повышения производительности общественного труда увеличить национальный доход СССР за пятилетие не менее чем на 60 процентов и в связи с этим обеспечить дальнейший рост доходов рабочих и служащих и доходов крестьян (выделено – Е.Ш.\
В соответствии с ростом объёма производства и производительности труда, а также заданиями в области культурного строительства предусмотреть увеличение численности рабочих и служащих в народном хозяйстве в 1955 году – последнем году пятилетки – по сравнению с 1950 годом, примерно, на 15 процентов (выделено – Е.Ш.).
2. Неуклонно проводить и впредь снижение розничных цен на предметы массового потребления, имея в виду, что снижение цен является главнейшим средством систематического повышения реальной заработной платы рабочих и служащих и повышения доходов крестьян. Повысить реальную заработную плату рабочих и служащих, с учётом снижения розничных цен, не менее чем на 35 процентов (выделено – Е.Ш.).
Была ещё резолюция об изменении наименования партии: «Двойное наименование нашей партии «коммунистическая» – «большевистская» исторически образовалось в результате борьбы с меньшевиками и имело своей целью отгородиться от меньшевизма.
Поскольку, однако, меньшевистская партия в СССР давно уже сошла со сцены, двойное наименование партии потеряло смысл, тем более что понятие «коммунистическая» выражает наиболее точно марксистское содержание задач партии…
В связи с этим XIX съезд партии постановляет:
Всесоюзную Коммунистическую партию большевиков (ВКП/б/) отныне именовать «Коммунистическая партия Советского Союза» (КПСС)».
XIX съезд ВКП(б) – КПСС (5-14 октября 1952 г.). Документы и материалы. М., 1952.
Приложение 8
Речь Н.А. Булганина на Пленуме ЦК КПСС 3.07.1953 г.
«…Ещё при жизни товарища Сталина Берия вёл себя очень подозрительно. На глазах у нас, мы видели это, он вёл себя грубо, нахально, нагло пренебрегая коллективом, пренебрегая товарищами, интригуя перед товарищем Сталиным. Каждый из нас много раз видел со стороны Берия случаи самых подлых, самых гнусных интриг перед товарищем Сталиным об окружавших его товарищах. Это было у Берия в характере и, видимо, делалось им в интересах дальнего прицела.
После смерти товарища Сталина Берия не только продолжил эту линию на разобщение коллектива, на интриганство, на дискредитацию, но, как вы видите, повёл себя ещё более нагло и открыто занялся прямой антипартийной, антигосударственной деятельностью.
Стало ясно, что оставлять так дело нельзя. Если бы мы так дело оставили, то неизбежно пришли бы к авантюре.
Несмотря на то, что мы терпели Берия в своей среде, и больше того, относились к нему с видимым уважением, на деле же было совершенно другое. Правильно здесь говорили товарищи Маленков, Хрущёв и Молотов о действительных настроениях членов Президиума ЦК по отношению к Берия.
Товарищ Никита Сергеевич Хрущёв перед кончиной товарища Сталина действительно говорил мне о Берия, и я хочу сказать здесь об этом более подробно. «Как видишь, – говорил товарищ Хрущёв, – мы стоим накануне смерти нашего вождя, но я предвижу и боюсь, что Берия нам сильно осложнит дело. Я предвижу, что, когда умрёт Сталин, он рванётся к МВД. А зачем, ты думаешь, ему нужно МВД? Затем, чтобы потом взять дело в свои руки, подчинить себе партию и государство».
Как видите, такие настроения были у нас ещё тогда. Так и вышло. Члены Президиума оказались под надзором МВД и Берия. За членами Президиума было установлено наблюдение.
Здесь говорилось о подслушивании. Товарищи, мы имеем в своём распоряжении записи подслушивания товарищей Маленкова, Хрущёва, Молотова, Булганина, Ворошилова. За нами наблюдали. Я приведу один небольшой факт, но он характерен для уяснения обстановки. За 2–3 дня до того, как 26 июня Берия был арестован, мы в половине второго ночи, кончив работать, поехали на квартиру – товарищ Маленков, товарищ Хрущёв, я и Берия – он нас подвозил. Живём мы – Георгий Максимилианович, Никита Сергеевич и я – в одном доме. Мы с Никитой живём друг против друга на одном этаже, а Георгий живёт этажом ниже. Георгий Максимилианович пошёл на четвёртый этаж, а мы с Никитой поднялись на пятый. Вышли на площадку, стоим и говорим, что дома жарко, лучше поехать на дачу.
Хрущёв говорит: «Я зайду домой, взгляну». Я ответил: «А я прямо поеду на дачу». Вошёл в лифт, спустился и поехал на дачу. На другой день Никита Сергеевич звонит мне и говорит: «Слушай, я для проверки хочу тебя спросить. Ты никому не говорил, что мы уехали на дачу? У тебя не было ни с кем разговора? Откуда Берия знает, что мы уехали на дачу? Он позвонил мне и говорит: «Ты с Булганиным на дачу поехал».
На другой день у товарища Маленкова, в его кабинете. Берия сказал про нас: «Они хитрят. Поднялись в квартиру, а потом уехали на дачу». Я ответил: «Дома было очень жарко, вот и поехали на дачу». «Брось, – говорит, – ты и в квартиру не заходил, спустился в лифте, не заходя в квартиру, и поехал на дачу, а Хрущёв, тот действительно зашёл и за тобой следом поехал». Мы решили превратить это в шутку. Никита Сергеевич говорит: «Как ты здорово узнаёшь, у тебя что – агенты?»
Хрущёв. Шпионы.
Булганин. Да, правильно, он сказал – шпионы. Берия ничего не ответил. Приведённый факт, товарищи, говорит о том, что этот человек уже распоясался, и откладывать о нём дело дальше, конечно, было опасно.
Я скажу ещё об одном факте, о котором я говорил Берия на заседании Президиума, о чём товарищи по Президиуму знают. Здесь говорилось о германском вопросе. По этому крупному вопросу Берия получил отпор на заседании Президиума. Из выступлений товарища Маленкова и товарища Молотова вы слышали, что вопрос стоял о том, по какому пути нам идти – по пути укрепления Германской Демократической Республики, то есть по пути социализма, или по пути ликвидации Германской Демократической Республики и создания буржуазной Германии. Берия стоял на последней точке зрения. Члены Президиума высказались против Берия.
На другой день было заседание так называемого специального комитета, председателем которого являлся Берия и в состав которого из членов Президиума вхожу и я. Прибыв на заседание Комитета, Берия отложил заседание на час, чтобы поговорить со мной по германскому вопросу. Разговор носил такой характер. Я приводил ему примеры по нейтрализации в своё время Германии и говорил, что из этого ничего не выйдет. Указывал в качестве примера, что в истории были такие факты, как Версальский договор, по которому Германия была разоружена, а потом что получилось? Германия вооружилась и напала на Советский Союз.
Берия грубо и довольно нагло заявил следующее: «Это дальше продолжаться не может. Если так дело пойдёт, то нам придётся некоторых министров из состава Президиума снять с постов министров».
Я говорю, что у нас в составе Президиума министры Молотов, Булганин, Берия и Микоян, – о ком идёт речь? Он говорит: «Сложившееся руководство придется изменить». Это было, конечно, прямой угрозой. Если, мол, ты будешь продолжать такую линию, не будешь голосовать за мои предложения, то мы тебя просто выгоним.
Если к этому добавить тот разговор со Строкачом, о котором здесь говорил Георгий Максимилианович Маленков: «Выгоним, арестуем, сгноим в лагерях, сотрём в лагерный порошок», то нет надобности говорить больше о том, с кем мы имели дело. Эти факты говорят сами за себя.
Более того, товарищи, есть все основания полагать, и мы убеждены в этом, что мы имеем дело с большим, матёрым международным авантюристом, с международным агентом и шпионом. Здесь было прочитано его письмо, которое осталось непосланным, письмо «товарищам» Ранковичу и Тито. Далее, товарищи, я приведу ещё некоторые факты. Перед самым арестом нам стало известно, что Берия собирает материалы военного характера, в частности материалы о наших Военно-Морских Силах. Им был выработан вопросник, и по этому вопроснику собирались данные о том, что могут противопоставить наши Военно-Морские Силы американскому и английскому флотам, в чём состоит наша военно-береговая оборона, какая у нас артиллерия, каковы её качества, и некоторые другие данные. Им были также поставлены вопросы и затребованы данные о нашей противовоздушной обороне, о нашей зенитной артиллерии, её эффективности. Затем одновременно был составлен и послан в ВВС вопросник о наших самолётах, их особенностях, потолок, вооружение и т. д.
Выяснение этого дела показало, что данные подбирались якобы для того, чтобы рассмотреть некоторые специальные вопросы, связанные с реактивным вооружением. Но, спрашивается, почему эти данные требуются без ведома Центрального Комитета партии, в обход Министра обороны? Все эти данные, конечно, Берия даны не были, было доложено мне, а я доложил Центральному Комитету. Возможно, может оказаться, что эти данные нужны были для того, чтобы кое-кому дать советы и указания.
Теперь, товарищи, посмотрите на внутренние вопросы, о которых здесь докладывал Георгий Максимилианович Маленков и о которых говорили также Никита Сергеевич Хрущёв и Вячеслав Михайлович Молотов. Что ни вопрос, то подоплёка, исключительно опасная для государства.
Возьмите вопрос об амнистии: освобождение воров и рецидивистов – это удар по общественному порядку в стране. Правильно?