Остаются серьёзные загадки о подробностях казни Воробьёва и ещё двух комиссаров. Зачем им потребовалось копать яму в полный рост для троих обречённых? Вероятнее всего, эта яма уже там была… С какой точки наблюдал копку этой ямы и сам расстрел Николай Булганин? Или расстрел ему кто-то описал позже? И ещё один неумолимый вопрос: почему Лазарь Каганович описывает, как он добирался в Воронеж в товарных вагонах из-под угля, рисковал, и ни единым словом не обмолвился о той нитке, на которой висела его жизнь и жизнь его семьи на станции в Курске?
Есть предположения, что после Курска Каганович и Булганин вернулись в Москву, а уже потом снова пробирались в Воронеж. Каганович уже без семьи, не в отдельной теплушке и, судя по воспоминаниям, в одиночку.
Получается, что в любом случае, благодаря находчивости Николая Булганина, Лазарь Моисеевич спасается от верной смерти. А вот Якова Зиновьевича Воробьёва Николаю Булганину спасти не удалось. Все детали и краски этого эпизода, возможно, ещё когда-то всплывут… Но один из фактов останется в истории безусловно: в 20-е и 30-е годы Н.А. Булганин становится «человеком Кагановича».
Удивительно, однако это факт: Л.М. Каганович в своих воспоминаниях ни одним оскорбительным словом не поминает Н.А. Булганина, хотя после событий 1957 года и «внутрипартийной борьбы» Булганин отрекается от якобы сговора и крестит своего наставника по 20-м – 30-м годам совместно с Молотовым и Маленковым «мразями»: «По выступлениям на пленуме, по той критике, которая была, я увидел ясно перед собой всю антипартийную мразь – группу Маленкова, Кагановича и Молотова».
В некоторых авторских публикациях о Н.А. Булганине, как правило, очень коротких биографических справках, пишется, что в начале 1920-х он «громил басмачей» на Туркестанском фронте, куда действительно он попал опять же вместе с Л.М. Кагановичем в 1920 году. Когда читаешь фразу «громил басмачей», невольно возникает картина: Николай Булганин с шашкой наголо лихо мчится на вороном коне и направо-налево рубит бородатых басмачей в полосатых халатах, тюбетейках и тюрбанах. Но это не так. На коне держаться Николай Булганин выучился много позже.
Приведу подтверждение из воспоминаний всё того же Кагановича: «После войны министром обороны стал Булганин, который не умел ездить на коне, а парады на автомобилях ещё не принимали. Стал Николай Александрович Булганин учиться ездить верхом, и за этим занятием его как-то увидел Сталин. Посмотрел, посмотрел и говорит: «Ты сидишь на лошади, как начальник военторга».
Наездник и рубака из Н.А. Булганина не вышел, и это, наверное, для него было очень хорошо… Но в транспортном ЧК он был не последним человеком, и басмачей, должно быть, врагов новой власти, повидал немало. Скольких он «погромил», ему только известно – думаю, как это происходило, никому узнать уже не удастся.
Многие историки с язвительностью, обычно мимоходом, когда Н.А. Булганин станет Министром обороны СССР, будут говорить, что он был исключительно гражданским человеком и никогда не служил… Это не совсем так: служба в ЧК приравнивалась к службе в армии. Да и без оружия чекисты никуда не ходили.
Другое дело – боевые действия. Но ведь и на железной дороге хватало бандитов, спекулянтов, воров, саботажников, шпионов. Там всё время «играли с огнём»…
В декабре 1919 года Николай Булганин с приездом на Туркестанский фронт становится начальником сектора оперативной части по транспорту Особого отдела, – должность громкая, и вряд ли назовёшь её гражданской. Потом последует повышение по службе.
Н. А. Булганин выезжает на парад. 1947 г.
Гражданская война была фактически разделена на две фазы. В 1920 году самая активная часть войны была закончена. Остатки армии Врангеля ушли из Крыма в эмиграцию, и на юге России наступило относительное затишье. В том же году мир с Польшей освободил Советскую Россию и от Западного фронта.
До 1922 года военные действия велись на Дальнем Востоке и в Забайкалье против самых упорных белых и казачьих отрядов, поддерживаемых японцами. На Украине – с остатками армий Петлюры и Махно. А в Центральной России и на юге страны – с периодически возникавшими как реакция на политику военного коммунизма и грабительскую продразверстку в сёлах крестьянскими мятежами.
Н. Булганин. Туркестанский фронт. 1921 г.
Вторая фаза добивания последних очагов белого сопротивления на окраинах и внутреннего фронта антисоветских восстаний происходила в 1921–1922 годах. Эти действия развернулись в Сибири, Поволжье, Тамбове, Кронштадте, а также в Средней Азии, где и был сформирован Туркестанский фронт.
ЧК в эти годы второго этапа Гражданской войны продолжала красный террор, но уже в меньшем объёме. 18 марта 1920 года вышло постановление ВЦИК, которое лишало ЧК права на внесудебные репрессии и расстрелы. Казалось бы, официально была закончена кампания красного террора. Но по факту чекисты имели почти неограниченную власть…
Ф.Э. Дзержинский «отвоевал» особое место для своей «конторы» в структурах советской власти. ЧК так и не вошла под контроль Наркомюста (наркомата юстиции) и не слилась в единое ведомство с Наркоматом внутренних дел. Подобные предложения железный Феликс оспаривал с яростью. Итог был таков: ВЧК по-прежнему оставалась независимой силовой структурой, которая подчинялась только ВЦИК. И хотя право у ЧК казнить или миловать без суда отобрали, на деле жёсткие репрессии всё же продолжились. Причём ВЦИК сохранил своим мартовским Постановлением от 1920 года право ЧК на бессудные казни во фронтовой полосе. А такие фронтовые полосы в России сохранялись вплоть до 1922 года, и у чекистов были развязаны руки: при необходимости возили обречённых из городов к ближайшим фронтовым зонам для расстрела.
К тому же если следственные действия проводили над заключёнными чекисты, то революционные трибуналы после чекистского следствия уже по суду, соблюдая формальности, выносили смертные приговоры, и те же чекисты приводили их в исполнение.
Очень красочными и важными мне кажутся воспоминания наставника Н.А. Булганина Лазаря Моисеевича Кагановича о вояже в Туркестан, где поднимали советскую власть и душили басмачество как класс. Причём выехал он туда с группой в 100 человек, подобранных Центральным Комитетом партии для работы в Туркестанской Республике. Среди этих 100 человек, без сомнения, был и Николай Булганин, который уже входил в число испытанных людей Кагановича. Мандат у Кагановича был за подписью самого Ленина!
«Я был назначен народным комиссаром Рабоче-Крестьянской Инспекции Туркестанской Республики.
…Туркестанский фронт сыграл большую историческую роль в достигнутых победах Гражданской войны. Под командованием талантливого полководца Михаила Васильевича Фрунзе героические войска Туркестанского фронта при активной руководящей помощи туркестанских партийных Советских организаций освободили от белогвардейских, казачьих контрреволюционных орд, интервентов и служивших им контрреволюционных феодалов-националистов колоссальную территорию – от Оренбурга, Орска, Уральска, Актюбинска, Семиречья до Закаспия.
…Все решения, принятые ЦК РКП(б) в июне и июле 1920 года, все меры, принимавшиеся в Туркестане как Туркбюро, так и ЦК КПТ, Совнаркомом и ТурЦИКом для их выполнения, в том числе и экономические, были именно направлены на это.
Но, разумеется, в число этих мер прежде всего входили военные меры. Вот почему в беседе перед выездом в Туркестан тов. Ленин говорил мне: «Вам, товарищ Каганович, придётся заниматься не только партийной и Советской работой, но и военной, так как басмачество всё ещё бесчинствует».
Хотя к сентябрю-октябрю были одержаны серьёзные победы над ферганскими басмачами, в том числе над Мадамин-беком, басмачи всё ещё творили своё подлое дело: нападали на кишлаки, городские поселения, на предприятия, железные дороги, взрывая и уничтожая всё на своём пути и убивая жителей, особенно рабочих, в том числе узбеков, казахов, таджиков и киргизов. Их вдохновляла и поддерживала помощь, идущая из Бухары, то есть от англичан.
…В борьбе с внутренним басмачеством в Фергане в конце 1920 года и в начале 1921 года ему были нанесены серьёзные удары, однако, надо сказать, что борьба с внутренним басмачеством затянулась, то затихая, то обостряясь.
Ф. Э. Дзержинский с полпредом ВЧК Я. Х. Петерсом. 1920 г.
…Баи и особенно духовенство играли большую контрреволюционную и реакционную роль. Они спекулировали на трудностях, на продовольственных заготовках и на допускавшихся нашими людьми ошибках. Но чем дальше затягивалась борьба, тем всё большее количество декхан, бедняков и батраков переходило на нашу сторону. ЦК Компартии Туркестана и местные комитеты направляли инструктированных агитаторов из мусульманских работников, которые успешно вели политическую борьбу с басмаческой, байской и религиозной агитацией.
Большую роль сыграли храбрые чекисты, умело и беззаветно боровшиеся под руководством Дзержинского, а в Туркестане – Петерса и таких старых большевиков, как Приворотский и Булганин и другие, с контрреволюцией, с басмачеством и вдохновлявшими их шпионскими, контрреволюционными силами. Они хорошо помогали Туркбюро ЦК РКП(б), Реввоенсовету фронта. В укреплении Советского государства в Туркестане их заслуги велики (выделено Е.Ш.)».
Скорее всего, Каганович, называя Булганина «старым большевиком», имел в виду, что тот был уже несколько лет членом РСДРП(б), а главное, свои воспоминания он писал тогда, когда уже и молодой Булганин представлялся ему старым большевиком.
За этими словами, безусловно, кроется немалая работа «старого большевика», молодого чекиста Николая Булганина. Однако пока скрыта вся конкретика: где, в каких операциях принимал участие Булганин, находясь на Туркестанском фронте. Доступ ко всем архивам ЧК невозможен. Где-то они и вовсе уничтожены – особенно в азиатских регионах. А где-то ещё засекречены. Но, со слов Кагановича, наверняка Булганину приходилось участвовать и в подготовке боевых действий, в оперативных, следственных мероприятиях, и миндальничать там не позволялось.