«Порода» сказалась и на обличии, и на характере, и на поведении, и даже на одежде Николая Александровича Булганина.
В своей биографии Н.А. Булганин указывал, что он то «из служащих», то «из рабочих», родился в Нижнем Новгороде. Глядя на него, всегда безупречно одетого, с элегантными манерами, с модной бородкой-эспаньолкой, некоторые товарищи по партии и просто обыватели шептали у него за спиной: «Он из бывших», намекая, что он дворянских кровей, но усиленно это скрывает, выдавая себя за выходца их простолюдинов.
Известный в советскую пору писатель Юрий Маркович Нагибин запечатлел Н.А. Булганина в «аристократическом» качестве в период расцвета его политической карьеры. Он пишет: «…Помните кинохронику: посещение Н.С. Хрущёвым и Н.А. Булганиным английской королевы? Незабываемые кадры! Они были во фраках, при пластронах и в цилиндрах. Кошмар всей жизни Булганина – его дворянское происхождение. Статный по природе и воспитанию, он сутулился, гнулся в каких-то любезных до приниженности полупоклонах, ничего не помогало: порода брала своё. Не помогало и то, что по мере его возвышения социальное происхождение угодного Сталину аристократа неуклонно понижалось. Это можно проследить по энциклопедиям и справочникам: сын железнодорожного инженера (на самом деле его отец принадлежал к начальствующему составу) превратился в выходца из рабочей семьи, с намёком, что он увидел свет в депо. Но всё равно он оставался слишком отличным от окружающих его лапотных людей и тосковал. Его благообразное лицо было исполнено вечной грусти. И вот пришлось надеть фрак и цилиндр, и порода, неведомо для него самого, попёрла наружу. Как шёл цилиндр к его седым волосам и остроконечной бородке, как дивно обтягивал фрак аристократический костяк, как веяло благородством от каждого движения, жеста, поворота. И до чего же неправдоподобно смешон был рядом с ним Никита Сергеевич! Если напялить цилиндр на голую задницу, она не будет столь комична и нелепа, как блинообразная физиономия с оттопыренными и загнутыми полями цилиндра ушами. Остальной структурой Никита Сергеевич напоминал беременного пингвина. Видимо, ощущая свою неполноценность, Хрущёв в беседе с английской королевой был поначалу непривычно суетлив и не уверен в себе. Это видно с экрана. А вот что рассказывали очевидцы высокой встречи. Поддавшись, по обыкновению, бесу словоблудия, Никита Сергеевич всё время искал поддержки у своего элегантного и столь уместного во дворце спутника.
– Ваше величество, – говорил Никита Сергеевич, прижимая руки к пластрону, – вот Николай Александрович не даст мне соврать.
«Почему он всё время ссылался на этого красивого и молчаливого человека? – удивлялась после аудиенции королева. – Они что там у себя, врут на каждом шагу?»
Этот столь пространный фрагмент из дневников Ю.М. Нагибина говорит сразу о многом. И по-своему не отвечает на многие вопросы, а задаёт их. Кто, откуда родом этот загадочно-элегантный человек в английском вояже в роли фактически первого лица в государстве? Кто его предки? Кто родители?
«Сын железнодорожного инженера (на самом деле его отец принадлежал к начальствующему составу)» – из каких источников почерпнул такую информацию писатель Нагибин? Ведь он сам же и утверждает: «…можно проследить по энциклопедиям и справочникам…», что Булганин писал прежде – выходец из служащих, а позднее, во втором издании Большой Советской Энциклопедии, отмечено, что он родился «в семье рабочего»…
Н. С. Хрущёв и Н. А. Булганин в Оксфордском университете. 1956 г.
Корни родовые, вековые Николая Александровича Булганина находятся в глухих керженских лесах, там, где основался уездный город Семёнов Нижегородской губернии. Возник он в начале XVII века как поселение старообрядцев – селишко Семёновское. В 1717 году – село Семёново. С 1779 года – уездный город Семёновского уезда Нижегородского наместничества (с 1796 года – Нижегородская губерния).
Род Булганиных весьма плодовитый и ветвистый. Но сколько бы ни было ветвей на родовом древе, корень у него один. Корень булганинского древа глубоко уходит в старообрядческую общину, которая оказывала огромное влияние на духовную жизнь и уклад обитателей уездного города Семёнова.
По округе от города и по реке Керженец располагались старообрядческие скиты. Появились они здесь, в заволжских лесах, после церковного раскола в результате реформ патриарха Никона, ещё одного знаменитого нижегородца. По церковным реформам двуперстное крестное знамение было заменено на трёхперстное, имя «Исус» – на «Иисус», отменены земные поклоны. Тех, кто не признавал нововведений, стали называть раскольниками, старообрядцами.
Среди старообрядцев также прошло разделение: беспоповцы, которые отказались признавать церковную иерархию, и беглопоповцы, сохранившие обряды и таинства, совершаемые священниками.
Булганины относились к беглопоповской общине старообрядцев.
Скит. Семёновский уезд. Фото: М. Дмитриев. XIX век
Сама фамилия «Булганин» древнерусская, но имеет вместе с тем тюркское начало. Смысл несёт – «беспокойный». «При этом относится к так называемым охранительным фамилиям, то есть человеку дали такую фамилию с прямо противоположным значением, дабы отвести от него ту или иную напасть, зло, черту характера. В данном случае – придать человеку большего спокойствия».
Насколько фамилия повлияла на судьбу Николая Булганина – одному Богу известно. И вместе с тем под этой охранительной фамилией Николай Александрович Булганин порой проявлял удивительное спокойствие, рассудительность и невозмутимость. Выходит, хранила его от горьких напастей даже родовая фамилия. Против раскольников-старообрядцев власть – и светская, и церковная – применяла жестокие меры. Так, в середине XIX века высочайшим указом все керженские скиты были закрыты. К тому времени в Семёновском уезде было около двадцати скитов с полусотней обителей каждый. Скитники были вынуждены переселяться в другие места, кто-то «растворялся» на просторах огромной России, кто-то переезжал на жительство в ближний город Семёнов, где большинство жителей и было старообрядцами. Булганины остались в своих пределах. Город Семёнов издревле – и в дореволюционные годы, и советские – был славен ложкарями, вернее, предметами народного промысла. «Золотая хохлома» – изделия из дерева, окрашенные в золотые и красные тона, и по сей день популярны как уникальный художественный промысел. Но взлётом ремесла стоит признать конец XIX века. В Семёнов привозились из окрестных деревень выточенные ложки-баклуши и «щепной» товар (подносы, чашки, берёзовые чаны и т. п.), которые после отделки и окраски отправлялись на Нижегородскую ярмарку. В 1893 году в городе Семёнове насчитывалось около семидесяти красильных заведений, а в 1896 году – более сотни. Это связано с тем, что самые богатые времена для всемирно известной Нижегородской ярмарки приходятся на эти же годы.
Многие из владельцев красилен самостоятельно торговали окрашенными ложками, это было выгоднее, чем отдавать их третьим лицам на продажу. Таковыми были и Булганины. Среди владельцев красилен, и вместе с тем продавцами знаменитых ложек ярко-красно-золотой раскраски, были и купцы Булганины.
К примеру, купец 2-й гильдии Николай Иванович Булганин (1833 г. р.) содержал красильное заведение при собственном двухэтажном доме на ул. Семёновской. Красильня находилась в деревянной избе позади дома, там работали до десяти наёмных работников. Также на первом этаже располагалась съестная лавка.
Ложкарный базар г. Семёнова. Фото: М. Дмитриев. Конец XIX века
Род Булганиных был очень деятельным, фамилия весьма распространённая по уезду. Многочисленные семьи Булганиных в XIX веке занимались разнообразным ремеслом, производили свои товары, были признаны и уважаемы. И всё же не производство, не ремесленничество, а более всего торговля характерна булганинскому роду.
Близкие родственники Н.А. Булганина занимались и трактирным промыслом. В Семёнове на рубеже XIX–XX веков насчитывалось более десятка трактиров. Среди Булганиных были даже владельцы ренсковых погребов (в Российской империи – магазины, торгующие алкогольными напитками на вынос). Ренсковые погреба появились в Семёнове в середине XIX века. В них продавались на вынос и на разлив заграничные и российские виноградные фруктовые вина, крепкие напитки и пиво.
Вот на этой булганинской ветви, где расцветала торговля в ренсковых погребах, берёт родительское начало Николай Александрович Булганин, который, к месту сказать, уже в XX веке был большим любителем заграничных и российских вин и крепких напитков.
Бабушка Николая Булганина, Евгения Ильинична Булганина (1835 г. р.), была уроженкой села Бор Семёновского уезда. Это село, которое прекрасно видать с городского Нижегородского откоса за широкой Волгой, где расстилаются бесконечные лесистые дали, сыграет немалую роль в становлении Николая в юношеские годы. Происхождение бабушки – из государственных крестьян, родители: Илья Степанович и Гликерия Маркеловна Скомороховы. «В 1853 году её выдали замуж за купеческого сына Павла Петровича Булганина (1835–1861 гг.). У них появляется трое детей: Григорий (1853 г. р.), Елизавета (1855 г. р.), Александр (1856 г. р.?)». Дату рождения Александра Павловича – отца Николая Булганина – пока оставлю под вопросом, она требует комментария. После смерти Павла Петровича в 1861 году овдовевшая Евгения Ильинична вышла ещё раз замуж. На этот раз за купца Ивана Ильича Гордеева (1829–1898 гг.). Именно Гордеев и промышлял торговлей спиртными напитками. В своём доме на первом этаже он устроил ренсковый погреб и здесь же открыл бакалейную лавку.
В 1883 году на город Семёнов пала беда – пожар, обративший в пепел немало домов и строений местных жителей. Второй деревянный этаж, где и размещалось семейство, в доме купца Гордеева сгорел, первый этаж, к счастью, уцелел, но с большими потерями. Гордеев дом не оставил, вновь надстроил второй этаж, на этот раз уже каменный, где по-прежнему поселил свою семью с детьми и пасынками. А на первом этаже возобновил торговлю. У Гордеева и Евгении Ильиничны были дети, но преемником гордеевского семейного дела стал пасынок, Григорий Павлович Булганин, родной дядя Николая Булганина, старший брат Александра Павловича. Он впоследствии стал и наследником дома.