По всей видимости, Сталин опирался на «такую молодёжь», как Булганин. Позже он откажется от «стариков», вояк Гражданской войны, у которых ещё сидели в голове и в душах кавалерийские атаки…
Реорганизация структур в начале войны была делом обычным. И иногда не очень успешным. Мнение гражданского руководителя высшего эшелона А.И. Микояна уже представлено. А вот мнение человека военного, адмирала Н.Г. Кузнецова: «Получив суровый урок зимой 1939–40 года (финская кампания – прим. Е.Ш.), мы не сделали, к сожалению, всех выводов. Поэтому положение в центральном аппарате мало изменилось и к моменту нападения на нас фашистской Германии.
Лично я рассуждал примерно так: «Коль в мирное время не создано оперативного органа, кроме существующего Генерального штаба, то, видимо, во время войны аппаратом Ставки станет именно он – Генеральный штаб. А Ставка? В неё, надо думать, войдут крупные государственные деятели. Значит, возглавлять её должен не кто иной, как сам Сталин».
…Со свойственным И.В. Сталину стремлением к неограниченной власти он держал военное дело в своих руках. Системы, которая могла бы безотказно действовать в случае войны, несмотря на возможный выход из строя отдельных лиц в самый критический момент, не существовало. Война застала нас в этом отношении не подготовленными.
В.Д. Соколовский, Н.А. Булганин, Г.К. Жуков. Западный фронт. 1941 г.
…19 июля, почти через месяц после начала войны, Сталин был назначен Наркомом обороны, и 8 августа Ставка Верховного Командования Вооружённых Сил была переформирована в Ставку Верховного Главнокомандования. И.В. Сталин занял пост Верховного Главнокомандующего Вооружёнными Силами. О его назначении знали тогда немногие. Только после первых успехов на фронтах в сообщениях, публиковавшихся в печати, Сталина стали называть Верховным Главнокомандующим».
Теперь мнение Г.К. Жукова: «Для улучшения управления фронтами 10 июля 1941 года Государственный Комитет Обороны образовал три Главных командования войск направлений:
– Северо-Западное (главнокомандующий – Маршал К.Е. Ворошилов, член Военного совета – А.А. Жданов, начальник штаба – генерал М.В. Захаров);
– Западное (главнокомандующий – Маршал С.К. Тимошенко, член Военного совета – Н.А. Булганин, начальник штаба – генерал Г.К. Маландин);
– Юго-Западное (главнокомандующий – Маршал С.М. Будённый, член Военного совета – Н.С. Хрущёв (с 5 августа 1941 г.), начальник штаба – А.П. Покровский).
Создавая Главные командования, Государственный Комитет Обороны рассчитывал помочь Ставке обеспечить возможность лучшего управления войсками, организовать взаимодействие фронтов, военно-воздушных и военно-морских сил.
Предполагалось, что Военные советы этих командований в большей степени, чем командование фронтов, смогут использовать местные силы и средства в интересах вооружённой борьбы».
«…На седьмой день войны фашистские войска заняли Минск.
29 июня, вечером, у Сталина в Кремле собрались Молотов, Маленков, я и Берия. Подробных данных о положении в Белоруссии тогда ещё не поступило. Известно было только, что связи с войсками Белорусского фронта нет. Сталин позвонил в Наркомат обороны Тимошенко, но тот ничего путного о положении на западном направлении сказать не мог…»
Совсем не случайно Сталин отправляет на Западный фронт преданного ему человека – Н.А. Булганина. Тот будет докладывать ему истинное положение дел на фронте, к чему, в общем-то, и обязывала должность Булганина. До Булганина на Западном фронте побывал в качестве члена Военного совета кровожадный инквизитор Л.З. Мехлис, который во всех видел только врагов и нанёс немалый ущерб Красной Армии, являясь инициатором репрессий среди военных. Мехлис был в этом качестве на Западном фронте, к счастью, совсем недолго – с 4 по 12 июля 1941 года.
Члены Военных советов фронтов имели и права, и обязанности. Они были включены в коллегиальное военное руководство фронтом. А стало быть, занимались организацией боевых действий, решением вопросов управления и обеспечения вверенных войск.
«В состав Военных советов входили: командующий (председатель); член Военного совета – политработник, который делил с командующим всю полноту ответственности за состояние и боевую деятельность войск, участвовал в разработке оперативных планов (иногда назывался первым членом Военного совета); начальник штаба; другие ответственные работники с учётом особенностей и состава войск. Постановлением ГКО от 9 июля 1941 г. «О членах Военных советов армий», указами Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня и 18 августа 1941 г. были определены права и обязанности членов Военных советов фронтов и армий. Каждый из них отвечал за конкретный участок работы. В ходе войны число членов Военных советов было увеличено.
В состав Военных советов фронтов в ноябре 1941 г. вводились вторые члены Военных советов, на которых возлагался контроль за деятельностью тыловых служб, в ноябре 1942 г. – командующие воздушными армиями, в феврале 1944 г. – командующие артиллерией. Все кандидаты на должность члена Военного совета рассматривались в ЦК ВКП(б), и по его рекомендации ГКО производил соответствующее назначение».
Но равную ли ответственность делил за провалы командующий фронтом и член Военного совета фронта? Сразу скажу: нет. На членов Военного совета ложилась обязанность «государева ока», а также часть тыловых функций, отчасти представительских, не говоря уже об идеологических, партийных. Сталин, по всей видимости, и не предполагал равную ответственность командующего фронтом и члена Военного совета.
В военном деле члены Военных советов, как правило, были не сильны. Но сильны были в другом. Назначение ведущих государственных и партийных деятелей на военные должности в начале войны было обычным делом. Членами Военных советов фронтов были такие крупные советские государственные и партийные деятели, как Н.С. Хрущёв, Л.М. Каганович, А.А. Жданов, Н.А. Булганин. Фронты от этого часто выигрывали, так как крупные фигуры имели больше возможностей по выбиванию у различных ведомств дополнительных средств. Булганин, к примеру, часто приезжал с разными просьбами к Микояну, который ведал снабжением Красной Армии. Микоян часто помогал ему, вернее фронту, чем мог.
Ещё один пример: Н.А. Булганин в период битвы за Москву обратился к Василию Прохоровичу Пронину, которого хорошо знал, тот был с весны 1939 года председателем Моссовета. Хорошо знал Булганин и возможности строительного треста по передвижке зданий. В итоге москвичи строители в накалённые дни обороны столицы помогли фронту – из трясины, грязи были вытащены застрявшие и поломанные танки, бронемашины, которые впоследствии ремонтировались. Речь идёт, по некоторым данным, о тысяче единиц техники, которая встала в строй…
«…По характеру (Булганин) был совсем не военным, не резким. Но время от времени мог и ругнуться матом. И конечно же, был совсем не стратег.
Помню, в 1941 году мы приехали на Западный фронт. Над нашими головами в сторону Москвы степенно, строем, с ровным гулом летели немецкие бомбардировщики. Булганин вдруг занервничал, забегал взад-вперёд и начал кричать: «Почему мы их не сбиваем? Почему не сбиваем?» Жуков оторвался от карты, посмотрел на него твёрдо и говорит: «Да не волнуйся ты так, Николай Александрович! Если мы начнём их сбивать, они начнут бомбить позиции наших войск. Пусть там, в тылу, их сбивают те, кому это положено». Но как хозяйственника Жуков его высоко ценил и был спокоен за тыл фронта, если членом Военного совета был Булганин».
И служба, и ответственность у Булганина не были такими, как у командующего фронтом. Но и безоблачной такую службу не назовёшь. Мало того, Булганин был ещё и «громоотводом», а в какие-то моменты «мальчиком для битья», на которого обрушивался Верховный… Будет время, когда Политбюро вынесет выговор Булганину и снимет с должности члена Военного совета.
Большую часть войны Булганин провёл в компании выдающихся полководцев: Конева, Жукова, Рокоссовского, Соколовского. Людей не простых, амбициозных, подчас взрывных и даже в какие-то моменты грубых. С кем-то он находил общий язык, с кем-то отношения складывались «не очень».
Кто-то старался отстранить его от дел в мягкой форме, создав ему более или менее комфортные условия пребывания в штабе фронта, кто-то сам (или через своих подчинённых) писал жалобы на Булганина, а после ему делали нагоняй…
С И.С. Коневым отношения у Булганина не очень складывались, командующий считал, что тот кляузничал на генералов его фронта Сталину и тем самым подрывал и его, Конева, авторитет.
Есть, правда, другие смыслы в службе членов Военного совета, в частности Н.А. Булганина: «…Другой пример, – рассказывает Я.Е. Чадаев. – Он связан с началом операции «Тайфун» (30 сентября – 2 октября) под Вязьмой и Брянском, когда в результате тяжёлого и неожиданного удара противника значительная часть соединений Западного, Резервного и Брянского фронтов оказалась в окружении.
Когда я зашёл в приёмную Сталина, то застал Поскребышева в сильном смятении. Он держал телефонную трубку и буквально кричал:
– Ну, когда же вы разыщите его, чёрт вас побери?
Раздался звонок от Сталина.
– Ну, зайди, – мотнул головой Поскребышев.
Я тихо вошёл в кабинет и остановился, не проронив ни звука. Сталин ходил поспешно по кабинету с растущим раздражением. По его походке и движению чувствовалось, что он находится в сильном волнении. Сразу было видно, что он тяжело переживает прорыв фронта и окружение значительного числа наших дивизий. Это событие просто ошеломило его.
– Ну и болван, – тихо произнёс Сталин. – Надо с ума сойти, чтобы проворонить… Шляпа!
Я никогда не забуду этой картины: на фоне осеннего, грустного пейзажа умирающей природы бледное, взволнованное лицо Сталина. Кругом полная тишина. Через открытую настежь форточку проникали холодные струи воздуха.
Пока я молча стоял, зашёл Поскребышев и доложил:
– Командующий Конев у телефона.
Сталин подошёл к столу и с яростью снял телефонную трубку.