– Считаю, что этого делать сейчас нельзя. Мы не можем бросать на контрудары, успех которых сомнителен, последние резервы фронта. Нам нечем будет тогда подкрепить оборону войск армий, когда противник перейдёт в наступление своими ударными группировками.
– Ваш фронт имеет шесть армий. Разве этого мало?
– Но ведь линия обороны войск Западного фронта сильно растянулась; с изгибами она достигла в настоящее время более 600 километров. У нас очень мало резервов в глубине, особенно в центре фронта.
– Вопрос о контрударах считайте решённым. План сообщите сегодня вечером, – недовольно отрезал И.В. Сталин.
Под Волоколамском. 1941 г.
Я вновь попытался доказать И.В. Сталину нецелесообразность контрударов, на которые пришлось бы израсходовать последние резервы. Но в телефонной трубке послышался отбой, и разговор был окончен.
…Тяжёлое впечатление осталось у меня от этого разговора с Верховным. Конечно, не потому, что он не посчитался с моим мнением, а потому, что Москва, которую бойцы поклялись защищать до последней капли крови, находилась в смертельной опасности, а нам безоговорочно приказывалось бросить на контрудары последние резервы. Израсходовав их, мы не смогли бы в дальнейшем укреплять слабые участки нашей обороны.
Минут через пятнадцать ко мне зашёл Н.А. Булганин и с порога сказал:
– Ну и была мне сейчас головомойка!
– За что?
– Сталин сказал: «Вы там с Жуковым зазнались. Но мы и на вас управу найдём!» Он потребовал от меня, чтобы я сейчас же шёл к тебе и мы немедленно организовали контрудары.
– Ну что ж, садись, вызовем Василия Даниловича и предупредим командармов Рокоссовского и Захаркина.
Часа через два штаб фронта дал приказ командующим 16-й и 49-й армиями и командирам соединений о проведении контрударов, о чём мы и доложили в Ставку. Однако эти контрудары, где главным образом действовала конница, не дали тех положительных результатов, которых ожидал Верховный. Враг был достаточно силён, а его наступательный пыл ещё не охладел. Только в районе Алексина нам удалось добиться значительных результатов: части 4-й армии противника здесь понесли большие потери и не смогли принять участия в общем наступлении на Москву.
Для продолжения наступления на Москву гитлеровское командование подтянуло новые силы и к 15 ноября сосредоточило против войск Западного фронта 51 дивизию, в том числе 31 пехотную, 13 танковых и 7 моторизованных, хорошо укомплектованных личным составом, танками, артиллерией и боевой техникой…»
Разумеется, на фронте, даже рядом с Жуковым, Булганин оставался «человеком Сталина», которому никогда бы не пошёл наперекор. Вместе с тем он был наделён огромными полномочиями и решал кадровые вопросы, судьбу командиров и целых подразделений, подчинённых ему как члену Военного совета фронта. На нём лежала ещё и главная ответственная задача – поддерживать боевой дух личного состава, веру в неизбежную победу над врагом. Булганин постоянно бывал в частях, на передовой, беседовал не только с политработниками, но и встречался с личным составом, офицерами и рядовыми. Эта работа была сама по себе незаметной, и как бы дежурной, но подспудно она имела огромный результат. В войсках Булганина знали «в лицо». Знали и то, что он прямой и неукоснительный сподвижник Сталина.
Н.А. Булганин, с одной стороны, должен был докладывать вождю о положении дел на фронте, честно, без прикрас, с другой стороны, – он и сам непосредственно отвечал за состояние дел на фронте.
Чтобы лучше представить, какие задачи стояли перед Н.А. Булганиным, какие документы он получал (а главное – должен был на них реагировать) от членов Военных советов армий, входящих в Западный фронт, в Приложении 4 приведу тяжёлое по своему смыслу донесение на имя Н.А. Булганина члена Военного совета 30-й армии бригадного комиссара Н.А. Абрамова о боях за город Калинин.
Все помнят подвиг Зои Космодемьянской. В период обороны Москвы вводилась тактика «выжженной земли», когда врагу не должно достаться ни жилья, ни горючего, ни продовольствия, ни фуража. Местным жителям приходилось в этот период чрезвычайно тяжело: порой у них на глазах горели их дома, подожжённые нашими диверсантами. Это было также жертвой с нашей стороны в той беспощадной войне.
«ДОКЛАД ВОЕННОГО СОВЕТА ЗАПАДНОГО ФРОНТА ВЕРХОВНОМУ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМУ О МЕРАХ ПО ВЫПОЛНЕНИЮ ПРИКАЗА СТАВКИ ВГК № 0428
29 ноября 1941 г.
Во исполнение приказа Ставки № 0428 от 17 ноября о поджогах населённых пунктов Военным советом немедленно были приняты следующие меры:
1. В дивизиях и полках приступили к формированию команд охотников, которые в своём большинстве уже ведут активную работу. На территорию, занятую противником, разведорганами особого отдела направлены диверсионные группы, общим числом до 500 человек.
2. Армиям выделены по эскадрилье самолётов Р-5 и У-2, всего 45 самолётов.
3. Изготовлено и выделено частям индивидуальных зажигательных средств – термитные запалы, шары, цилиндры, шашки – общим числом 4300 единиц.
4. Выдано свыше 100 000 бутылок с зажигательными смесями и приспособления для их использования.
5. Для помощи в создании команд охотников в дивизии направлены из резерва фронта 38 командиров.
6. Утверждены по каждой армии пункты, подлежащие сожжению и разрушению, и установлены в связи с этим задания родам войск (авиация, артиллерия, команды охотников, диверсионные и партизанские отряды).
За истёкшее время сожжено и разрушено 398 населённых пунктов, из них в 30-й армии – 105, 16-й – 113, 5-й – 55, 33-й – 17, 43-й – 24, 29-й – 52, 50-й – 32 пункта.
Большинство пунктов сожжено и разрушено командами охотников и диверсионными группами.
Артиллерия из-за отсутствия зажигательных снарядов, а авиация из-за плохой погоды активной работы по выполнению задания не вели.
Активная работа частей фронта по поджогу населённых пунктов нанесла серьёзный ущерб немцам, о чём говорит следующий, перехваченный нами, приказ немецкого командования:
«Согласно сообщению штаба 57 ак установлено, что за последнее время во многих местах отдельными лицами и группами, проникающими через линию фронта, производятся систематические поджоги населённых пунктов.
Необходимо повысить контроль передвижения гражданского населения и усилить охрану на местах расквартирования».
Работа по выполнению приказа Ставки № 0428 продолжается во всех частях фронта.
ЖУКОВ БУЛГАНИН».
ЦАМО. Ф. 208. Oп. 251. Д. 19. Л. 48–49.
«ДОНЕСЕНИЕ НАЧАЛЬНИКА МОЖАЙСКОГО СЕКТОРА НКВД
ОБ УНИЧТОЖЕНИИ НАСЕЛЁННЫХ ПУНКТОВ В ТЫЛУ ПРОТИВНИКА
30 декабря 1941 г.
Совершенно секретно
Члену Военного совета Западного фронта
тов. БУЛГАНИНУ
В соответствии с Вашими указаниями по уничтожению населённых пунктов, занятых противником, Можайским сектором [НКВД] проделано следующее:
Диверсионными группами НКВД, перебрасываемыми за линию фронта, были подожжены: РОГАТИНО, ЗАБОЛОТЬЕ, УСАТКОВО, АРХАНГЕЛЬСКОЕ, ВОЛЧЕНКИ, КОВРИГИНО, ГОРБОВО.
Агентурными группами сектора подожжены: КРИВОШЕИНО, НОВАЯ ДЕРЕВНЯ, ХАУСТОВО, ОГАРКОВО и ПАВЛОВКА.
Кроме того, в глубоком тылу противника агентурой было уничтожено в Смоленской области: в д. КРАСНЫЙ ЛУЧ школа, где размещались немцы, и вблизи г. КОЗЕЛЬСК бывшее общежитие стеклянного завода, где также размещались немцы.
Посланная нами агентура для уничтожения ДОРОХОВО, ВЕРЕЯ и некоторых других пунктов до сего времени не вернулась, а поэтому результаты выполнения этого задания неизвестны.
Начальник Можайского сектора [НКВД]
старший майор госбезопасности ЛЕОНТЬЕВ».
ЦАМО СССР. Ф. 208. Оп. 2524. Д. 18. Л. 88.
В конце ноября 1941 года штаб Западного фронта отправляет в Ставку план контрнаступления наших войск.
«Рассмотрев предложения Жукова, Ставка довела до командующих фронтами общие задачи предстоящего контрнаступления. Что же представлял из себя его план?
Для доклада Сталину были подготовлены всего одна карта, на которой красным карандашом были изображены полосы наступления, и объяснительная записка к ней.
В объяснительной записке командования Западным фронтом на имя Сталина от 30 ноября 1941 года говорилось следующее:
«1. Начало наступления, исходя из сроков выгрузки и сосредоточения войск и их довооружения: 1-й ударной, 20-й и 16-й армий и армии Голикова с утра 3–4 декабря, 30 армии 5–6 декабря. […]
3. Ближайшая задача: ударом на Клин, Солнечногорск и в истринском направлении разбить основную группировку противника на правом крыле и ударом на Узловая и Богородицк во фланг и тыл группе Гудериана разбить противника на левом крыле фронта армий Западного фронта.
4. Дабы сковать силы противника на остальном фронте и лишить его возможности переброски войск, 5, 33, 43, 49-я и 50-я армии фронта 4–5 декабря переходят в наступление с ограниченными задачами.
5. Главная группировка авиации (3/4) будет направлена на взаимодействие с правой ударной группировкой и остальная часть с левой – армией генерал-лейтенанта Голикова».
Под документом стояли подписи Г.К. Жукова, начальника штаба фронта В.Д. Соколовского и члена Военного совета фронта Н.А. Булганина.
Передавая этот документ через заместителя начальника Генерального штаба А.М. Василевского, Г.К. Жуков тогда же написал несколько строк лично для него: «Прошу срочно доложить Народному Комиссару Обороны т. Сталину план контрнаступления Западного фронта и дать директиву, чтобы можно было приступить к операции, иначе можно запоздать с подготовкой».
Резолюция Сталина была короткой: «Согласен. И. Сталин».
Пятого декабря войска Калининского фронта, под командованием генерала Конева, а 6 декабря резервные армии Западного фронта генерала Жукова и правофланговые Юго-Западного маршала Тимошенко пошли в контрнаступление.
Началась грандиозная операция, продлившаяся до двадцатых чисел апреля 1942 года. Москву отстояли. Не могли не отстоять!
«Думается мне, – писал маршал Г.К. Жуков, – что дело обороны страны в своих основных, главных чертах и направлениях велось правильно.