На протяжении многих лет в экономическом и социальном отношениях делалось всё или почти всё, что было возможно. Что же касается периода с 1939-го до середины 1941 года, то в это время народом и партией были приложены особые усилия для укрепления обороны, потребовавшие всех сил и средств.
Развитая индустрия, колхозный строй, всеобщая грамотность, единство и сплочённость наций, материально-духовная сила социалистического государства, высочайший патриотизм народа, руководство ленинской партии, готовой слить воедино фронт и тыл, – это была могучая основа обороноспособности гигантской страны, первопричина той грандиозной победы, которую мы одержали в борьбе с фашизмом».
Под этими словами явно подписался бы и Н.А. Булганин, который почти не расставался с Г.К. Жуковым во время битвы за Москву.
«Сегодня многие историки отмечают весьма жёсткий стиль управления войсками со стороны Жукова. Эта жёсткость имела место и, безусловно, оказала влияние на поведение и исполнительность подчинённых в кризисной ситуации. Насколько угрозы командующего помогали делу, а насколько вредили – вопрос спорный. Приведём лишь один факт из практики руководства Жукова. Поздним вечером 12 октября, узнав о падении Калуги, будущий маршал отправил командующему 49-й армии генерал-лейтенанту И.Г. Захаркину гневное послание (копия – Сталину):
«1. Немедленно дать объяснение, на каком основании Вы бросили Калугу без разрешения Ставки и Военсовета фронта и со штабом сами уехали в Тарусу.
2. Переходом в контрнаступление восстановить положение. В противном случае за самовольный отход от г. Калуга не только командование частей, но и Вы будете расстреляны.
3. Стык с 43-й армией в районе Прудки, Барановка направляется 9 тбр.
4. Получение, исполнение донести.
Жуков, Булганин, Соколовский».
Документ показательный и требует лишь того комментария, что Калугу отбить тогда не удалось, но и Захаркин Иван Григорьевич расстрелян не был и продолжал руководить войсками своей армии.
Но были приказы и иного рода, например командиру 2-го кавалерийского корпуса (кк) от 12 ноября 1941 г.: «Прибывшее в кав. корпус необученное конному делу пополнение передать командующему 49-й армией для укомплектования стрелковых частей. Необученное конному делу пополнение ни в коем случае в строй не давать, разрешаю использовать только для укомплектования тылов. 12.11.41. Жуков, Булганин».
Кресты гитлеровцев под Вязьмой
Так что Жуков думал и о необученном пополнении, и о том, какие потери неопытные новобранцы могут понести на полях сражений. И такой документ, подписанный им, отнюдь не является единичным».
И всё же без крутых мер не обходилось. Речь уже шла о несчастных командирах из 33-й армии. Были и другие, судьбами которых распоряжалось командование Западного фронта.
«…Были на Западном фронте в период битвы за Москву и расстрелы. В ноябре перед строем командного состава за сдачу Рузы были расстреляны исполняющий обязанности командира 133-й стрелковой дивизии 5-й армии подполковник А.Г. Герасимов и бывший комиссар дивизии бригадный комиссар Г.Ф. Шабалов. В те же дни перед строем расстреляли командира 151-й мотострелковой бригады 33-й армии майора Ефимова, старшего батальонного комиссара Пегова, комиссара 455-го батальона той же бригады старшего политрука Ершова – «за то, что батальон, поддавшись панике, оставил занимаемый рубеж обороны и отошёл без приказа назад, увлекая за собой другие подразделения». «За сдачу врагу занимаемого рубежа и позорное бегство с поля боя» были расстреляны командир 601-го стрелкового полка 82-й дивизии 5-й армии майор П.А. Ширяев и политрук Р.Е. Колбасенко».
Несмотря на советские потери, невзирая на промахи и упущения командования с нашей стороны, высокомерный немецкий генералитет, вся эта разряженная в кресты и нашивки со свастикой гитлеровская свора не исполнила ни одного задуманного стратегического плана! Фашисты не только не завладели Москвой, они получили то, что заслужили – смерть, увечья, униженье побеждённых. Миф о самой непобедимой, самой сильной европейской армии прекратил существование.
Жуков Г.К.: «Каковы же общие итоги великой битвы под Москвой? Немецкий генерал Вестфаль, описывая операцию «Тайфун», вынужден был признать, что «немецкая армия, ранее считавшаяся непобедимой, оказалась на грани уничтожения». Это же заявляют и другие генералы гитлеровской армии, такие, как К. Типпельскирх, Г. Блюментрит, Ф. Байерлейн, Ф. Мантейфель, и многие другие.
Что верно, то верно. В битве под Москвой гитлеровцы потеряли в общей сложности более полумиллиона человек, 1300 танков, 2500 орудий, более 15 тысяч машин и много другой техники. Немецкие войска были отброшены от Москвы на запад на 150–300 километров.
Контрнаступление зимой 1941–42 года проходило в сложных условиях и, что самое главное, как я уже говорил, без численного превосходства над противником».
Нет, Геббельс не случайно при походе на Москву помянул Наполеона: где-то, видать, в подкорке сидело, зудело, побаливало, неистребимо пугало… Чуял, что пополнит ряды пораженцев от русского оружия.
«После первых дней заслуженного и ослепительного успеха наступающих в подмосковных лесах войск Сталину стало казаться, что возможно всё, что становится досягаемым немыслимое вчера. Что лишённый серьёзной резервной базы вермахт может рухнуть в России так же быстро, как и поднялся над нею. Велик был соблазн верить в скорый финал невиданной драмы. Никто кроме него не посмел бы придать самым немыслимым своим мечтаниям очертания практических действий. Только Сталин – и никто другой – мог выдвинуть идею покончить с центральной группировкой немцев уже сейчас, на крыльях осенившей всех московской победы. Только Сталин мог приказать готовиться к финальному уничтожению всего того, что фельдмаршал Бок привёл под Москву. Соответственно, директивы командующим фронтами предлагали устроить немцам почти наполеоновский финал.
Разгром немцев под Москвой
Идея широкого наступления с решающими результатами дала толчок общему стратегическому видению. В критический для страны час, когда судьба Москвы висела на волоске (4 декабря), Сталин демонстрирует немалую силу характера. Он уже не спрашивает Жукова, выстоит ли Москва. Мы видим Сталина вновь уверенным в будущем, размышляющим о послевоенных границах СССР…»
Запад в лице англичан тоже стал смотреть на Советский Союз и Сталина несколько другими глазами, промытыми правдой о победе советских войск под Москвой. Британский министр иностранных дел А. Иден, прибывший в декабре 1941 года в Москву на переговоры со Сталиным, совершил ознакомительный визит на один из участков советско-германского фронта. Ему показали огромные колонны брошенных немцами автомашин, бронетранспортёров и танков. Англичанин был поражён масштабами разгрома вермахта, которому не приходилось с начала Второй мировой войны терпеть таких поражений. Впечатления Идена от увиденного под Москвой оказали большое влияние на выработку правительством Великобритании дальнейшей политики военной помощи Советскому Союзу.
Кадр из фильма «Москва наносит ответный удар»
О моральном эффекте от вида брошенной вражеской техники и его влиянии на граждан страны говорилось в телеграмме члена Государственного Комитета Обороны Н.А. Булганина от 16 декабря 1941 года. Находясь на недавно освобождённой территории в районе Яхромы, он сообщал Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину и Командующему Западным фронтом Г.К. Жукову: «Количество разбитых средних и больших немецких танков, бронемашин и автовездеходов на дорогах, лесных просеках и в лесах… превосходит все наши представления. Местность производит впечатление настоящего разгрома бронетанковых частей фашистов. Проезжая попутно, видел лично не менее 60 разбитых танков и ещё большее количество большегрузных автовездеходов… Считаю очень полезным обязать наши киноорганизации заснять картину этого разгрома фашистов» (16 декабря 1941 года).
Советские кинооператоры действительно засняли кадры, запечатлевшие момент поражения немецкой ГА «Центр», и вскоре на экранах кинотеатров страны (23 февраля 1942 года) появился документальный фильм Л. Варламова и И. Копалина, работа над которым началась ещё в дни обороны столицы – «Разгром немецких войск под Москвой». Фильм имел огромную популярность не только в СССР, но и в союзных государствах.
В США он вышел под названием «Moscow Strikes Back» («Москва наносит ответный удар») и получил премию «Оскар».
К месту заметить, это был первый «Оскар» советских режиссёров. Следующий «Оскар» – тоже удивительный момент – получил Сергей Бондарчук за экранизацию романа Льва Толстого «Война и мир».
Успех битвы под Москвой принёс славу не только Жукову, но и Булганину.
Глава XIIIФронтовые вехи
После битвы за Москву, зимой 1942 года, Ставка Верховного Главнокомандования отправляет Н.А. Булганина на Северо-Западный фронт в качестве члена Военного совета Северо-Западного направления. Задача фронта: не допустить возможного прорыва гитлеровцев с севера на Москву, а сверхзадача – прорвать блокаду Ленинграда, разорвать гитлеровские путы, в которых оказалась колыбель революции. Город Ленина был безжалостно погружён в огневые налёты врага, а самое страшное – в городе были лютый голод, холод и жертвенная гибель мирных жителей.
Многие решения, принимаемые Ставкой и, разумеется, лично И.В. Сталиным после успешного отражения врага от столицы, имели наступательный дух, требовали решительности от командования подразделений.
Командующий фронтом генерал-лейтенант П.А. Курочкин (1900–1989 гг.) вспоминал: «Перед началом нового наступления, в конце января – начале февраля 1942 г., Северо-Западный фронт в общем и целом по-прежнему не имел достаточных сил, в частности резервов. У нас было мало танков, авиационные соединения насчитывали к 31 января только 110 исправных самолётов. Подвоз продовольствия и боеприпасов осуществлялся с трудом.