ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
от 20 апреля 1944 года № ГКО-5689сс
О НЕДОСТАТКАХ В РАБОТЕ КОМАНДОВАНИЯ 2-го ПРИБАЛТИЙСКОГО ФРОНТА
Москва, Кремль
2-й Прибалтийский фронт под командованием генерала армии Попова М.М. за полгода своего существования с 12 октября 1943 года по 12 апреля 1944 года провёл 14 армейских и фронтовых операций.
Все проведенные за эти полгода операции, несмотря на превосходство в силах над противником и затрату на них большого количества боеприпасов, существенных результатов не дали, и 2-й Прибалтийский фронт задач, поставленных перед ним Ставкой Верховного Главнокомандования, не выполнил.
Операция по преследованию противника, отходившего со Старо-Русского направления, в результате успешного наступления войск соседнего Ленинградского фронта, также была проведена неудовлетворительно. Отход противника своевременно обнаружен не был, соприкосновение с ним было утеряно, преследование велось вяло и медленно, что дало противнику возможность отходить планомерно, вывести свою технику, живую силу и закрепиться на заранее подготовленном рубеже. Такое положение на 2-м Прибалтийском фронте явилось результатом неудовлетворительного руководства фронтом со стороны командующего фронтом генерала армии Попова и Члена Военного совета фронта генерал-лейтенанта Булганина.
Представители Ставки Верховного Главнокомандования маршал авиации А.А. Новиков, маршал артиллерии Н.Н. Воронов, член Военного совета фронта генерал-лейтенант Н.А. Булганин и командующий Западным фронтом В.Д. Соколовский (после приезда И.В. Сталина на Западный фронт)
Генерал армии Попов и генерал-лейтенант Булганин не справились с руководством фронтом.
Командование фронтом, и в первую очередь командующий фронтом генерал армии Попов, не организует тщательной разведки противника. Только этим объясняется неожиданный, для командования 2-м Прибалтийским фронтом, и беспрепятственный уход противника из Старая Русса и Новосокольники.
Командование фронтом не знает степени готовности и возможностей своих войск и вследствие этого неправильно определяет возможные сроки начала операций, что приводит к неоднократным изменениям этих сроков, или же операции начинаются при явной неподготовленности войск.
В работе артиллерии 2-го Прибалтийского фронта имеют место крупнейшие недочёты, аналогичные отмеченным в докладе комиссии по Западному фронту, утверждённом Постановлением ГКО от 12 апреля 1944 года за № 5606сс.
Командование 2-го Прибалтийского фронта зазналось, критически к своим недостаткам и ошибкам не относится и уроков из этих ошибок не извлекает. Правдиво о положении дел на фронте Ставке Верховного Главнокомандования не докладывало и не докладывает, а своими неправдивыми докладами и постановкой задач войскам, не соответствующих директивам Ставки, по существу, вводит Ставку в заблуждение (Это же явная промашка Булганина! – прим. Е.Ш.).
Командование фронтом критики не терпит. Указания представителей Ставки и Генштаба на недостатки в работе командования фронтом встречает в штыки.
Исходя из вышеуказанного Государственный Комитет Обороны ПОСТАНОВЛЯЕТ:
1. Генерала армии Попова М.М. снять с должности командующего 2-м Прибалтийским фронтом как не справившегося с командованием фронтом, и снизить его в звании до генерал-полковника.
2. Генерал-лейтенанта Булганина отстранить от должности Члена Военного совета 2-го Прибалтийского фронта как не справившегося со своими обязанностями.
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ».
Николай Александрович получил нагоняй сразу дважды: за службу на Западном и 2-м Прибалтийском фронтах.
5 мая 1944 года Булганин был в кабинете Сталина, находился там почти три часа. Вероятнее всего, именно там в начале мая и определилась судьба, попавшего, казалось бы, в опалу Булганина. Нет, опалы не было никакой! А пожурить, прищучить чуток или злобно проучить Сталин мог любого. А потом великодушно простить и дать новую должность. В этом отношении Сталин пришёл к выводу, что после провала на службе провинившийся начинает работать с удвоенной силой и проколоться ещё раз не хочет. Не всегда, однако, это отлаженно работает и всё же в каких-то обстоятельствах приносит пользу. Кнут и пряник – средства, испробованные веками.
Вождь о Булганине не забыл, его не задвинул, а дал возможность реабилитироваться…
11 мая 1944 года Булганин заходит всего на пять минут в кремлёвский кабинет вождя – и он вновь на должности члена Военного совета фронта, на этот раз – 1-го Белорусского под командованием опять же своего «старого» знакомого, генерала армии К.К. Рокоссовского.
Почему «старого»? Потому что их познакомил ещё осенью 1941 года под Москвой маршал С.К. Тимошенко, а потом они всё время пересекались по службе.
К.К. Рокоссовский
Интересный момент, с деталями… В 1965 году Г.К. Жуков прочитает мемуары своего боевого товарища и бывшего командующего войсками Центрального фронта К.К. Рокоссовского, обнаружит там неточности. Он сразу же поймёт природу этой забывчивости и напишет в письме Рокоссовскому: «Описывая подготовку войск Центрального фронта к Курской битве, Вы написали о выдающейся роли Хрущёва Н.С. в этой величайшей операции. Вы написали, что он приезжал к Вам на фронт и якобы давал мудрые советы, «далеко выходившие за рамки фронтов». Вы представили в печати его персону в таком виде, что Хрущёв вроде играл какую-то особо выдающуюся роль в войне. А этого-то, как известно, не было, и Вы это знали.
Как Вам известно, с Хрущёвым приезжал и я. Напомню, что было на самом деле: был хороший обед, за которым Хрущёв и Булганин крепко подвыпили. Было рассказано Хрущёвым и Булганиным много шуток, анекдотов, а затем Хрущёв уехал в штаб Воронежского фронта, а я остался во вверенном Вам фронте, где отрабатывались вопросы предстоящей операции с выездом в войска. Надеюсь, этого Вы ещё не забыли».
Тут, пожалуй, самое время вспомнить о приятеле Н.А. Булганина деятельном товарище Н.С. Хрущёве. Вождь, к удивлению, много сердился на Хрущёва, а крутых мер не принимал.
Вернемся в 1942 год. Из воспоминаний Я.Е. Чадаева: «Вечером 18 июня 1942 г., когда я находился у Н.А. Вознесенского в связи с подведением экономических итогов первого года войны, позвонил кремлёвский телефон. Вознесенский взял трубку и, обратившись ко мне, сказал, что меня просит зайти Булганин, который через час уезжает на фронт.
Полагаю, что моя запись этой встречи с Булганиным будет небезынтересной для полноты его характеристики. Тем более что речь в ней пойдёт и о Н.С. Хрущёве.
Булганин, как и прежде, встретил меня тепло и приветливо. Только, видимо, забыл моё отчество и называл меня Яковом Еремеевичем. Он попросил меня помочь его помощнику В.И. Савкину решить ряд вопросов. Сам же Булганин вновь отбывает на фронт. Николай Александрович добавил:
– Был у товарища Сталина. Он чуть было не поручил мне одно деликатное дело.
Я тут же поинтересовался, что это за дело?
– По расследованию причин провала Харьковской операции. Поскольку тут дело касается Н.С. Хрущёва, а мы с ним в какой-то мере приятели, я еле упросил товарища Сталина не давать мне этого поручения. Он долго не соглашался, а потом всё-таки уважил мою просьбу. При разговоре со мной уж очень неодобрительно отзывался Верховный об этой операции, которая закончилась трагически с огромными для нас потерями. Неудача под Харьковом нанесла и большой моральный удар советским людям.
После некоторой паузы Булганин заговорил ещё более откровенно:
– Тяжёлый человек этот Никита Сергеевич. Всё в его представлении всегда предельно просто – из невозможного сделать возможное. Худо ли, плохо ли, но эта операция была проведена по настоянию Военного совета Юго-Западного направления и фронта. Оказалось, что подготовляемое наступление наших войск не явилось неожиданным, внезапным для противника. Уже только это не могло гарантировать её успешный исход. Одной из главных причин данной катастрофы, по мнению товарища Сталина, явилась явная недооценка Военным советом Юго-Западного направления сил врага. Эта ошибка усугублялась тем, что Военный совет направления проявил большое упорство, настаивая на своей правоте, хотя на заседании Ставки Верховного Главнокомандования, на котором присутствовали маршал С.К. Тимошенко и генерал И.X. Баграмян, и раздавались голоса, трезво оценивавшие реальную обстановку на харьковском направлении. И Ставка, видя настойчивость и решимость командования Юго-Западного направления, согласилась с его предложением разгромить имевшимися в его распоряжении силами и средствами харьковскую группировку противника и освободить весь промышленный район. Она доверилась докладу командования, опыту и авторитету маршала Тимошенко и многократным заверениям члена Военного совета Хрущёва, считая, что «на месте виднее». Если бы оценка была правильной и отражала действительное соотношение сил под Харьковом, Ставка ВГК приняла бы энергичные меры, чтобы усилить группировку наших войск и упредить удар врага. Всё здесь обстояло бы по-иному.
– А кому же товарищ Сталин поручил миссию относительно Хрущёва?
– Думаю, что он, наверное, никому не поручит. Дело в том, что товарищ Сталин всегда поддерживал Никиту Сергеевича. Некоторые соратники высказывали недовольство Хрущёвым. Хотя товарищ Сталин соглашался с ними и, в частности, даже говорил о том, что Хрущёв не может разбираться в статистических данных, не может анализировать их и оперировать ими, но, подчёркивал товарищ Сталин, нам приходится мириться с ним. Дело в том, что у нас в составе Политбюро ЦК только двое собственно из среды рабочих – это Хрущёв и Андреев, ну, может, ещё и Калинин.
Подумав немного, Булганин добавил:
– Мне кажется, именно эти соображения удержат товарища Сталина от принятия и на этот раз каких-либо крутых мер в отношении Хрущёва. Ведь товарищ Сталин способен беспощадно критиковать любого руководителя, но в то же время ему хочется, чтобы человек понял свою ошибку, исправил её…