В процессе заседания Вам нужно быть в комнате отдыха и ждать двух звонков. После двух звонков Вам нужно войти в кабинет, где и арестовать Берия. Всё ли ясно?»
Я ответил: «Вполне».
Пришёл Берия. Началось заседание. Идёт заседание час, другой, а условленных звонков всё нет и нет. Я уже начал беспокоиться, уж не арестовал ли Берия тех, кто хотел арестовать его. Но в это время раздался условленный звонок.
Оставив двух вооружённых офицеров у наружной двери кабинета Маленкова, мы вошли в кабинет. Как было условлено, генералы взялись за пистолеты, а я быстро подошёл к Берия и громко ему сказал: «Берия, встать, Вы арестованы», одновременно взяв его за обе руки, приподнял со стула, быстро ощупав все его карманы. Оружия не оказалось. Его портфель был тут же отброшен на середину стола.
Берия страшно побледнел и что-то начал лепетать. Два генерала взяли его за руки и вывели в заднюю комнату кабинета Маленкова, где был произведён тщательный обыск и изъятие неположенных вещей.
В 11 часов ночи Берия был скрытно перевезён из Кремля в военную тюрьму, а через сутки переведён в помещение командного пункта МВО и поручен охране – той же группе, которая его арестовывала. В дальнейшем я не принимал участия ни в охране, ни в следствии на судебном процессе».
Арест Л. П. Берии. Кремль. 1953 г. (из открытых источников)
Дело Берии некоторые исследователи считают сомнительным. Есть версии, что застрелили его ещё до всяких заседаний у себя в доме. Или сразу после ареста. А суд и письма Берии – это фальсификация. И на суде, дескать, был актёр. Мне думается, это всё чистая фантастика. Прокурор Руденко, протоколы допросов, сотни свидетельских показаний, десятки томов дела Берии, воспоминания Москаленко, Жукова, Хрущёва, и, наконец, сам суд – никто бы не смог инсценировать это дело в таких грандиозных масштабах в течение полугода. А главное – зачем? Волк в клетке. А если бы его убили, то было бы ещё проще – меньше возни и формальностей…
Некоторые пытаются говорить, что И.С. Конев тоже не оставил воспоминаний о суде, на котором председательствовал. А вот это как раз и понятно. Он на суде опрашивал изнасилованных Берией свидетельниц, выносил смертный приговор, причём не только Берии, а ещё так называемым соучастникам. В чём тут заслуга? Генералы и маршалы любят вспоминать свои боевые заслуги и победы.
Вот товарищ Молотов вспоминает (04.03.1978 года):
«– Если вы будете интересоваться одним моментом, последним заседанием по Берии – это одно, а ведь перед этим была подготовлена работа. Всё-таки Хрущёв тут был очень активным и хорошим организатором. В его руках была инициатива, он был Секретарём. Как организатор, безусловно, хороший.
Он вызвал меня в ЦК, я пришёл. «Насчет Берии хочу поговорить. Нельзя ему доверять».
Я говорю: «Я уж вполне поддерживаю, что его надо снять, исключить из состава Политбюро».
Ну-с, потом обратился к Микояну, что вот Берию нельзя оставлять, это опасно и так далее. «Нет, почему?» – сказал Микоян. Одним словом, не согласился. Не согласился. А занял такую выжидательную позицию и стал возражать. С ним говорил, по-моему, Маленков. К Ворошилову Хрущёв обратился – тот был в своем кабинете как председатель Президиума Верховного Совета. Тот сразу же поддержал и закрыл телефоны, чтобы не подслушивали. Сразу же телефоны стал закрывать. Одним словом, стал шептать, дал согласие.
С Ворошиловым Хрущёв разговор вел, видимо, перед самым заседанием, со мной накануне, дня за два перед заседанием говорил, и с Микояном раньше говорил… И уже перед самым заседанием мы уговорились, что его мало исключать из состава Политбюро, а надо арестовать.
Так он, видимо, предупредил Кагановича и других, сейчас не помню, но, видимо, он большинство предупредил, а потом собрали через пару дней Политбюро. Берия ещё был в составе Политбюро, и там Хрущёв доложил, что товарищ Берия – человек ненадёжный…
Хрущёв как Секретарь тогда выполнял обязанности Первого секретаря, но ещё не был Первым секретарём, он был организатором всего этого дела. Почему? Он сидел в ЦК. И ему прислали информацию, видимо, такого рода, что что-то Берия готовит. А у него были воинские части. Помимо аппарата… Дивизия была МВД.
– Готовил переворот, короче говоря. Можно так сказать?
– Да, да… На Политбюро его забирали. Я вам рассказывал некоторые подробности. Прения были. Маленков председательствовал. Кто первым взял слово, я уже не помню. Я тоже в числе первых выступал, может, я даже первый, а может, и второй. Заседание началось обычное, все были друзьями, но так как предварительно сговорились, что на этом заседании будет арест Берии, то формально так начали все по порядку, а потом, значит, перешли…
Были и другие вопросы, какие, я сейчас точно не могу вспомнить. Может быть, с этого началось, начали с этого вопроса вне очереди, а вероятно, кто-то поставил вопрос: просто надо обсудить Берию, и тогда, значит, в числе первых я выступал: «Я считаю, что Берия перерожденец, что это человек, которого нельзя брать всерьёз, он не коммунист, может быть, он был коммунистом, но он перерожденец, этот человек, чуждый партии». Вот основная моя мысль. Я не знал так хорошо прошлого Берии, разговоры, конечно, слышал разные, но считал, что он всё-таки коммунистом был каким-то рядовым и наконец наверху где-то попал в другую сторону дела.
После меня вскоре выступал Хрущёв. Он со мной полемизировал: «Молотов говорит, что Берия перерожденец. Это неправильно. Перерожденец – это тот, который был коммунистом, а потом перестал быть коммунистом. Но Берия не был коммунистом! Какой же он перерожденец?»
Хрущев пошёл левее, левее взял. Я и не возражал, не отрицал. Это, наверное, правда было.
Берия говорил, защищался, прения же были. Выступал: «Конечно, у меня были ошибки, но прошу, чтобы не исключали из партии, я же всегда выполнял решения партии и указания Сталина. Сталин поручал мне самые ответственные дела секретного характера, я всё это выполнял так, как требовалось, поэтому неправильно меня исключать…» Нет, он дураком не был.
Берия и Маленков были друзьями. И к ним часто присоединялся Хрущёв. Тоже хотел с ними быть.
Берия пришёл на заседание, ничего не знал…
Против снятия Берии был Микоян, говоривший, что Берия хороший работник и т. п. Видимо, боялся, что Берия возьмёт верх.
Комната была оцеплена, но через комнату Поскребышева сидела группа военных во главе с Жуковым. В комнате Поскребышева была приготовлена группа военных для ареста. Маленков нажал кнопку. Это был пароль. Маленков председателем был, ведал кнопкой. Вошли военные во главе с Жуковым.
Маленков говорит: «Арестуйте Берию!»
– А, гнилая дружба! – восклицает Шота Иванович (Шота Иванович Кванталиани, историк – прим. Е.Ш.).
– Эти рассуждения более гнилые, чем гнилая дружба! – парирует Молотов. – Как можно говорить о гнилой дружбе? Как раз это в хорошую сторону показывает Маленкова, что всё-таки очухался. Какая это дружба… Троица. Я всегда говорил, до поры до времени. Я всегда был такого мнения о них. А были всё время трое… Маленков занимал несамостоятельную позицию. Слабоват насчёт воли, слабоват. А Хрущёв – то ли он с меня начал, то ли… одним словом, я сказал, что согласен. Я считаю, я и до сих пор не жалею, наоборот, считал и считаю это заслугой Хрущёва. Такого мнения.
– Для Берии это было полной неожиданностью?
– Да. Он немножко вольно вёл себя. И головой бился потом о стенку.
«Как я попал!» – не ожидал от Хрущёва.
– Москаленко участвовал – Хрущёв дал ему звание Маршала.
– Это связано. Я не помню, был ли он в числе тех, которые арестовывали, но Берия был посажен в ту тюрьму, которой ведал Москаленко. И за это его, конечно, видимо, поощрили со стороны Хрущёва».
К проведению операции по свержению Берии отнеслись очень серьёзно, зная, что у Берии есть преданные люди и войска МВД. Булганину промахнуться никак было нельзя. На кону стояла его жизнь. Случись провал операции – не сносить бы ему головы. Берия не пощадит. А потому в плане захвата ничего спонтанного быть не должно. Были учтены и масштабные силы. Детали операции знали только несколько человек. В Москву «по тревоге» были введены войска Таманской и Кантемировской дивизий. Даже командиры дивизий об этом ничего не знали. Также в готовности находились и некоторые лётные части.
Из воспоминаний ветеранов-кантемировцев: «В тот день, 26 июня 1953 года, в 14 часов в дивизии начался обед, святое дело в армии. Не успели сесть за стол, как врио командира соединения полковник Парамонов «сыграл» боевую тревогу. Ему позвонил по телефону Булганин и, ничего не объясняя, приказал поднять три танковых полка и через 40 минут войти в Москву с полным боекомплектом. Таким образом, можно сделать вывод, что арест Берия был уже предрешён и без обсуждения этого вопроса в ЦК. Парамонов, не задавая лишних вопросов и не информируя командира дивизии, находившегося в командировке, бросился выполнять команду Министра. Норматив, конечно, был установлен нереальный. Сейчас на «Волге» от Наро-Фоминска до Москвы ехать около часа, а здесь 40 минут – колонне танков. Да и на погрузку боеприпасов нужно около двух часов. Три танковых полка – это 270 гусеничных машин. Попробуй проехать за час 70 км. И всё же приказ начальника – закон для подчинённого».
Замечу, 270 танков – это только от Кантемировской дивизии.
В это же время к Москве устремились танки и Таманской дивизии. К Садовому кольцу. К центру. К стратегическим объектам города.
Арестовать Берию, упрятать в заточение, начать следственные действия, – этого мало: нужно было провести пленум ЦК, объяснить инцидент. Партия, как говорится, должна знать своих героев.
3 июля 1953 года на пленуме ЦК КПСС, посвящённом развенчанию и аресту Берии, Н.А. Булганин выступил с речью (отмечу, с большой и, пожалуй, победной речью). Сперва пленум заслушал тройку других бывших коллег Берии товарищей Маленкова, Хрущёва и Молотова: «Товарищи! Товарищ Маленков всё доложил обстоятельно, правильно и, я бы сказал, хорошо. Товарищи Хрущёв и Молотов правильно продолжили освещение вопроса. Однако вопрос по своему значению таков, что я хочу тоже сказать своё мнение.