сонах по этажам и от «каждого встречного» требовал кричать ему здравицы. Он же оголён по пояс, откуда знали бы, что это Министр обороны, тем паче, что в «Национале» селились иностранцы, это была гостиница «Интуриста». Однако встречных, по-видимому, было мало, и Булганин спустился в ресторан. Там «ужинали» – а может, всё же завтракали «генералы», ведь уже четвёртый или пятый час утра. Сколько там было генералов? Два, три, целое отделение? А имена? Генералы ж не бывают безымянными! Это ещё балерин можно без имён оставить, они тут в роли куртизанок. Но генералы, видя перед собой пьяного человека в кальсонах, вытягиваться по стойке «смирно» уж точно не будут. Уставом даже не предусмотрено. А про «целование знамени»… – тут уж совсем накручено. Генералы любому бы набили морду за такие проделки и надели бы хаму панталоны на голову… Потом якобы приехал полковник с солдатами и забрал генералов в комендатуру по приказу опять же оголённого Булганина.
Дальше комментировать этот вздор и смысла нет никакого. К тому же и ресторан в «Национале» по ночам не работал (по словам старожилов, работал до 23.00). И Берия не был полным идиотом, который будет представлять Сталину подобную чухню уже на следующий день без свидетельских показаний. Но и Сталин в этом сочинении очень хорош со своей длиннющей резолюцией. Иосиф Виссарионович даёт указание балеринам, как вести себя с Булганиным «в неодетом виде», а каких-то мелких сошек адъютантов отправляет на службу в «Ордена Ленина Дальневосточный округ». Ордена Ленина у Дальневосточного округа никогда не было! Неужели об этом не знал Сталин и его окружение?!
Эта несуразная сплетня о Маршале Булганине печаталась и в других СМИ, и книжках авторов, которые предпочитают называть себя историками. К «жёлтым» и маргинальным изданиям претензий быть не может, это их «хлеб». Но «Комсомольская правда», имеющая миллионы подписчиков, на мой взгляд, не должна печатать галлюцинации сочинителей, какими бы летописцами они себя ни мнили.
Да случись хотя бы нечто подобное с Булганиным в те годы, его бы расстреляли – он даже бы похмелиться не успел. А ещё вся бы Москва знала о его подобном фантасмагорическом загуле. Да и генералы бы не молчали: им Булганин был совсем не по душе в качестве Министра. Сотни людей оставили бы донесения, показания, ведь ещё была завязана в этом деле якобы комендатура, где всё под запись…
О нравственном и партийном состоянии быта товарища Булганина озаботился и Хрущёв: «После этого я Булганину сказал: «Негоже это». Видите, я же опять сказал. Я когда-то сказал, что собачий характер имею, а собачий характер заключается в том, что можно было бы послушать, но зная, что это неприятно Николаю Александровичу Булганину, ничего ему не говорить. Но у меня такой характер: если я, Секретарь ЦК, не скажу, так и другие не скажут, а он будет считать, что он всё может. Я ему сказал и в другой раз. Николай Александрович, не выбрасывая слово из песни, ты помнишь, в Крыму мы говорили. Это, конечно, тоже ему было неприятно. Мне ряд товарищей, я даже, хочешь, могу назвать членов ЦК, говорили: «Товарищ Хрущёв, скажите Николаю Александровичу, пусть он квартиры артисткам не даёт, а тем более пусть на новоселье к ним не ездит, просто нехорошо». Конечно, нас на новоселье пригласят очень многие, если нам объявить, что мы принимаем приглашения на новоселье. Вы знаете, к чему это приведёт? Не только некогда работать будет, но неизбежные сплетни будут. Зачем это делать? Это было у берегов Чёрного моря, довольно бурное объяснение и по этому вопросу. Всё это накопилось, потому что…»
А. И. Микоян, И.Б.-Тито, Н. А. Булганин, Л. М. Каганович
О ненадлежащем поведении Булганина в быту рассказывал и Василий Сталин, который сам вряд ли мог похвастаться надлежащим поведением и в быту. После смерти вождя Н.А. Булганину пришлось решать судьбу Василия Сталина. Напомню, что сын Лев Булганин считался другом Василия Сталина. Существует даже версия, что они были влюблены в одну женщину. А дочь Николая Александровича Вера Булганина училась в одной школе с Радой Хрущёвой и Светланой Аллилуевой.
«Отстранённый от командования авиацией Московского военного округа ещё при жизни отца, он проводил время в пирушках с многочисленными прихлебателями, а в последнее время, напившись, позволял себе оскорбительные высказывания о новых руководителях и прямо заявлял, что к власти их привело предательство, что не обошлось без обмана и заговора, что яд мог вполне стать их самым верным оружием. Его вызвали к Министру (Булганину Н.А. – прим. Е.Ш.) и предложили утихомириться и заговорили о возможности работы в одном и военных округов.
– Только Москва, только Московский округ! Не меньше! – категорически возразил он.
Тогда ему просто предъявили уже подписанный приказ о назначении и немедленном отъезде к новому месту службы. Он заявил, что никуда не поедет.
– Как, вы не подчиняетесь приказу Министра? Вы что же, не считаете себя офицером?
– Да, не считаю, – был его ответ.
– Тогда снимите свои погоны, – закончил в сердцах Булганин.
Так Василий Сталин был уволен из Вооружённых Сил. А месяц спустя его арестовали».
«На вопрос «За что сидел?» В. Сталин отвечал: «За мой язык. При всех напомнил Берии, что он насильник, да и Булганин – большой бабник: квартиру в Москве с дорогой мебелью любовнице подарил… Отца угробили, и теперь надо мной измываются, а у отца ещё ноги не остыли».
Поминал в своих воспоминаниях на склоне лет о любви Булганина к балеринам и Павел Судоплатов, видать, тоже было интересно поговорить на эту тему.
Приведу цитату из П.А. Судоплатова, где он даёт портрет Н.А. Булганина: «Внешность Булганина была обманчива. В отличие от Хрущёва или Берии Булганин, всегда прекрасно одетый, имел благородный вид. Позже я узнал, что он был алкоголиком и очень ценил балерин и певиц из Большого театра. У этого человека не было ни малейших политических принципов – послушный раб любого лидера. Сталин за преданность назначил его первым заместителем председателя Совета Министров, а Хрущёв за то же сделал его председателем Совета Министров на смену Маленкову».
Западал Булганин не только на балерин – преклонялся он и перед оперными певицами. Темпераментная, с цыганской кровью, жёлчным взглядом на советскую власть Галина Вишневская оставила о нём свои отклики: «Булганину было шестьдесят лет, и среди топорных, грубых физиономий членов правительства он выделялся своей интеллигентной внешностью, мягкими, приятными манерами. Было в его облике что-то от старорежимного генерала в отставке, и ему очень хотелось казаться в моих глазах просвещённым монархом, этаким Николаем III.
П. А. Судоплатов
Г. П. Вишневская
Всем своим обращением со мной он всегда старался подчеркнуть, что мне не нужно бояться бывать у него. Конечно, привычный властвовать, он хотел добиться своего во что бы то ни стало, но, быть может, и в самом деле любил меня. Бывало, говорит Славе (Ростроповичу – прим. Е.Ш.):
– Да не сердись ты, что я так часто звоню ей! Дай мне полюбоваться на неё. Ты молодой, у тебя всё впереди, а у меня жизнь кончается.
И Слава, хоть и тошно было ему слушать его излияния, порою даже жалел старика и дома говорил мне:
– Ведь он очень милый человек. Только зачем он за тобой ухаживает! Если б не это – я с удовольствием дружил бы с ним.
– Ну да, так и нужна ему твоя дружба! Он уже давно с наслаждением свернул бы тебе шею».
(О любви Николая Александровича к застольям Галина Павловна тоже написала – прим. Е.Ш.)
«…И начались с того дня чуть ли не ежедневные приглашения – то к нему на дачу, то в его московскую квартиру. И, конечно, бесконечные «возлияния». Николай Александрович пил много, заставлял и Славу, да тот и без уговоров со злости хватал лишнего. Бывало, охмелеют оба, старик упрётся в меня глазами, как бык, и начинается:
– Да, обскакал ты меня…
– Да вроде бы так.
– А ты её любишь?
– Очень люблю, Николай Александрович.
– Нет, ты мне скажи, как ты её любишь? Эх ты, мальчишка! Разве ты можешь понимать, что такое любовь! Вот я её люблю, это моя лебединая песня… Ну, ничего, подождём, мы ждать умеем, приучены…
А я сижу между ними и слушаю. Он как будто не признавал за Славой никаких прав на меня, и все наши попойки заканчивались его объяснениями моему мужу, как он меня любит, что я его лебединая песня и что, о чём бы я его ни попросила, всё будет исполнено…
…На другой день во всём доме шли разговоры, как в квартире Ростроповича встречал Новый год сам Булганин! Какие мы важные люди, какое счастье, что мы живём в этом доме, и кончилась вся болтовня тем, что через день из Моссовета нам домой, чуть ли не на подносе, принесли ордер на нашу квартиру, поздравили с новосельем и просили «ни о чём больше не беспокоиться, а если что понадобится, немедленно звонить в Моссовет – всё будет к вашим услугам».
Балерины – балеринами, но ведь у Николая Александровича была жена законная Елена Михайловна. Говорят, она довольно равнодушно относилась к увлечениям мужа. Думаю, что это не так. Конечно, она переживала, и дети переживали. Когда в семье раздрай – всем несладко. А что до измен и увлечений для таких партийных бонз, как Булганин, думаю, проблем не стояло. Как не стояло и понятие супружеской верности. Булганина окружали десятки красивеньких, ухоженных министерских чиновниц, служащих, а ещё – танцовщицы и певички Большого театра, которые от Булганина хоть в чём-то зависели, а некоторые благодаря ему решали свою главнейшую – жилищную! – задачу…
В личную жизнь большого чиновника стремятся «проникнуть» множество женщин, которым он может оказать покровительство. И близость с ними – это обыкновенное событие. У воды да не напиться.
Увлечения – вино, женщины, бани, банкеты (балерины и прочие) – служили и будут служить чиновникам, имеющим власть и влияние, некой наградой, утешением, самовыражением их гордости и значения и платой за их важный правительственный, ответственный, ежечасный труд. Я тут почти не шучу. Супружеская верность – это понятие в коридорах власти, думаю, истребляется. Молотов о Булганине: «Он немножко нравится всем, потому что он никому не мешает. Никого не задирает. Он, конечно, чиновник. Может выпить. И любит даже. Один выпивает».