14.01.1975. В другой раз Молотов рассказывал: «Калинин мало пил. Он и редко в нашей компании бывал, Калинин. Хрущёв выпивать сильно стал позже. А Булганин вообще не воздерживался, склонен был, да».
А кто не выпивал? Неспроста отметил Молотов Хрущёва, булганинского соратника.
«… – А кто повлиял на принятие решения о передаче Крыма Украине?
– Это Хрущёв сделал спьяну.
– Так ведь утверждают, что он на приёмах совсем не пил…
– На приёмах, может, и не пил. А в узком кругу наливался до изумления. Так вот тогда приехали в Москву руководители из Киева, Никита с ними до утра принимал, и под выпивку с закуской хитрые украинские ребята уговорили его передать им Крым. На следующий день всё было оформлено соответствующим решением».
Пару слов о выпивках Н.А. Булганина стоит сказать. Ни о каком серьёзном увлечении алкоголем не могло идти речи при Сталине. Человек с такой судьбой, на таких должностях, не мог быть в принципе алкоголиком. Другое дело – в старости или к старости. Но и тут никто не говорил, что он «сходил с катушек»… А что выпивал – так на это есть русская поговорка: «пить пей, да дело разумей».
Булганин любил застолья смолоду и остался верен себе до конца дней. К себе на дачу, когда был при власти, он часто приглашал друзей.
Дача Н. А. Булганина. Лосиный остров
Эту дачу, где сейчас расположен Музей царской охоты, и сегодня кто-то называет Булганинской. За ней находится пруд, куда бывало хаживал порыбачить Министр обороны, а потому некоторые и пруд называют Булганинским. Особняк строили немецкие пленные. Добротный, светлый, уютный. Рядом – березняк, прекрасное место для прогулок. Словом, отдыхалось здесь Николаю Александровичу, думается, прекрасно. Тем более после баньки, в хорошей компании, тут бывали известные военные, учёные, артисты. Богатое застолье с разными напитками и, конечно, икрой. Впрочем, рассуждать о пристрастиях и слабостях исторического персонажа – дело неблагодарное. Исторических персонажей не по этой шкале ценят. После Булганина дачей владел Юрий Гагарин.
Глава XXIIВоспоминания и воспоминания
Не тот дурак, кто сказал, а тот, кто поверил…
В воспоминаньях правды нет,
В воспоминаньях мы пристрастны…
Таков зачин одного из стихотворений нижегородского поэта Александра Тюкаева.
Воспоминания, мемуары пишутся, по обыкновению, уже на закате… А со временем, в течение жизни, критерии меняются, и что самое главное: какое событие определило главный зигзаг или поворот в жизни, понять всё сложнее. Возможно, какая-то упущенная мелочь сыграла решающую роль… Мемуарам деятелей культуры я и вовсе не очень доверяю. Как правило, это самоупоение, объяснение в любви самому себе. Сколько кособоких сцен, искривлённых персонажей в таких писаниях! Зато есть один непогрешимый божок – это автор… Мемуарам политиков тоже верить сложно. Там часто автор «выгораживает», обеляет сам себя и «топит» товарищей…
Очень жаль, что Николай Александрович не оставил после себя мемуаров. Возможно, он чего-то опасался, возможно, не хотел бередить старые раны.
История подчас жестока, а писатели порой очень несправедливы к своим героям. Скандал, провал, донос, грязная «бытовуха» иногда становятся определяющими в изображении того или иного исторического деятеля. А Булганин был, безусловно, историческим деятелем. На самом острие судьбоносного ХХ века.
Улица Булганина, г. Челябинск
Н.А. Булганин не оставил после себя ни воспоминаний, ни мемуаров, ни большой личной переписки. Может, что-то важное и выплывет ещё. Дай бог! Но воспоминания о нём, как правило, не очень светлые и душевные. Хрущёв и Микоян, Жуков и Кузнецов, Судоплатов и отчасти Смиртюков не оставили о нём проникновенных добрых слов. Снисходительные фразы по отношению к Булганину бросал в своих беседах Молотов. Только постоянно доброжелательные оценки давал Булганину Л.М. Каганович.
Не хочу и не буду вспоминать, где читал, что жёны Булганина и Кагановича дружили, потому что обе были еврейками, и что начальная карьера Булганина задалась именно потому, что Елена Михайловна была еврейкой. Дочь Елены Михайловны Вера Николаевна опровергла эту молву.
Но отголоски об этом ещё доносятся. У автора А. Авторханова, любителя версий, была такая оценка (одна из оценок) И.В. Сталина и краска для Н.А. Булганина: «После только что проведённого процесса «сионистских шпионов» Америки во главе с Лозовским и Молотовой Сталину всюду мерещились сионистские заговорщики. Таким заговорщиком в его глазах был каждый еврей, независимо от того, коммунист он или нет, более того – им был и каждый русский коммунистический лидер, если он женат на еврейке. Свои «генеалогические таблицы» Сталин расширял до вторых и третьих колен в родословии коммунистов, выискивая у них еврейских бабушек, дедушек или внуков. Так, у Хрущёва нашли внучку от еврейской матери, у Берия – мать, якобы грузинскую еврейку, у Маленкова дочь замужем за евреем.
Когда Сталин, напоминая пленуму ЦК «ленинградское дело», «сионистское дело», «грузинское дело», стал разбирать членов Политбюро по косточкам, копаясь в их исторических, политических и генеалогических грехах, то выяснилось: из 11 членов Политбюро 5 оказались еврейскими родственниками (Молотов, Маленков, Ворошилов, Хрущёв, Андреев), один – евреем (Каганович), один – «полуевреем» (Берия), два – причастными к «ленинградской мафии» (Косыгин и Микоян; сын последнего был женат на дочери Кузнецова), только один человек оказался чистым – безвредный и бесцветный Булганин».
Комментировать Авторханова я не собираюсь, но его книжка о Сталине была в своё время очень известной.
Н.А. Булганин часто бывал за границей, давал интервью, проводил пресс-конференции… Для многих иностранцев было открытием, когда они узнавали, что о Булганине политические соратники были не очень высокого мнения. Иностранцы, наоборот, считали его самым симпатичным и, возможно, самым вменяемым, среди партийных советских руководителей.
Ближайший сподвижник И.Б. Тито во время войны, впоследствии вице-президент Югославии, Милован Джилас рассказывая о визите в Кремль в апреле 1945 года в своих мемуарах «Беседы со Сталиным», давал нелестные характеристики советским вождям. Самого Сталина, а также Маленкова и Лаврентия Берию югославский гость критиковал за непривлекательную внешность, маленький рост и переизбыток веса. Только о Булганине гость высказался положительно: «Булганин был в генеральской форме. Крупный, красивый и типично русский, со старинной бородкой и весьма сдержанный в выражениях».
Врач А.Л. Мясников, находившийся при умиравшем И.В. Сталине, вспоминал: «Дежурил от ЦК Н.А. Булганин. Я заметил, что он на нас посматривает подозрительно и, пожалуй, враждебно.
…Он блестел маршальскими звёздами на погонах, лицо одутловато, клок волос вперёд, бородка – немножко похож на какого-то царя Романова или, может, на генерала периода русско-японской войны».
Мне уже довелось упомянуть имя Главного Маршала артиллерии Николая Николаевича Воронова, который в своей книге воспоминаний «На службе военной» ни слова не сказал о Н.А. Булганине. Книга писалась при правлении Хрущёва, и поэтому, возможно, при издании «ненужные» имена из неё были удалены цензурой. Но факт остаётся фактом. Они вместе служили, были хорошо знакомы друг с другом. А главное – Булганин спас Воронова от расстрела…
Н.Н. Родионов вспоминает о «ленинградском деле»: «Ленинградское дело» волнами прокатилось по всей стране. Аресту, ссылкам, исключению из партии подверглись сотни партийных работников, секретари райкомов, председатели райисполкомов и т. д. Повсюду собирали выходцев из Ленинграда, которые занимали ответственные посты в других областях. Их находили в Ярославле, Мурманске, Симферополе, по всей стране. Был я и на суде по делу Абакумова. Абакумов – Министр госбезопасности в те годы, когда создавалось «Ленинградское дело». Он обвинялся в фальсификации «Ленинградского дела». В перерыве между заседаниями Николай Николаевич Воронов, главный Маршал артиллерии, работавший в то время начальником Артиллерийской академии в Ленинграде, рассказал:
– Вскоре после того, как Алексей Александрович Кузнецов был назначен секретарём ЦК ВКП(б), я зашёл к нему повидаться. Он был удручён, обнял меня и заплакал. «Это конец», – сказал Алексей Александрович.
Предчувствия не обманули его.
– В 1949 году, – продолжал Николай Николаевич, – меня пытались превратить в английского шпиона. Начались вызовы к следователю, обвинения в передаче английской разведке оборонных секретов.
Каких именно? Фигурировали данные, взятые из специальной несекретной литературы, которые Воронову легко было опровергнуть.
Следователь утверждал, что шпионские сведения передавались через лечащего врача на даче. Врач этот никогда на даче у Воронова не был. Тогда в отсутствие Маршала на дачу под предлогом проверки работы телефона заявились два сотрудника, сняли план дачи, передали его находившемуся в тюрьме доктору, и тот на очной ставке показал, в какой комнате получал от Воронова материалы. Дело приобретало зловещий характер. Со дня на день я ждал ареста. Приближалось моё пятидесятилетие. Я думал, если не наградят, значит тюрьма. И вот в ночь накануне дня рождения – звонок Поскрёбышева: «Товарищ Сталин поздравляет Вас с пятидесятилетием и награждением орденом Ленина». Спас меня Булганин. Он набрался мужества, пошёл к Сталину, заступился. «Никто не поверит, – сказал он, – что Воронов – шпион».
Если бы не Булганин, Воронову была бы уготовлена та же судьба, что и главному Маршалу авиации А.А. Новикову. Скорее всего, его подверстали бы к «Ленинградскому делу».
Факт примечательный, тем более в то время, когда заступиться за кого-то перед Сталиным выглядело самоубийством… Булганин посмел!
Н. Г. Кузнецов, Н. А. Булганин