го, как некий богатый, пусть даже и уважаемый человек построил тут храм Элевтеры только во II веке. Опрамоас после землетрясения 140–141 годов в той или иной форме «восстановил святилище» (а такая формулировка произошедшего нам представляется наиболее приближенной к реальности, то есть не храм, а святилище; можно принять лишь как версию факт создания некоего нового храма на месте древнего, уже существовавшего капища). То, что святилище по тексту выглядело как «самое прекрасное и большое в Ликии», не означает, что оно не было таковым и ранее, до восстановления.
Опрамоас и еще один меценат, которого принято называть «Аноним» (имя его пока неизвестно, но в текстах в числе жертвователей и благоустроителей он присутствует), помогли после землетрясения многим ликийским городам. Но более всего — Мирам. В общей сложности лично Опрамоас потратил на восстановление города огромное состояние — больше 100 тысяч денариев. Объектами восстановления стали театр, спортивная арена-гимназия (возможно, с крытыми постройками для тренировок), статуя (непонятно чья), росписи. Особой статьей расходов оказалась агонотезия — организация и оплата им публичных состязаний. Примечательно, что слово «агонотезия» было тесно связано с понятием «элевтерия». Игры проводились по поводу побед и свободы от кого-то или чего-то. Не случайно в надписи Опрамоаса о помощи Мирам указаны игры-элев-терии, которые также могли быть «самыми прекрасными и большими в Ликии». Игры, а не святилище! Но это лишь ассоциативное предположение для правильного смыслового понимания и перевода данного текста, высеченного по указу мецената на камне.
Известно, что Опрамоас, кроме вышеупомянутых «светских» объектов, самые большие средства вложил в восстановление святилищ — в Ксанфе и в Мирах. Он также помог в возрождении из руин храма Аполлона в Патаре, но в гораздо меньшей степени. Храм в Ксанфе — Летоон — был посвящен богине Лето и ее детям — Аполлону и Артемиде. Более того, в Ксанфе было еще и отдельное святилище — храм Артемиды. Вот до какой степени в Ликии почитали эту богиню. Летоон располагался в четырех километрах от города и был обнаружен археологами в 1960-х годах. Римский историк Аппиан рассказывал, как во время войны понтийцев и римлян царь Митридат VI решил вырубить деревья священной рощи храма, когда осаждал город Патара (88 год до Рождества Христова). Но увидел сон, который его предостерегал от этого поступка. И он испугался.
Эта история со священными деревьями в родном для епископа городе Патара дает нам еще один повод для размышлений на тему Элевтеры, ее святилища в Мирах Ликийских и его разрушения святителем Николаем Чудотворцем. Традиция священных рощ или деревьев, по-видимому, в Ликии была довольно крепкой и стойкой.
Заметим, что некоторые исследователи, Дж. Колтон (J. Coulton), например, в Оксфордском научном журнале неожиданно называет святилище Элевтеры в Мирах как «Святилище Мира» («Sanctuary of Peace»). По-русски здесь название храма повторяет название города, но это не так, ибо понятно, какой мир имеется в виду. Случайно ли это? Хотелось бы получить ответ и на этот вопрос.
Работы по восстановлению Мир и святилища Элевтеры шли долго, в промежутке между 142 и 149 годами. Отстроив кроме храма также общественные и другие строения, Опрамоас фактически возродил жизнь города. Без его затрат и трудов мы могли бы никогда не узнать такого подвижника, как святитель Николай. Ибо, возможно, не было бы ни города Миры, ни его великих обитателей…
Но Опрамоас не был основателем традиции почитания Элевтеры или Артемиды Элевтеры. Он лишь стал человеком, поддержавшим и возродившим эту традицию. Настолько, насколько это может сделать меценат, обладающий для этого большими денежными средствами. А о древности существования культа Элевтеры в Ликии говорит, например, такой факт. На одном из саркофагов I столетия до Рождества Христова была найдена надпись, предостерегающая грабителей. В тексте предусматривался штраф в пользу богини Элевтеры за нарушение целостности гробницы (R. М. Harrison).
Можно добавить к этому еще и факт существования монет, которые датируются I веком до нашей эры, на которых обозначена принадлежность городу Миры и изображен крупно бюст Элевтеры — в виде пышногрудой женщины, взирающей прямо на обладателя денежного раритета. На голове ее мы видим высокий головной убор — полос. Примечательно, что уже с тех времен Элевтера изображалась покрытой одеянием (при изображении в полный рост — с головы до земли), напоминающим жреческое.
Тут еще раз задумаешься над тем, что писал исследователь Л. Роберт (L. Robert), который считал, что в Мирах Ликийских существовало именно святилище Элевтеры, независимо от Артемиды. Именно его и разрушал епископ Николай. Да и Э. Кирстен, критикуя Роберта в тексте статьи «Артемида Эфесская и Элевтера Мирская», еще раз указывает на «неназванное, но связанное с Элевтерой святилище в надписи у Опрамоаса». Ведь Опрамоас упоминает святилище Элевтеры, а не Артемиды. Слова «Артемида» в его надписи на камне вообще нет! Случайно ли? Намеренно ли? Остается только догадываться.
Память о деятельности Опрамоаса настолько укоренилась в сознании жителей прибрежных Мир, что потом она трансформировалась здесь в почитание благотворительных заслуг, которые словно бы повторил спустя полтора столетия святитель Николай, правда уже на христианской почве. Но об этом чуть ниже.
Итак, мы переводим с греческого на русский имя Элевтера (Элевтерия) как «Свободная», иногда говорят и так — «Освободительница» или «Избавительница». Но все же буквально правильнее перевести его не просто как «Свободная», а как «Олицетворение Свободы». О какой свободе идет речь? Внешней — от врагов, от жестоких хозяев-рабовладельцев, от природных стихий? Или же внутренней — о свободе веры, о независимости от чужих культов? Гражданские свободы тоже могли входить в этот список.
В таком случае имя богини было символичным, оно могло объединять все эти понятия. Отсюда такая популярность Элевтеры среди жителей Малой Азии, ибо она могла способствовать свободе от всех зол, окружающих страну и особенно город, выбравший ее своей покровительницей.
Храм, или святилище, такой богини словно бы защищал жителей полиса от всех напастей. А жертвоприношения в нем — как считалось — помогали избежать того, что в человеческом понимании является несвободой, — ограничения прав, рабства, заключения в темнице, любых насилий и прочих неприятностей, окружавших жителей со всех сторон света.
В Древней Греции, и даже во времена святителя Николая, в поздней Античности, проводились грандиозные праздники, которые так и назывались — Элевтерии. Связаны ли они были с богами? И да, и нет. Элевтерии представляли собой фестивали, куда стекалось много разношерстной публики. Их проводили и организовывали в городах. Само слово «Свобода» становилось смыслом такого праздника. Элевтерию могли устроить, например, рабы, которые по каким-то причинам получили освобождение. Словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона в начале XX века так и освещал тему: «Элевтерией назывался также ежегодный праздник отпущения на свободу рабов».
Все-таки важно — что понималось под словом «святилище» в Мире. То ли храм в античном (или ином) стиле, то ли некое сакраментальное место для поклонения. Мы не случайно возвращаемся к выяснению этого вопроса. Нам нужно понять — что же именно разрушил святитель Николай и что было таким оплотом местного язычества.
Предположим, что это был храм. То есть — прочное каменное строение в Мирах или вблизи от города. Такое изображение мы видим на монетах III века от Рождества Христова, то есть времени, когда жил Николай Чудотворец. Мы видим дистолический храм, с двумя колоннами и портиком, скорее всего символический, ибо по величине он явно не соответствует описаниям как «большой». Посередине храма изображена сама богиня в длинных одеждах.
Можно сделать предположение, что типичный античный храм содержал в себе статую богини. Она располагалась внутри, а может — в алтарной части или рядом со входом. Возможно, статуя была крупной. И если предположить реалистическую картину (сообразно с изображениями на монетах), то статуя была величиной с колонну портика, то есть от пола и почти до потолка.
В любом случае мы тут имеем картину того, что жители Миры поклонялись статуе богини и совершали обряды перед ней в храме ее имени.
А вот теперь вопрос. О какой богине идет речь? Нумизматы, изучающие древние монеты, считают априори, что изображена Артемида. Но надписи на монетах этого не подтверждают. Там нет никакого имени. Есть только слово «Миры», то есть — название города.
Могла ли это быть не Артемида, а Элевтера, если на других, более древних монетах I века до Рождества Христова все-таки была надпись — «Элевтера» под изображениями богини (хотя это и не были монеты Мир Ликийских)? Конечно, могла. Хотя легче всего здесь остановиться на компромиссе и сказать — это Артемида Элевтера. И все вопросы сняты…
А теперь предположим, что святилищем являлся не храм, а некое священное место, центр для поклонения, то, что мы уже не раз назвали словом «капище». Обратимся вновь к монетам того времени. И, что удивительно, мы и тут находим подтверждение своим предположениям. На монетах того же III века, выпущенных при императоре Гордиане III с текстом «Мира», изображается богиня, явно не соответствующая Артемиде, а скорее — тем самым малоазиатским богиням-матерям, прародительницам всего и вся на планете. Ибо мы видим гигантское священное дерево, на вершине которого среди густых ветвей буквально сидит (живет, обитает) некая богиня. И это, скорее всего, именно Элевтера, так как Артемида в таком виде, как правило, не изображалась.
А почему тогда мы имеем два типа изображения Мирской богини на монетах? По всей видимости, потому, что сами жители так и не определились окончательно — кто покровительствует городу. Вернее, они знали, что в Мирах находится святилище уникальной, единственной и неповторимой богини Элевтеры. Но они же всегда старались заменить ее на богиню Артемиду. И так как окончательно эта замена так и не произошла, появилось «двойное» поклонение, которое и отразилось в изображениях на монетах.