Самое интересное здесь — изображение богини на дереве. Вокруг нее находятся четыре персонажа. Два из них — это змеи, охраняющие дерево от тех, кто хочет его срубить, чтобы предотвратить любые поползновения врагов богини на такой поступок (видимо, такие покушения совершались неоднократно). Другие два персонажа — как раз те, кто с топорами в руках пытается уничтожить священное древо.
По всей видимости, подобные тенденции происходили столетиями. Священное дерево охранялось, а какие-то враги пытались его уничтожить. Кто эти враги? Сами греки, которые пытались заменить Элевтеру на Артемиду? Или еще кое-кто, например, малочисленные тогда христиане, которые вообще были против языческих культов? Можно сказать, что оба ответа нельзя отрицать как несуществующие.
Что ж в таком случае предполагал сделать и совершил святитель Николай? Он, как пишется в житиях, буквально разрушил каменный храм, до основания, полностью, стер его с лица земли? А может, он и не разрушал храма, а просто, преодолев заклятия богини, срубил старинное священное дерево язычников? С кем боролся Николай Чудотворец, с Артемидой или с Элевтерой? Или же с Артемидой Элевтерой? Последний вариант, хотя и самый удобный для объяснения, не вяжется с вышеупомянутыми изображениями на монетах. Ибо на них нет картинки одновременно храма и дерева со змеиной охраной вокруг него.
Скорее всего, речь идет именно о богине Элевтере. Ибо храмов Артемиды в Ликии и в римском мире вообще были десятки, если не сотни. Уничтожать их в те времена было делом весьма странным. Всех не разрушишь. А вот уникального, по-своему неповторимого, очень редкого святилища Элевтеры не было почти нигде, кроме Мир Ликийских. И это был особенный оплот языческого культа. И именно против него начал свою войну епископ Николай.
Итак, под словами «разорил сей храм скверны… разметал по воздуху» можно подразумевать более простые и земные вещи. Святитель Николай в определенный момент явился туда, где было святилище, срубил дерево, быть может, сжег его, не оставив на данном месте даже следа языческого капища. Как писал Дмитрий Ростовский, святитель предпринял свои действия, «ополчившись более на бесов, нежели на самый храм».
Симеон Метафраст в X столетии не упоминает храма как здания, называя место, где проявил себя святитель Николай, только «капищем»: «Святого, воинствующего против злых духов, посещает некое вдохновение свыше, и божественный промысл велит ему не оставить нетронутым капища Артемиды, но обратиться против него и, подобно прочим, уничтожить. Капище это, чудное своей красотой и величиной превосходящее остальные, было любимым прибежищем демонов. Потому-то святого охватила великая ненависть к тому капищу, и он смело восстал и разрушил не только все, что возвышалось над землей, но и стер его до самого основания: части, находящиеся высоко над землей, он обрушил, те же, что располагались ниже или под землей, рассеял по воздуху. Злые демоны дрогнули при приближении святого и, испуская вопль, бежали, жалуясь, что он их жестоко теснит и они принуждены покинуть свое убежище. Так святой сражался с демонами, и война эта с ними кончилась победой».
На месте старого святилища мог быть затем воздвигнут христианский храм. Для доказательств этого работают и археологи, предлагая различные варианты его местонахождения. Но оно пока не известно. Однако можно быть уверенным, что такое строительство здесь производилось, ибо известно, что до начала IV столетия христианам было трудно возводить храмы, они собирались для молитв в частных домах, на открытом воздухе или в скрытых местах, вроде катакомб. Будучи последователями «недозволенной религии» (religio illicita), христиане на богослужении могли быть обвинены как участники «незаконного собрания» (collegia illicita). По источникам мы видим, что активное строительство храмов христиане начали совершать в правление Константина. А значит — действия святителя Николая были сообразны духу времени.
Здесь уместно привести пример, связанный с матерью императора Константина Великого — Еленой. Церковный историк Сократ Схоластик писал: «Мать царя Елена… отправилась в Иерусалим. Она начала ревностно искать гробницу, где Христос был погребен и воскрес и, хотя с трудом, однако, при помощи Божией, отыскала. А какая была причина затруднения, скажу кратко. Мудрствующие о Христовом чтили эту гробницу со времени страстей; а убегающие от Христа зарыли то место и, построив на нем капище Афродиты, поставили идола, чтобы истребить самую память о месте. В древности все это им удалось. Но матери царя дело стало известно. Сняв идола, откопав и очистив место, она нашла в гробнице три креста».
Не забудем и о том, что поговаривали, будто позднее, при императоре Юстиниане, в Константинополе именно руины храма Артемиды использовались для возведения храма Святой Софии.
И все-таки — как же могло происходить разрушение святилища Элевтеры? Ведь вряд ли можно представить себе картину, как епископ города Миры подходит к храму (если иметь в виду, что святилище все-таки было храмом), берет какой-то тяжелый инструмент, вроде молота, и начинает методично бить по стенам. Может быть, конечно, вместе с ним было еще много людей, которые рушили стены, низвергали статуи, разбивали большие камни. И сколько было людей? Ведь на стороне язычников тогда находилось разве что не подавляющее большинство жителей города. Они могли сопротивляться. Многовековой культ, которому они доверяли, святилище, которому они и их предки поклонялись, на их глазах разрушали. И они вряд ли допускали такое. Легко представить себе даже схватки, бои во время событий. Стенка на стенку — разрушители и обороняющие. Массовые демонстрации или собрания, физическое насилие и прочие действия толпы…
Так ли это все было?
Или святитель Николай, вооружившись пилой и топором, самолично пошел рубить священное дерево Элевтеры? И никто даже не сопротивлялся? Никто не поспешил предотвратить разрушение, защитить свое верование?
А где же были жрецы? Где были служители и охранники, языческая паства? Разве они стояли в стороне и наблюдали?
Когда пытаешься представить себе это, то понимаешь, что рассказ о разрушении святилища Артемиды Элевтеры в житиях — это лишь символическое изображение того, что было на самом деле. События могли происходить не в один-два дня, а довольно протяженное время. Месяцы или годы.
Одно можно допустить наверняка. Разрушение святилища Элевтеры в Мирах Ликийских могло состояться только после завершения гонений на христиан и после воцарения и утверждения в силе императора Константина Великого. До этого язычество обладало безраздельной властью. Ничего подобного, кроме словесного обличения, святитель Николай сделать бы не мог. Этого бы просто не допустили отцы-руководители города.
Значит, деяние епископа Николая действительно произошло после 313 года, после освобождения святителя из тюремных застенков, и было связано с политикой императора, которую Константин затем сформулировал в своем «Поучении» (иногда его называют «Поучением об идолопоклонническом заблуждении»), документе, где определялись отношения власти с язычеством. Он был разослан по его указу всем архонтам Восточной Церкви. Император, таким образом, признал античные и прочие языческие капища заблуждением.
Отдельное «Поучение» Константин Великий отослал современнику святителя Николая — историку Евсевию Кесарийскому, где, рассуждая об одном из важных для христиан священных мест, сформулировал следующее: «Место, носящее имя Маврийского дуба, где, как известно, жил Авраам, всячески бесчестится нечестивыми, что при этом дереве поставлены достойные совершенного истребления идолы, что вблизи него устроен жертвенник, на котором постоянно приносятся нечистые жертвы. Так как все это несообразно ни с настоящим нашим царствованием, ни со святостью упомянутого места, то я считаю нужным известить вашу честность, что мы грамотой объявили… чтобы и идолы, сколько их найдется на упомянутом месте, были немедленно преданы огню, и жертвенник был разрушен до основания, и чтобы все, кто после нашего повеления дерзнет совершить там какое-либо нечестие, приговаривались бы к казни».
Евсевий Кесарийский в своем труде «О жизни Константина» так описал изменения в сознании людей того времени в сторону приятия христианства: «Прежние суеверные люди, увидев собственными очами обличение своего заблуждения и на самом деле узрев пустоту бывших повсюду храмов и идолов, либо обращались к спасительному учению, либо, и не делая этого, стали презирать суетность своих предков, смеяться и насмехаться над древними богами, которых они признавали раньше. Да и как было им думать иначе, видя величайшую мерзость, скрывавшуюся под внешним образом идолов?.. Открыт был свободный вход во всякую мрачную пещеру и во всякое тайное убежище, места неприкосновенные и недоступные, самые внутренние части храмов исхожены воинами».
Именно в этот момент, после получения от императора косвенного разрешения на активные действия, началось некоторое наступление на язычников и в Ликии. А святитель Николай одним из первых поспешил осуществить разрушение святилища в Мирах. Тогда события могли иметь тот самый характер, который обрисован в Житиях, где (как у Дмитрия Ростовского) указывается, что он «разорил сей храм скверны, сравнял высокое его здание с землею и самое основание храма, бывшее в земле, разметал по воздуху».
Не очень этично? Жестко? Откровенно? Решительно? Да. А что поделаешь, когда речь идет о душах людей и о их спасении.
Необходимо заметить, что историю с возможным разрушением святилища в виде дерева некоторые исследователи относят к другому времени и другому человеку. Речь идет о епископе Николае Сионском, жившем в VI веке в Мирах Ликийских. Итальянский ученый Микеле Баччи в статье об иконографии святителя Николая пишет так: «Соперничество между почитателями святителя Николая и приверженцами культа Артемиды Элевтеры драматично описано в агиографических источниках и отразилось в иконографии (это соперничество проявляется в деяниях святителя Николая, который разру