Впрочем, это лишь гипотеза…
Сейчас же наш вопрос «с пристрастием» таков — как римские войска могли после отплытия из Ликии «пристать во Фригии», если Фригия выходила на морское побережье только в районе Понта, то есть — южного побережья Черного моря? А это значит, что войско на кораблях должно было еще раз проплыть по пути из Миры Ликийской по проливу мимо Константинополя! Странно!
Или войско стратилатов, бросив корабли в Мирах, пошло воевать с тайфалами пешком? Интересная версия. Остается только подумать — куда подевался тогда римский флот, его перевозивший. Ничего об этом никто не сообщает. Хотя он мог, как раз, и добраться до Константинополя, только будучи порожним, без армии. Но текст гласит, что они «отплыли», а не «ушли».
Даже если предположить, что императорская армия попала в Ликию не до, а после подавления восстания — например, для постоя и отдыха (хотя повествуется, что войско было здесь и до подавления бунта), то все равно вопрос — почему именно сюда? Судя по датировке событий, которую можно определить так — около 331–337 года, — все могло происходить даже в период большой засухи и голода. Принять многочисленное войско голодающие жители Мир Ликийских да и всей Ликии просто были не в состоянии. Поэтому можно предположить, что автор Жития (Деяния о стратилатах) составляет историю из разных событий, происходивших в разное время. Или он пытается «подогнать» факты сообразно своей версии об обязательной реальной встрече стратилатов со святителем Николаем. Точнее, автор даже пытается обязательно показать, что такая встреча была! Однако тогда трудно подтвердить версию о. Джерардо Чоффари и историка А. В. Бугаевского о том, что автор «Деяния о стратилатах» был современником событий и создал документ чуть ли не год-два спустя их реального осуществления. Тогда бы он был более точен в рассказе о походе армии и текст не вызывал бы таких вопросов.
Возможно, автор «Деяния о стратилатах» создавал документ значительно позднее описываемых событий. Имена военачальников и придворных императора, упоминаемые в тексте, были еще на слуху, а цель и маршрут передвижения войска уже были не столь важны. Важнее была суть самого повествования. Возможно, автор попытался зачем-то соединить «вживую» стратилатов и святителя Николая, то есть для него было важно, что они познакомились, и познакомились именно в Мирах. Ведь они, по тексту, потом еще раз вернулись в этот ликийский город, чтобы почтить память святителя (но, вероятно, уже не застали его живым).
Предположим, что встреча стратилатов и святителя Николая — выдумка, и они в Мирах до приговора на казнь вообще никогда не были. Это значит, что само чудо их спасения произошло «виртуально», помимо реальных взаимоотношений героев событий. Тогда почему были спасены именно они? Ведь при дворе императора Константина служило немало и других исторических личностей, которым бы могла понадобиться защита, тем более такого великого Заступника и Угодника?
Нас интересуют ответы на эти вопросы не потому, что мы хотим усомниться в правильности произошедшего. Нам, скорее, ближе позиция не опровержения, а исторического подтверждения событий. Но еще более важно для нас определить автора «Деяния о стратилатах», его взгляды, его положение, его имя, наконец. Важно наметить некоторые черты его облика, его идей и мыслей. Любые неточности в тексте характеризуют автора, они помогают понять — когда и даже где он жил и какое отношение имел к событиям.
Автору «Деяния о стратилатах» очень хотелось совместить их спасение от казни с другим чудом святителя Николая — спасением в Ликии трех приговоренных на казнь людей (подробнее об этом в следующей главе). Возможно, он виртуально переносит стратилатов в Миры Ликийские, чтобы оба чуда «срослись» в одно важное целое. Почему это было ему так важно?
Поиски ответов на эти вопросы заставляют нас обратиться к римской истории того периода. Так мы сможем приблизиться к разгадке некоторых секретов древнего текста.
Продолжая перечень неясностей и непонятностей в тексте «Деяния о стратилатах», мы не можем умолчать и еще об одном странном факте. Когда генералы (иногда в источнике это только один Непотиан) рассказывают императору Константину о человеке, который явился ему и префекту Аблабию во сне, то византийский правитель неожиданно вопрошает: «Кто это Николай?» (в оригинале «Praxis de stratelatis» читается: «Кто этот Николай?»). Трудно сопоставить данный факт незнания императором святителя Николая с фактом участия их обоих в Первом Никейском Вселенском соборе в 325 году. Собор работал не один день, было принято множество решений, связанных с жизнью христианской Церкви. Они должны были видеться каждый день! К тому же епископ из Мир Ликийских, как известно, в присутствии императора (!) ударил по щеке спорщика Ария, и за это, возможно, на короткое время угодил в тюрьму (предположительно, по указу того же императора), ибо такое поведение было оскорбительно и наказуемо, будучи совершено в присутствии царствующей особы.
И после этого оказывается, что император Константин не знает — кто такой епископ Мирликийский! Мы ясно видим, что автор «Деяния о стратилатах» нисколько не осведомлен или искажает события. Но зачем? Или это можно расценивать как доказательство того, что святитель не участвовал в работе Никейского собора. Может быть, он не был в числе почетных гостей, допущенных на заседания с императором?
Еще вопрос: не следует ли из этого, что события со стратилатами произошли до Первого Вселенского собора, то есть до 325 года? Тут же отвечаем: никак невозможно, ибо Аблабий появился при дворе императора и стал укреплять свое положение в Константинополе не ранее 330 года.
И так далее…
Всё же корни несоответствий, повторим, следует искать в авторе текста. Он, возможно, был настолько далек от происходившего на Никейском соборе, что лично не знал о присутствии там Николая либо намеренно исказил этот факт. Если он не знал, то это весьма отдаленный от жизни тогдашней верхушки Церкви человек. Скорее всего, житель города Миры (или Ликии). Не более того. Хотя и местный житель должен был знать о Никейском соборе, а тем более об участии в нем епископа из Мир…
Предполагая такого «странного» автора, мы можем по-другому прочитать текст «Деяния о стратилатах». Автор мог намеренно показать, что император Константин не знал святителя Николая и даже ничего не слышал о нем. Автору было важно возвысить самих стратилатов. Показать их значимость. Для этого он создает историю о прибытии флота в Миры Ликийские и о личном знакомстве военачальников с местным епископом Николаем. И затем, обладая уже таким покровителем и другом, воины заочно знакомят с ним самого государя!
Неплохая история. Но опять же — зачем? Только ради значимости самих воинов? Нет, не только для этого. Автору, повторимся, было важно принизить значение префекта претория Аблабия.
Если бы стратилаты не были знакомы с епископом Мирским лично, то получалось бы, будто он помог им, совершенно их не зная, виртуально. А ведь тогда он еще был жив. Еще не было канонизации и посмертного почитания его как святого. Тогда — как и к кому ехали затем военачальники из Константинополя по наказу императора с дарами и благодарностями? Ведь они, вероятно, не застали святителя в живых. А значит, если бы не было их встречи с ним раньше, то им не было бы что рассказать императору о подвижнике. Так смысл сюжета и замыкается в своей логике. Автору все это нужно было сочинить.
Прибавим к этим размышлениям еще кое-что. В «Деянии о стратилатах» рассказывается о спасении трех приговоренных к казни людей. Там точно так же местный правитель взял взятку для осуждения невинных узников и для вынесения неправедного приговора. И после вмешательства святителя Николая покаялся. Казнь не осуществилась.
Поразительно, но история со стратилатами словно под копирку повторяет этот сюжет. Стратилаты попадают в точно такую же ситуацию. Но уже при дворе императора. Они вспоминают, что подобное уже происходило в Ликии. И взывают в молитвах о помощи. Дальнейшее нам известно. Но не хватает лишь одинаковой концовки этих историй. Если в одном случае взяточник покаялся, открылся Николаю и просил о прощении греха, то в случае с Аблабием — о покаянии ни слова, да и прощения мы не видим. Автор «Деяния о стратилатах» намеренно создает такую параллель с разными концами. Одна история вытекает из другой. Стратилаты автором помещены в Миры для того, чтобы стать живыми свидетелями похожего события и его успешного завершения. Именно зная об этом, они взмолились святителю. А ведь могли бы и не знать. И тогда спасение бы не произошло! Не ради ли этого автор направляет стратилатов в Миры, даже вопреки обычной логике?
Но еще более поразительно то, что мы не находим в тексте «Деяния о стратилатах» особого «нехристианского» поведения префекта претория Аблабия, как бы ни хотел его принизить автор. Напротив, он ведет себя очень даже по-христиански. Ибо увидев во сне святителя, он подчиняется, как и император, его указанию отменить казнь. То есть он не доводит дело до конца во что бы то ни стало, не «отрабатывает» якобы полученные им деньги. Казнь не состоялась.
Это же и отметил в свое время Густав Анрих. В комментариях к одному из публикуемых им греческих текстов он вдруг замечает, что переписчик неожиданно упомянул о кончине префекта Аблабия (обычно так далеко по времени повествование в списках документа не развивалось). И Анрих делает пометку: «Эпизод гибели Аблабия новый… Аблабий не был непослушен указаниям Николая. Фактически Аблабий, после своего смещения, был убит в своем имении в Вифунии по велению Констанция». Анрих датирует в своей книге 1913 года это событие 338 годом. Но сейчас принято считать, что убиение произошло в период большой резни, устроенной противниками Константина в 337 году.
Таковы перипетии истории и ее сложные многоходовые ребусы…
Чтобы определиться еще точнее, поговорим о более реальных фактах. Они касаются как префекта претория и консула 331 года Аблабия, так и самих трех героев истории — стратилатов. Непотиан и Урс известны историкам. Герпилион упоминается только в «Деянии о стратилатах» и поздних пересказах данного документа. Не более. Иные исторические источники о нем молчат.