Верные защитники Римской державы! И это о тайфалах!
Упоминает о них и римский историк Секст Виктор Аврелий в своем труде «О цезарях» (IV век), но уже после событий, случившихся при императоре Константине, имея в виду, что тайфалы становились позднее все более агрессивными. Но он ни разу не употребляет названия региона Фригия.
Интересен и такой документ, как записка философа и богослова Синезия «Об императорской власти» (вариант перевода: «Об обязанностях государя»), датируемая рубежом IV–V столетий. Он как раз посетил в 399 году Константинополь. Узнав о восстании готов, он написал о готской опасности для империи. Он заметил: «Достаточно будет небольшого предлога, чтобы вооруженные [варвары] сделались господами граждан; и тогда невооруженные будут сражаться с людьми, изощренными в военной борьбе».
Таким был 399 год! Но никак не 330-е или 340-е годы, связанные с именем святителя Николая.
Кстати, тайфалы, будучи язычниками, активно принимали христианство. В книге «Жития отцов» (Vita Patrum) историка и епископа Григория Турского (VI век) находим рассказ, как обычный варвар, родом тайфал, в те самые, «константиновские» времена «обратился к Господу» и стал клириком в христианском храме. По мнению историка А. А. Васильева, «на первом Вселенском соборе в Никее (325 г.) уже присутствовал готский епископ Феофил, подписавший никейский символ. Просветителем других готов явился в IV веке Ульфила (Вульфила), по происхождению, может быть, грек, но родившийся на готской земле, который прожил некоторое время в Константинополе и был там посвящен в епископы арианским епископом. Вернувшись к готам, Ульфила в течение нескольких лет проповедовал среди них христианство по арианскому обряду; чтобы готы легче могли ознакомиться с книгами Священного Писания, он, при помощи греческих букв, составил готскую азбуку и перевел на готский язык Библию».
Как видим — никакого намека на восстание тайфалов при императоре Константине! Вернее, на то, что они в тот момент были настоящими врагами империи. Скорее, наоборот. Вот почему мы должны здесь выдвинуть особую версию событий, описанных в «Деянии о стратилатах».
В настоящее время многие историки приходят к выводу, что оба известных Аблабия-современника — это один человек. То есть префект Аблабий, автор стихотворений и эпиграмм, мог описывать и изучать жизнь народа, против которого император послал воевать военачальников Непотиана, Урса и Герпилиона. Как известно, восстание этого народа они жестоко подавили. Возможно, Аблабий был против решения императора послать войска или, по крайней мере, был возмущен чрезмерной жесткостью стратилатов в действиях против тайфалов.
На этой почве, видимо, и возник конфликт (хотя для конфликта были и другие причины, о которых ниже). Аблабий стремился наказать генералов. Но стратилаты в отчаянии обратились в молитвах за помощью к епископу Мир Ликийских. Он же находился далеко от Константинополя и от арены военных действий во Фригии. Автору «Деяния о стратилатах» необходимо было как-то соединить их вместе, показать, что они уже знали епископа до этого. Для пущей убедительности автор создал рассказ о странном попадании стратилатов в Миры и их встрече там со святителем Николаем. И заодно «зацепил» префекта Аблабия, решив показать его неправедность и его «конфликт» с самим святым заступником. И это ему удалось. Читатель сразу же, вслед за автором, «не любит» Аблабия и априори считает стратилатов настоящими героями, заслуживающими сочувствия.
То есть не только прагматичный философ и не христианин Евнапий обвинял Аблабия в том, что он как христианин подавлял и уничтожал тех, кто был привержен языческим культам (Сопатр), но и автор «Деяния о стратилатах» также показывает не очень христианское поведение Аблабия на фоне христианского порыва святителя Николая. Чувствуется одно отношение к префекту, один почерк, одна затея — показать отрицательную роль Аблабия при императорском дворе. И где-то в глубине подсознания рождается совершенно нереальное предположение. Так и хочется приписать авторство «Деяния о стратилатах» (а значит, и всего самого раннего «Жития святителя Николая») кому-то из круга Евнапия или историка Зосима, тоже активного не христианина. А вдруг?
В этом случае (развивая невероятную гипотезу) нам придется отодвинуть дату создания документа на некоторое время вперед — в последнюю четверть IV века. И все может встать на свои места. Даже аргумент о. Джерардо Чоффари, что «ни один писатель позднего V в. (если только он не был историком уровня Сократа, Созомена или Феодорита), безусловно, не мог знать тех характерных реалий более раннего периода», становится не существенным, ибо Евнапий — это серьезный историк, каким мог бы быть воображаемый автор «Деяния о стратилатах», написавший труд свой не в «позднем V в.», а в позднем IV, когда еще многое хорошо помнилось людьми. Впрочем, фантазии сразу же развеиваются: ведь создавал весь комплекс житийного текста о стратилатах все-таки христианин.
Во всяком случае, неточность в действиях императорской армии — это тоже признак того, что автор «Деяния о стратилатах» уже кое-что подзабыл, вернее, не был современником событий, о которых здесь идет речь. И, повторимся, — уже был глубоко уверен в том, что действия святителя Николая как признанного христианского подвижника и святого — не подвергаются сомнениям. Время все это подтвердило. И только время. Оно заставляло быть с ним согласным. Время же и позволяло обнародовать идею, что Аблабий — плохой человек.
Для полноты картины нам просто необходимо восстановить историческую канву событий, происходивших при дворе императора Константина незадолго до и сразу после его кончины. А произошло тогда многое.
По всей видимости, последние годы правления Константина были связаны с некоторыми заговорами против него. Собственно, «Деяние о стратилатах» именно и повествует нам об одном из таких заговоров, в которых будто бы принимали участие стратилаты Непотиан, Урс и Герпилион. В этом их обвинил префект претория Аблабий.
История в рассказе закончилась счастливо. Но на самом деле — не закончилась! То, что произошло дальше, привлечет наше внимание с еще большей силой.
Необходимо сказать еще кое-что важное. Если рассматривать историю прагматично и «материалистично», то можно даже сделать такой странный вывод: Аблабий в итоге совершил для себя большую ошибку, подчинившись воле святителя Николая, пришедшего к нему во сне. Вернее, он повел себя уж слишком по-христиански, подчинившись святому и освободив узников. Ибо всего несколько лет спустя стратилаты Непотиан и Урс, попавшие, по мнению автора, из-за Аблабия в тюрьму и осужденные на казнь, примут участие в заговоре против родственников императора Константина после его смерти. При их участии будут убиты два его брата и семь племянников.
Напомним, что в мае 337 года скончался император Константин I Великий. Наследником в управлении гигантским государством в довольно короткое время после некоторых перипетий стал его сын Констанций И. Начались, как это и бывало уже много раз в Римской империи, большие перемены.
Что случилось с Аблабием? Он оставался префектом претория до 337 года, до самой кончины своего императора, которому, судя по всему, был весьма предан. Казалось бы, чего ему бояться, ведь он по императорскому повелению давно занимался обучением и воспитанием наследного сына Констанция. То есть был уже несколько лет весьма близок к новому правителю.
Но всё получилось наоборот. Констанций решил расправиться с родственниками и окружением отца. Возможно, он боялся конкурентов по наследству. Слишком близкие к Константину I люди тоже не получили пощады. В известное историкам лето 337 года произошла резня, при которой, по указу Констанция II, было убито много его родных, включая и тех, кто был в детском возрасте.
Per Vim, Per Caedem, Per Bellum… Насилие, бойня, война…
В этот же год в своем имении в Вифании был убит и Аблабий, который чуть ранее попросил у Констанция отставку и переехал туда жить, подальше от двора. Но и здесь его настигла печальная участь. Хотя «Хроника» Иеронима Стридонского относит убиение цезаря Далмация и префекта Флавия Аблабия к 338 году. Авторы труда о резне 337 года Ди Майо и Арнольд (М. Di Maio и D. Arnold) делают предположение, что Аблабий хотел выдать замуж свою дочь Олимпию за брата Констанция — Констана. И пока решали — будет ли свадьба, Констанций II не мог расправиться с будущим тестем близкого родственника, не решив с ним лично такую важную проблему. В итоге мы понимаем, что переговоры братьев прошли в нужном для убийц русле…
Римский автор Зосим в своем труде «История», однако, подтверждает год 337-й: «В то время придворный префект Аблабий также был предан смерти; судьба его наказала, потому что он согласился на убийство философа Сопатра из зависти к его знакомству с Константином». Нелюбовь Зосима к Аблабию понятна. Он так же, как и Евнапий, выступал против христиан, тем более против таких, кто достигал высот на государственной службе.
Констанций — воспитанник Аблабия — мог ревновать к нему еще и по другой причине. Он сочинял стихи и мнил себя поэтом. Но стихи были плохими. А у Аблабия — его наставника — они получались отличными, особенно едкие эпиграммы. Пережить такое не всякому «творческому» человеку легко. Констанций, убив Аблабия, поставил точку над спорами о том, кто талантливее. Тем более что до нас почти не дошли произведения ни того ни другого. А подтверждением нашей мысли могут стать слова греко-римского историка Аммиана Марцеллина, в которых он дает особую оценку личности Констанция II: «Ему очень хотелось слыть ученым, но так как его тяжелый ум не годился для риторики, то он обратился к стихотворству, не сочинив, однако, ничего достойного внимания».
Сам характер убиения Аблабия, его особая жестокость и предшествующие этому события поражают воображение. Надо было бы уж точно ненавидеть его по-настоящему. А такие мотивы были у его соперников.
В своем историческом повествовании о философах ненавистник Аблабия, хроникер Евнапий расписал все в подробностях, да в таких, что и в обширных рассказах о жизни самих императоров непросто отыскать. Вот они: